..В предбаннике около КПП на границе сидели четверо. Следователь смотрел на высылаемых с откровенной неприязнью. "Давно это надо было сделать, - думал он. - Чего миндальничали?". Один из экстрадируемых, смуглый брюнет с кудрявыми волосами, гневно и горячо спросил:
- За что, собственно? Я же сказал - "Хочу воспеть Свободу миру, на тронах поразить порок! А вы, тираны, трепещите!".
- А кого ты имел в виду под тиранами с твоим имперским рождением? - сощурился следователь. - Ульманиса, что ли? Мы тебе не дураки какие-нибудь! Ульманису щас памятники ставят и улицы его именем называют. А ты тут его на троне поразить захотел? Да это экстремизм и призыв к насильственному свержению власти! Скажи спасибо, что не посадили, дурак!

Пушкин выматерился, и недовольно умолк.

- Но я-то! - встал другой арестованный, в военной форме. - Я же написал - "Прощай, немытая Россия, страна рабов, страна господ. И вы, мундиры голубые. И ты, им преданный народ".
- И что? - удивился полицейский. - Вам закрыт въезд в независимое государство, мы больше не выдаём визы, и не предоставляем убежище. Пиши - здравствуй, немытая Россия, езжай обратно и борись там с режимом Николая Первого. Не нравится? Сейчас тебя в Тбилиси экстрадируем, кто там вякнул - "Недолго продолжался бой - бежали робкие грузины"? Это же имперская пропаганда российской агрессии 2008 года! Ты себе, подлец, уже лет на двадцать настихотворил. А про Бородино что пишешь, призывая дядю гордиться убийством граждан Евросоюза, нёсшим вам культуру? Заткнись, хуже будет.

Лермонтов сел писать ядовитую эпиграмму о Риге.

- Но я-то! - поднялся со скамьи человек в белом парике. - У меня жена - гражданка ЕС, я почётный член академии Швеции, а также академии наук Болонского института! Что вы делаете?!
- Спасаем нашу хрупкую демократию от вашего влияния, - назидательно сказал следователь. - Пробрались к нам, и 33 года подло прятались среди демократичных переулков, в то время как наши популярные на все ближайшие сто метров поэты, писатели и учёные прозябали в безвестности. Ты работал на российскую власть, получал от неё награды, и не протестовал. Ты одобрял агрессию против Турции и опять же Швеции, которая облагодетельствовала тебя местом профессора. Ты говорил по-русски без акцента! И ты ещё спрашиваешь? Моли Господа, чтобы твою жену не выслали с тобой, оккупант!

Ломоносов махнул рукой, и начал утешать супругу.

- Интересный у вас город, - с усмешкой сказал четвёртый преступник. - Кто властью недоволен - сразу же все, как мухи, выздоравливают. Оно конечно, у нас диктатура, а у вас такая замечательная демократия, что превзошла долбоп.5мом эту диктатуру. Ваши генсеки лизали восточный сапог, а теперь президенты лижут заморский с тем же усердием. Готовы гнуться перед любым заезжим ревизором, какую бы хрень он не нёс, лишь бы он был с Запада. От вас в Америке никто не требовал наши улицы переименовывать - вы сами рады выслужиться, даже когда вас не просят: прыгать, как собачки в цирке.
- А ты хуже всех! - огрызнулся полицейский. - Вместо того, чтобы каяться, что не писал соловьиною, а калякал рукописи на имперском языке, ты демократию святую критикуешь! Сразу видна твоя подрывная деятельность, замаскировавшийся русский шовинист. Книги твои бы сейчас собрать да и сжечь!

- Вже, - ответил Гоголь. - Побачьте, вин зовсим з глузду зъихав.

Высылаемых вывели за КПП. Все прошли мимо хлева с тупыми жирными свиньями.

- Откуда они здесь? - спросил Пушкин.

- Выездная сессия Рижской думы, - ответил Лермонтов. - Хотят убедиться лично, что после переименования наших улиц в Риге в Латвии больше нет "русского империализма, служащего неправильным сигналом для международного сообщества". 33 года нас терпели, бедные.

- О да, - сказал Гоголь. - Зато теперь-то шикарно заживут!

Все четверо, не стесняясь конвоира, расхохотались.
(бог пера)