AeliusHadrianus
activist
"Во-вторых, как это справедливо отмечает Уисее, важно также и то, что между материалом, предоставляемым коптской гностической библиотекой и свидетельствами ересиологов очень мало пересечений, и это обстоятельство не только примечательно и нуждается в объяснении само по себе, но и оставляет исследователям очень мало надежды на прояснение одних источников при посредстве других. Выявляются не более десятка случаев явного пересечения, однако только в двух из них цитируется тексты, достаточно пространные для осмысленного сравнения.[12] Примечательно, что в трактатах гностической библиотеки, очень редко упоминаются конкретные имена. Это не удивительно, поскольку большая часть этих текстов являются откровенной литературой. Однако даже в тех немногочисленных случаях, когда трактаты имеют полемическую направленность, упоминание имен в них не часто. В кодексе IX (56–59), к сожалению, очень фрагментарном содержится текст, критикующий последователей Валентина за то, что они придерживались противоречивых воззрений на брак. Упоминается также имя Исидора, последователя Василида. Все это напоминает полемику третьей книги Стромат Климента, хотя фрагментарность текста не позволяет провести какие-либо точные параллели. Весь этот материал лучше всего объясняется из допущения, что автор данного трактата сам использовал какой-то текст типа Иринея или Климента, нежели наоборот.[13] Так наши свидетельства снова оказываются взаимозависимыми, причем ересиологи являются лучшим источником, хотя бы потому, что их тексты лучше сохранились.
А. Логан предлагает ослабленный вариант этой теории. Гипотеза, которую (по моему мнению, достаточно успешно) она пытается доказать, можно сформулировать так: «Тот вариант мифа, который Ириней излагает в Adv. Haer. I 29, является более ранней версией исходного гностического мифа об Отце, Матери и Сыне, и именно он впоследствии претерпел изменения, в том числе «сетизацию», и в конечном итоге превратился в тот миф, который мы находим в пространной версии Апокрифа Иоанна».[22] Это предположение высказывал и Уиссе. Обратите внимание, что эта гипотеза сама по себе не отрицает существования иудейского гностицизма и восточных влияний на гносис, а также опирается на доказуемую хронологию, поскольку мы точно знаем, что формально очерк Иринея более древний, нежели коптские тексты. К тому же естественно предположить, что по мере развития миф должен скорее усложняться и обрастать новыми деталями, нежели упрощаться. Правда, мы снова возвращаемся к теории Иринея о том, что этот миф и есть та «Лернская гидра» из которой произошли все остальные гностические ереси (30, 15).
Таковы основные проблемы, которые нам предстоит рассмотреть при анализе гностического мифа. Пока что не будем присоединяться ни к одной из этих точек зрения. После вводного раздела, посвященного исследованию свидетельств ересиологов об истоках гностицизма, последовательно рассмотрим проблему школьной его организации и составляющие элементы гностического мифа."
Показать спойлер
Ханс-Мартин Шенке, в целом также отказываясь принимать терминологию ересиологов, выделяет среди гностических трактатов группу, которая сконцентрирована на идее «небесного семени Сета», то есть неких «сетиан», о которых говорили и ересиологи (прежде всего, Епифаний). К этому направлению относятся, по его представлению, такие трактаты как Апокриф Иоанна (и «гностики» Иринея, I 29), Евангелие от Египтян, Апокалипсис Адама, Три стелы Сета и некоторые другие.[14] Гностики-сетиане примечательны, прежде всего тем, что они опираются на ветхий завет, а следовательно, являются лучшими кандидатами в нехристианские и даже дохристианские гностики, учение которых восходит к неортодоксальному иудаизму или даже к иранской фигуре «небесного освободителя».[15] Эту теорию с различными вариациями разделяют сейчас многие исследователи. Не разделяет этой теории, по всей видимости, Йонас. Мартин Краузе предложил делить гностические трактаты на (1) дохристианские, (2) христианизированные и (3) христианские. Одна из самых важных конференций, посвященных гностицизму, которая проходила в Йельском университете в 1978 г. была разделена на две секции: (1) Школа Валентина и (2) «Гностицизм, сконцентрированный на фигуре Сета». Материалы этой конференции были также впоследствии разделены на два тома с этими названиями.[16] В этой дискуссии выявилась уникальная роль Апокрифа Иоанна, который многими исследователями сейчас считается «самым главным» гностическим трактатом.[17] В самом деле, христианский это трактат или тот самый пограничный христианизированный? Этот вопрос требует специального исследования, и мы вернемся к этому сюжету.
