... Перейдя в кухню, Пнин изготовился мыть посуду. Он снял шелковую куртку,
галстук и челюсти. Для защиты рубашки и смокинговых брюк он надел
субреточный пятнистый передник. Он соскоблил с тарелок в бумажный мешок
лакомые кусочки, чтобы после отдать их белой чесоточной собачонке с розовыми
пятнами на спине, которая иногда заходила к нему под вечер, -- ибо не
существует причин, по которым несчастье человека должно лишать радости
собаку. Он приготовил в мойке мыльную ванну для тарелок, бокалов и серебра и с
бесконечной осторожностью опустил аквамариновую чашу в тепловатую пену.
Оседая и набирая воду, звучный флинтглас запел приглушенно и мягко. Пнин
ополоснул под краном янтарные бокалы и серебро и погрузил их туда же. Затем
извлек ножи, вилки, ложки, промыл их и стал вытирать. Работал он очень
медленно, с некоторой размытостью движений, которая в человеке менее
обстоятельном могла бы показаться рассеянностью. Собрав протертые ложки в
букетик, он поместил его в вымытый, но не вытертый кувшин, а затем стал
доставать их оттуда и протирать одну за одной. В поисках забытого серебра он
пошарил под пузырями, среди бокалов и под мелодичной чашей, и выудил щипцы
для орехов. Привередливый Пнин обмыл их и принялся вытирать, как вдруг
ногастая штука каким-то образом вывернулась из полотенца и рухнула вниз,
точно человек, свалившийся с крыши. Пнин почти поймал щипцы, пальцы
коснулись их на лету, но лишь протолкнули в укрывшую сокровище пену и за
нырком оттуда донесся мучительный клекот бьющегося стекла.
Пнин швырнул полотенце в угол и, отвернувшись, с минуту простоял, глядя
в темноту за порогом распахнутой задней двери. Зеленое насекомое, крохотное
и беззвучное, кружило на кружевных крыльях в сиянии яркой голой лампы,
висевшей над лоснистой лысой головою Пнина. Он выглядел очень старым -- с
приоткрытым беззубым ртом и пеленою слез, замутившей пустые, немигающие
глаза. Наконец, застонав от мучительного предчувствия, он повернулся к
раковине и, собравшись с силами, глубоко погрузил в воду руку. Осколок
стекла укусил его в палец. Он осторожно вынул разбитый бокал. Прекрасная
чаша была невредима. Взяв свежее кухонное полотенце, Пнин продолжил
хозяйственные труды.
Когда все было вымыто и вытерто, и чаша, отчужденная и безмятежная,
стояла на самой надежной полке буфета, и маленький яркий дом был накрепко
заперт в огромной ночи, Пнин присел за кухонный стол и, достав из его ящика
листок желтоватой макулатурной бумаги, расцепил автоматическое перо и
принялся составлять черновик письма:

Ныне бытует много юмористических (в том числе похабных) продолжений песни.
Например, еще два куплета о том, как "треск в ночи раздался" - это дуб через дорогу к рябине перебирался,
а следом "треск опять раздался" - это у дуба "сук сухой сломался".
Или такой куплет:

Ой, пришел Мичурин,
Ой, пришел с лопатой.
Выкопал рябину
И к дубу присватал!