Та же линия аргументации была развита Пирсоном в его книге и в последующих работах, где он выделяет три стадии развития гностицизма: (1) возникновение в рамках иудаизма (секта «баптистов»), (2а) христианизация, (2б) платонизация в рамках нехристианской культуры.[18]
Проблеме классификации гностических текстов не так давно была посвящена специальная конференция.[19] Статьи в этом сборнике также разбиты на два раздела: гносис школы Валентина и «сетиане». Однако в статье Майкла Уильямса предлагается более гибкий подход. Этот автор показывает, что трактаты библиотеки все-таки поддаются объективной классификации и их объединяет не только этика, как это некогда утверждал Уиссе (p. 3–50, esp. 39–41).
Практически только Симона Петремен и, из недавних публикаций, Аластер Логан предлагают противоположный сценарий. Возражает против этой гипотезы и Кристоф Маркшиз, правда в ином контексте, как мы увидим это ниже.[20] На протяжении почти 600 страниц первая из этих исследовательниц доказывает, что основные постулаты гносиса не могут быть поняты вне христианского контекста, заданного Павлом и Иоанном. Она пытается показать, что не христианские гностики позаимствовали свой миф у «гностиков» Иринея и тех, которые сочинили Апокриф Иоанна и подобные трактаты, а наоборот, Апокриф Иоанна – это позднейшая переработка системы Валентина.[21]
Та же линия аргументации была развита Пирсоном в его книге и в последующих работах, где он выделяет три стадии развития гностицизма: (1) возникновение в рамках иудаизма (секта «баптистов»), (2а) христианизация, (2б) платонизация в рамках нехристианской культуры.[18]
Проблеме классификации гностических текстов не так давно была посвящена специальная конференция.[19] Статьи в этом сборнике также разбиты на два раздела: гносис школы Валентина и «сетиане». Однако в статье Майкла Уильямса предлагается более гибкий подход. Этот автор показывает, что трактаты библиотеки все-таки поддаются объективной классификации и их объединяет не только этика, как это некогда утверждал Уиссе (p. 3–50, esp. 39–41).
Практически только Симона Петремен и, из недавних публикаций, Аластер Логан предлагают противоположный сценарий. Возражает против этой гипотезы и Кристоф Маркшиз, правда в ином контексте, как мы увидим это ниже.[20] На протяжении почти 600 страниц первая из этих исследовательниц доказывает, что основные постулаты гносиса не могут быть поняты вне христианского контекста, заданного Павлом и Иоанном. Она пытается показать, что не христианские гностики позаимствовали свой миф у «гностиков» Иринея и тех, которые сочинили Апокриф Иоанна и подобные трактаты, а наоборот, Апокриф Иоанна – это позднейшая переработка системы Валентина.[21]
Показать спойлер
А. Логан предлагает ослабленный вариант этой теории. Гипотеза, которую (по моему мнению, достаточно успешно) она пытается доказать, можно сформулировать так: «Тот вариант мифа, который Ириней излагает в Adv. Haer. I 29, является более ранней версией исходного гностического мифа об Отце, Матери и Сыне, и именно он впоследствии претерпел изменения, в том числе «сетизацию», и в конечном итоге превратился в тот миф, который мы находим в пространной версии Апокрифа Иоанна».[22] Это предположение высказывал и Уиссе. Обратите внимание, что эта гипотеза сама по себе не отрицает существования иудейского гностицизма и восточных влияний на гносис, а также опирается на доказуемую хронологию, поскольку мы точно знаем, что формально очерк Иринея более древний, нежели коптские тексты. К тому же естественно предположить, что по мере развития миф должен скорее усложняться и обрастать новыми деталями, нежели упрощаться. Правда, мы снова возвращаемся к теории Иринея о том, что этот миф и есть та «Лернская гидра» из которой произошли все остальные гностические ереси (30, 15).
Таковы основные проблемы, которые нам предстоит рассмотреть при анализе гностического мифа. Пока что не будем присоединяться ни к одной из этих точек зрения. После вводного раздела, посвященного исследованию свидетельств ересиологов об истоках гностицизма, последовательно рассмотрим проблему школьной его организации и составляющие элементы гностического мифа."
AeliusHadrianus
activist
"Ересиологи в один голос заявляют, что исток гностицизма лежит в некой доктрине, которая так и называется «гносис». Вполне вероятно, что это название или даже самоназвание относится и к тому «лжеименному гносису», о котором упоминается в апостольских посланиях. В этом смысле раннехристианские писания, как вошедшие в новозаветный канон, так и апокрифические, являются важным свидетельством о раннем гностицизме. Как справедливо отмечает Курт Рудольф[23], этот очевидный источник, который, казалось бы, лежит на поверхности, до недавнего времени занимал сравнительно мало места в истории гностицизма, в то время как ересиологи – «слишком много». Проблема состоит в том, что сведения о гносисе, которые содержатся в новозаветном каноне, достаточно фрагментарны и сами по себе, без дополнительных свидетельств, с трудом поддаются интерпретации. Кроме того, сочинения, вошедшие в канон, не представляют собой единого целого и формировались на протяжении более ста лет (как минимум до середины второго века).[24] В этом смысле говорить о дохристианском, христианском и послехристианском (или христианизированном) гносисе не вполне корректно, поскольку мы не знаем, что такое «христианский» в начале второго века, когда появились первые гностические школы.
Прежде чем перейти к гностическому мифу необходимо сделать еще несколько предварительных замечаний и рассмотреть вопрос о том, в какой среде и в рамках каких социальных институтов могла существовать гностическая религия. На основании данных Иринея, а также других ранних античных авторов, таких как Игнатий, Юстин, Гегисипп, Цельс и Климент мы можем утверждать, что как бы мы не относились к термину «гностики», начиная по крайней мере с первой половины второго века, в Риме, Александрии и иудее существовали некие сообщества, учение которых (вероятно) было как-то связано с христианством (и негативно настроено по отношению к иудаизму).
Кроме того, они имели в своем распоряжении различные книги, а может даже цельные собрания, трактующие такие вопросы, как происхождение мира, человека и его предназначение и т.д. в мифологической форме. Судя по названиям этих текстов и стилю тех фрагментов, которыми мы располагаем, это была откровенная литература. Большинство текстов по форме представляло собой либо прямые «послания небесных сил» или Иисуса (живого или воскресшего), открытые неким пророкам (наподобие герметического Поймандра или Видений христианского Пастыря), либо псевдэпиграфы, авторство которых приписывалось известным людям, например, апостолам или ветхозаветным персонажам. Кроме того, наверняка среди этих текстов важнейшее место занимали «народные» жанры, такие как собрания речений Иисуса, составленные неизвестно кем и поэтому легко дополняемые и сокращаемые по произволу составителей того или иного конкретного сборника. Мы видели, что всевозможные сборники были одним из самых распространенных жанров того времени. В конечном итоге версии «канонических» Евангелий также могли сформироваться из таких собраний. Лучшим примером коллекции такого рода является коптское Евангелие от Филиппа, которое разумнее было бы назвать, например, «поучения Иисуса и другие речения, собранные Филиппом».[25] Авторитет такой литературы базируется на ее анонимности и, часто, но не обязательно (поскольку пророчество может быть новым), на ее древности. Никакие труды таких авторов, как Василид или Валентин не могли претендовать и не претендовали на равный с этой откровенной литературой статус. Максимум, на что они могли рассчитывать – это на право давать авторитетный в определенных кругах комментарий. Такой авторитет и известность можно было завоевать только в определенном сообществе, как бы оно ни было организовано и как бы ни называлось.[26]
Однако как бы они не называли сами себя, их противники имели все основания назвать их «гностиками», поскольку сущность их учения сконцентрирована именно на гносисе, откровенном, тайном и спасительном знании, которое доступно только немногим, по какому бы принципу не определялась эта избранность. Действительно, как раз этот вопрос наиболее горячо обсуждался различными представителями гностического движения, вызывая многочисленные разногласия даже среди ближайших сподвижников.[27] С «гносисом» был связан и миф. Одним из величайших эонов всегда был или Ум или Мысль, совершенный человек Адам также назывался «совершенным знанием», Христос пришел открыть знание и т.д.[28] Часто говорилось и о древе познания.[29] Так что гностики вполне заслужили свое название.
Наконец, как справедливо отмечает А. Логан, среди этих направлений вполне могло быть и такое, которое особенно выделялось своей приверженностью к определенному типу гностического мифа (тому, который нашел свое окончательное воплощение в Апокрифе Иоанна), и которое ересиологи (а может и не только они), из соображений удобства называли именно «гностиками» или «барбело-гностиками».[30]
Далее. Можем ли мы, хотя бы с оговорками и значительными ограничениями, утверждать, что гностические «школы» существовали физически или в качестве определенных и идентифицируемых социал"
https://nsu.ru/classics/gnosis/interest.htm
Эту работу я не зря выкладывал одной из первых, поскольку она отвечает на все возникшие вопросы в этом топе в последнее время! Читайте человека, доктора наук, профессора НГУ и нашего земляка!
Читайте, прежде чем обвинять и постить!
Прежде чем перейти к гностическому мифу необходимо сделать еще несколько предварительных замечаний и рассмотреть вопрос о том, в какой среде и в рамках каких социальных институтов могла существовать гностическая религия. На основании данных Иринея, а также других ранних античных авторов, таких как Игнатий, Юстин, Гегисипп, Цельс и Климент мы можем утверждать, что как бы мы не относились к термину «гностики», начиная по крайней мере с первой половины второго века, в Риме, Александрии и иудее существовали некие сообщества, учение которых (вероятно) было как-то связано с христианством (и негативно настроено по отношению к иудаизму).
Кроме того, они имели в своем распоряжении различные книги, а может даже цельные собрания, трактующие такие вопросы, как происхождение мира, человека и его предназначение и т.д. в мифологической форме. Судя по названиям этих текстов и стилю тех фрагментов, которыми мы располагаем, это была откровенная литература. Большинство текстов по форме представляло собой либо прямые «послания небесных сил» или Иисуса (живого или воскресшего), открытые неким пророкам (наподобие герметического Поймандра или Видений христианского Пастыря), либо псевдэпиграфы, авторство которых приписывалось известным людям, например, апостолам или ветхозаветным персонажам. Кроме того, наверняка среди этих текстов важнейшее место занимали «народные» жанры, такие как собрания речений Иисуса, составленные неизвестно кем и поэтому легко дополняемые и сокращаемые по произволу составителей того или иного конкретного сборника. Мы видели, что всевозможные сборники были одним из самых распространенных жанров того времени. В конечном итоге версии «канонических» Евангелий также могли сформироваться из таких собраний. Лучшим примером коллекции такого рода является коптское Евангелие от Филиппа, которое разумнее было бы назвать, например, «поучения Иисуса и другие речения, собранные Филиппом».[25] Авторитет такой литературы базируется на ее анонимности и, часто, но не обязательно (поскольку пророчество может быть новым), на ее древности. Никакие труды таких авторов, как Василид или Валентин не могли претендовать и не претендовали на равный с этой откровенной литературой статус. Максимум, на что они могли рассчитывать – это на право давать авторитетный в определенных кругах комментарий. Такой авторитет и известность можно было завоевать только в определенном сообществе, как бы оно ни было организовано и как бы ни называлось.[26]
Однако как бы они не называли сами себя, их противники имели все основания назвать их «гностиками», поскольку сущность их учения сконцентрирована именно на гносисе, откровенном, тайном и спасительном знании, которое доступно только немногим, по какому бы принципу не определялась эта избранность. Действительно, как раз этот вопрос наиболее горячо обсуждался различными представителями гностического движения, вызывая многочисленные разногласия даже среди ближайших сподвижников.[27] С «гносисом» был связан и миф. Одним из величайших эонов всегда был или Ум или Мысль, совершенный человек Адам также назывался «совершенным знанием», Христос пришел открыть знание и т.д.[28] Часто говорилось и о древе познания.[29] Так что гностики вполне заслужили свое название.
Наконец, как справедливо отмечает А. Логан, среди этих направлений вполне могло быть и такое, которое особенно выделялось своей приверженностью к определенному типу гностического мифа (тому, который нашел свое окончательное воплощение в Апокрифе Иоанна), и которое ересиологи (а может и не только они), из соображений удобства называли именно «гностиками» или «барбело-гностиками».[30]
Далее. Можем ли мы, хотя бы с оговорками и значительными ограничениями, утверждать, что гностические «школы» существовали физически или в качестве определенных и идентифицируемых социал"
https://nsu.ru/classics/gnosis/interest.htm
Эту работу я не зря выкладывал одной из первых, поскольку она отвечает на все возникшие вопросы в этом топе в последнее время! Читайте человека, доктора наук, профессора НГУ и нашего земляка!
Читайте, прежде чем обвинять и постить!
AeliusHadrianus
activist
https://nsu.ru/classics/gnosis/index.htm
"На этой странице я представляю Вашему вниманию четыре раздела. В первом разделе можно познакомиться с очерком истории гностицизма и основными философскими концепциями, характерными для гностических авторов. Во втором помещены исследования гностицизма. Третий раздел основной: здесь находятся переводы фрагментов из сочинений гностиков и свидетельства о них, извлеченные из раннехристианской литературы. Для быстрого перехода к конкретному автору воспользуйтесь оглавлением на этой странице или загрузите весь текст в формате PDF (обновленная версия). Обновленная версия Наконец, в последнем разделе помещено несколько иллюстраций. Ссылки на релевантные ресурсы находятся на отдельной странице. Страница находится в процессе разработки, поэтому некоторые разделы пока пустые. Большая часть представленных здесь материалов размещена на странице Центра изучения древней философии и классической традиции при философском факультете Новосибирского государственного университета. Вы можете написать мне. Я буду рад любым отзывам и постараюсь ответить на вопросы. "
С этого надо начинать. Афонасин не гностик и не верующий, он ученый, исследователь и переводчик.
Он проделал титаническую работу, переведя современным языком "Строматы" Климента Александрийского.
Прочтите его работы и его интервью.
Прочтите хотя бы предисловие никем не ангажированного нашего исследователя:
https://nsu.ru/classics/gnosis/aboutme.htm
Вообще странно, нам упорно навязывают понимание гностицизма, как церкви Кроули...)
Это если бы я утверждал, что христиане это католики. И все. И постил бы тут католических "святых отцов".
Гнозис не может быть организован, нет и не может быть гностической Церкви. Тем более О.Т.О.
Кроме одной.
Это Дух внутри человека, который есть Храм Божий, поскольку Дух Божий живет в нас.
Так говорит Новый Завет, и буква гностического учения исходит прежде всего из него.
О чем я много раз прекрасно показал месяцами труда на форуме.
"На этой странице я представляю Вашему вниманию четыре раздела. В первом разделе можно познакомиться с очерком истории гностицизма и основными философскими концепциями, характерными для гностических авторов. Во втором помещены исследования гностицизма. Третий раздел основной: здесь находятся переводы фрагментов из сочинений гностиков и свидетельства о них, извлеченные из раннехристианской литературы. Для быстрого перехода к конкретному автору воспользуйтесь оглавлением на этой странице или загрузите весь текст в формате PDF (обновленная версия). Обновленная версия Наконец, в последнем разделе помещено несколько иллюстраций. Ссылки на релевантные ресурсы находятся на отдельной странице. Страница находится в процессе разработки, поэтому некоторые разделы пока пустые. Большая часть представленных здесь материалов размещена на странице Центра изучения древней философии и классической традиции при философском факультете Новосибирского государственного университета. Вы можете написать мне. Я буду рад любым отзывам и постараюсь ответить на вопросы. "
С этого надо начинать. Афонасин не гностик и не верующий, он ученый, исследователь и переводчик.
Он проделал титаническую работу, переведя современным языком "Строматы" Климента Александрийского.
Прочтите его работы и его интервью.
Прочтите хотя бы предисловие никем не ангажированного нашего исследователя:
https://nsu.ru/classics/gnosis/aboutme.htm
ГНОСИС – базовый термин одноименного религиозно-философского учения, получившего распространение в поздней античности, означающий откровенное знание, доступное избранным (См. Гностицизм). Впоследствии приобрел более широкое значение, далеко выйдя за пределы изначального иудейско-христианского контекста. «Гностическими» стали называть средневековые ереси, оккультные движения Нового времени и даже экзистенциальную философию с характерным для ней мотивом «заброшенности». Примечательно также, что в определенных интеллектуальных кругах в настоящее время возник «нео-гностицизм». Проходят гностические службы и проводятся собрания, на которых читается гностическая «сокровенная» литература, поются гимны, прослушиваются публичные лекции-проповеди, которые читают известные ученые. Что же такое гносис? К сожалению, на этот простой вопрос не очень просто найти ответ. Не так давно вышла книга М.А. Уильямса, основной целью которой является попытка ограничить сферу применения этого понятия: Williams M.A. Rethinking Gnosticism. An Argument for Dismissing a Dubious Category. Princeton, 1996 (в особенности первые две главы). Действительно, если термин обозначает слишком многие и разнообразные явления, возникает вопрос, не пора ли прекратить бесконтрольный рост объема области его значений и попытаться более четко выявить его внутреннюю структуру. Вообще говоря, gnôsis означает знакомство с чем-либо, исследование, знание как противоположность незнанию и, особенно, откровенное знание. Это последнее, уже неклассическое, значение см., например, в новозаветном Первом Послании к Коринфянам (I Кор. 8: 7.10). Гносис означает знание, но особого рода, недостижимое (в отличие от epistêmê) научными методами или посредством рационального размышления. Такой гносис есть знание религиозной природы, осознание или, скорее, знакомство с сущностями иного мира, которые ведут к Богу и спасению тех немногих, которые сподобились этого знакомства.Он прекрасно знает Канон НЗ и Писание. Он не состоит в О.Т.О., как и я.
Вообще странно, нам упорно навязывают понимание гностицизма, как церкви Кроули...)
Это если бы я утверждал, что христиане это католики. И все. И постил бы тут католических "святых отцов".
Гнозис не может быть организован, нет и не может быть гностической Церкви. Тем более О.Т.О.
Кроме одной.
Это Дух внутри человека, который есть Храм Божий, поскольку Дух Божий живет в нас.
Так говорит Новый Завет, и буква гностического учения исходит прежде всего из него.
О чем я много раз прекрасно показал месяцами труда на форуме.
AeliusHadrianus
activist
Я еще раз хочу подчеркнуть очень важное обстоятельство.
Использование терминов «гностик», «гнозис» и «гностицизм» в качестве специфицирующего обозначения василидиан и валентиниан, а так же всех истинных гностиков вообще, не имеет, как показывает исторический анализ, серьезных оснований. Они не является специфическим обозначением какого-либо религиозного или философского направления, ибо представление об откровенном знании (гнозисе) как признаке совершенства было в античную эпоху общепринятым, так что любая школа, претендовавшая на то, что ей удалось разрешить проблему человеческого бытия, должна была вместе с тем претендовать и на обладание истинным гнозисом. Можно говорить, вслед за учеными исследователями, о самом гнозисном духе той эпохи, которому подвержены достигшие расцвета системы философии и религиозной мысли - вот почему, а не благодаря синкретизму (люди так мыслят! а мысль от Бога), наблюдается во многом единство идей у неопифагорейцев, стоиков, неоплатоников и орфиков, первоначальных христиан и у последователей Мани. Ириней, поставивший выражение «лжеименное знание» в название своего труда, относил его ко всякому неправославному воззрению, а не только к «гностицизму» в современном смысле слова. Нигде в сохранившихся источниках главные «гностические» оппоненты, валентиниане которым он посвятил 1-ю книгу, не используют слово «гностик» в качестве самоназвания; не используется оно и в качестве их специфического обозначения в текстах иных "ересиологов" и даже у самого Климента, который был, наряду с Иринеем, основным источником сведений об их воззрениях.
Использование терминов «гностик», «гнозис» и «гностицизм» в качестве специфицирующего обозначения василидиан и валентиниан, а так же всех истинных гностиков вообще, не имеет, как показывает исторический анализ, серьезных оснований. Они не является специфическим обозначением какого-либо религиозного или философского направления, ибо представление об откровенном знании (гнозисе) как признаке совершенства было в античную эпоху общепринятым, так что любая школа, претендовавшая на то, что ей удалось разрешить проблему человеческого бытия, должна была вместе с тем претендовать и на обладание истинным гнозисом. Можно говорить, вслед за учеными исследователями, о самом гнозисном духе той эпохи, которому подвержены достигшие расцвета системы философии и религиозной мысли - вот почему, а не благодаря синкретизму (люди так мыслят! а мысль от Бога), наблюдается во многом единство идей у неопифагорейцев, стоиков, неоплатоников и орфиков, первоначальных христиан и у последователей Мани. Ириней, поставивший выражение «лжеименное знание» в название своего труда, относил его ко всякому неправославному воззрению, а не только к «гностицизму» в современном смысле слова. Нигде в сохранившихся источниках главные «гностические» оппоненты, валентиниане которым он посвятил 1-ю книгу, не используют слово «гностик» в качестве самоназвания; не используется оно и в качестве их специфического обозначения в текстах иных "ересиологов" и даже у самого Климента, который был, наряду с Иринеем, основным источником сведений об их воззрениях.
AeliusHadrianus
activist
Я повторяю в своих топах это постоянно.
Нужно понимать, что то направление (ересь) среди всего многообразного полицентричного изначального океана христианства, мирно сосуществовавшего друг с другом и со всем античным миром, которая впоследствии выросла - оказавшись полезной светским властям в догматическую государственную ортодоксию, направив все усилия на борьбу с так называемыми гностиками (а так же любыми своими же христианами, к то позволил себе инаково мыслить хоть в малейшем), имела целью переформатировать весь античный мир. Не только Валентиниан или сифиан напр., но духовные идеи всего мира были признаны за ересь:
https://azbyka.ru/otechnik/Epifanij_Kiprskij/na-vosemdesjaty-eresej-panarij-ili-kovcheg/
Его способ мысли, его духовные ценности, его храмы и его не менее глубоко почитаемые Боги, система общественных отношений - все должно быть разрушено. Вы посмотрите кто там среди "еретиков" - стоики, платоники, пифагорейцы, эпикурейцы, самаряне, фарисеи, садукеи, назаряне - весь окружающих античный мир, а отнюдь не гностики! Они с самого начала стремились к полной "духовной" власти в империи - я показал откуда возникло единомыслие и военизированная (Папа Римский Климент в 1-м веке уже о таковой пекся) церковная структура и впоследствии разделяли эту власть с Принцепсами в Империи (порой и замещали их), а потому любое знание, а особенно знание - откровенное, приходящее от Бога и не подконтрольное властям (как и Боги, не подконтрольные властям! Все догматы Церкви о Троице и качествах Христа установлены человеками) должно было быть подвергнуто обструкции, названо Злом и сатанизмом, полностью уничтожено и быть заменено "верой". Верой в то, во что определят совсем не верующие, а "Отцы Церкви" и утвердит имперская власть на "Соборах". Мы сейчас понимаем, что верить вынужден лишь тот, кто не знает.
Вот почему они считают своим врагом философию и так борются за право одними обладать Истиной.
С самого раннего времени, принятые империей законы относительно веры (эдикты Константина, Феодосия, Юстиниана), догматы Церкви ставшие государственными законами, совершили настоящую революцию, последствия которой дорого обошлось как Империи, так и человечеству, погрузив его в темные века.
Что мы вынуждены наблюдать и сегодня.
Нужно понимать, что то направление (ересь) среди всего многообразного полицентричного изначального океана христианства, мирно сосуществовавшего друг с другом и со всем античным миром, которая впоследствии выросла - оказавшись полезной светским властям в догматическую государственную ортодоксию, направив все усилия на борьбу с так называемыми гностиками (а так же любыми своими же христианами, к то позволил себе инаково мыслить хоть в малейшем), имела целью переформатировать весь античный мир. Не только Валентиниан или сифиан напр., но духовные идеи всего мира были признаны за ересь:
https://azbyka.ru/otechnik/Epifanij_Kiprskij/na-vosemdesjaty-eresej-panarij-ili-kovcheg/
Его способ мысли, его духовные ценности, его храмы и его не менее глубоко почитаемые Боги, система общественных отношений - все должно быть разрушено. Вы посмотрите кто там среди "еретиков" - стоики, платоники, пифагорейцы, эпикурейцы, самаряне, фарисеи, садукеи, назаряне - весь окружающих античный мир, а отнюдь не гностики! Они с самого начала стремились к полной "духовной" власти в империи - я показал откуда возникло единомыслие и военизированная (Папа Римский Климент в 1-м веке уже о таковой пекся) церковная структура и впоследствии разделяли эту власть с Принцепсами в Империи (порой и замещали их), а потому любое знание, а особенно знание - откровенное, приходящее от Бога и не подконтрольное властям (как и Боги, не подконтрольные властям! Все догматы Церкви о Троице и качествах Христа установлены человеками) должно было быть подвергнуто обструкции, названо Злом и сатанизмом, полностью уничтожено и быть заменено "верой". Верой в то, во что определят совсем не верующие, а "Отцы Церкви" и утвердит имперская власть на "Соборах". Мы сейчас понимаем, что верить вынужден лишь тот, кто не знает.
Вот почему они считают своим врагом философию и так борются за право одними обладать Истиной.
С самого раннего времени, принятые империей законы относительно веры (эдикты Константина, Феодосия, Юстиниана), догматы Церкви ставшие государственными законами, совершили настоящую революцию, последствия которой дорого обошлось как Империи, так и человечеству, погрузив его в темные века.
Что мы вынуждены наблюдать и сегодня.
Поскольку яро идут всяческие нападки от гностика-оппонента, дискриминация, и помеха публикования ценных исторических источников, то ясно видно, что находимся на верной и правильной дороге.
Публикация в данном топике исторических источников, живших 1-2 веках веках, имеют информацию ценность.
В дальнейшем читатель сам, сможет убиться в этом, ибо раскрывает сущность гностицизма древних веков.
Сперва перейду к "Посланию к Филиппийцам" Поликарпа Смирнского, информация очень важна, и текст просто необходимо знать, ибо в дальнейших постах, раскроется вся суть к чему вёл публикации посланий и сообщения о гностицизме.
Послании епископов 2 веков раскрывается:
1) Существовали с 1 века и были в ходу послании апостола Павла.
2) Христианская община была знакома с Писаниями и посланиями
3) Существовало организованная структура Церкви.
4) Существовала четкая иерархия Церкви (епископ, пресвитер, диакон и т.п.)
5) Существовали гностики (докеты).
Постараюсь информацию в сообщениях уложить сжато:
Полный текст "Послания к Филиппийцам" Поликарпа Смирнского:
https://azbyka.ru/otechnik/Polikarp_Smirnskij/poslanie_k_filipiicam/ Предупреждение. пункт 9
Публикация в данном топике исторических источников, живших 1-2 веках веках, имеют информацию ценность.
В дальнейшем читатель сам, сможет убиться в этом, ибо раскрывает сущность гностицизма древних веков.
Сперва перейду к "Посланию к Филиппийцам" Поликарпа Смирнского, информация очень важна, и текст просто необходимо знать, ибо в дальнейших постах, раскроется вся суть к чему вёл публикации посланий и сообщения о гностицизме.
Послании епископов 2 веков раскрывается:
1) Существовали с 1 века и были в ходу послании апостола Павла.
2) Христианская община была знакома с Писаниями и посланиями
3) Существовало организованная структура Церкви.
4) Существовала четкая иерархия Церкви (епископ, пресвитер, диакон и т.п.)
5) Существовали гностики (докеты).
Постараюсь информацию в сообщениях уложить сжато:
Показать спойлер
Глава 3. Не по гордости пишу это. Павел – ваш учитель.
Это пишу вам, братья, о праведности не по собственному притязанию, но потому, что вы сами вызвали на то меня. Ибо ни мне, ни другому, подобно мне, нельзя достигнуть мудрости блаженного и славного Павла, который находясь у вас, пред лицом живших тогда людей, ревностно и твердо преподавал слово истины, и после, удалившись от вас, писал вам послания. Вникая в них, вы можете получить назидание в данной вам вере, которая «есть матерь всех нас» (Гал.4:26), за которою следует надежда и которой пришествует любовь к Богу, ко Христу и ближнему. Кто в них пребывает, тот исполнил заповедь правды. Ибо имеющий любовь далек от всякого греха.
Глава 7. Избегайте докетов и пребывайте в посте и молитве.
В ответ на:«Всякий,... кто не признает, что Иисус Христос пришел в плоти,... есть антихрист» (1Ин.4:3). Кто не признает свидетельства крестного, тот от диавола; и кто слова Господни будет толковать по собственным похотям и говорить, что нет ни воскресения, ни суда, тот первенец сатаны. Потому, оставив суетные и ложные учения многих, обратимся к преданному изначала слову; будем «бодрствовать в молитвах» (1Пет.4:7), пребывать в постах; в молитвах будем просить всевидящего Бога «не ввести нас во искушение» (Мф.6:13), как сказал Господь: «дух бодр, но плоть... немощна» (Мф.26:41; Мк.14:38).
Глава 11. Скорблю за Валента; остерегайтесь любостяжания.
В ответ на: Я сильно опечалился из-за Валента, который некогда был у вас пресвитером, что он так забыл данный ему сан. Поэтому, умоляю вас – берегитесь любостяжания и будьте чисты и правдивы. Воздерживайтесь от всякого порока. Кто сам не может воздержаться от этого, как он будет проповедовать о том другому? Кто предается любостяжанию, тот оскверняется идолослужением и достоин считаться в ряду язычников. Кто не знает суда Божия? Или «не знаем, что святые будут судить мир?» (1Кор.6:2), как учит Павел. Я, впрочем, ничего такого не заметил в вас и не слышал, – в вас, у которых подвизался блаженный Павел, и о которых он с похвалою отзывается вначале своего послания. Вами он хвалится во всех Церквах, какие только познали в то время Бога, а мы еще не знали Его. Итак, я весьма скорблю, братья, о Валенте и его жене: дай Бог им истинно покаяться! А вы будьте благоразумны в этом; и не почитайте их за врагов (2Сол.3:15), но старайтесь исправить их, как члены страждущие и заблудшие, чтобы здраво было все тело ваше. Поступая так, вы сами себя назидаете (1Кор.12:25–26).
Показать спойлер
Полный текст "Послания к Филиппийцам" Поликарпа Смирнского:
https://azbyka.ru/otechnik/Polikarp_Smirnskij/poslanie_k_filipiicam/ Предупреждение. пункт 9
Правда состоит в том, что Игнатий Богоносец, Поликарп Смирский, Ириней Лионский, Тертуллиан, Климент Александрийский и прочие раскрывают, обличая сущность гностиков. Климент в Строматах обличал ересь гностиков, а не ортодоксальную Церковь. Используя слова аналогичные в каноническом Писании Ветхого и Нового Завета, а также в посланиях апостолов, которые существовали и были в ходу у раннехристианской общины 2 века.
Убедиться можно прочитав выдержку из Стромата Климента Александрийского:
Убедиться можно прочитав выдержку из Стромата Климента Александрийского:
Я привожу здесь эту длинную цитату только для того, чтобы опровергнуть мнение тех последователей Василида, которые живут плохо, полагая, что им можно грешить и все позволено, поскольку они все равно спасутся в силу своей природы. Они думают, что грех их не коснется, поскольку они избраны, однако их предшественники никому не позволяли так поступать! (4) Так что нечего им прикрываться одеждой Христа, а вести себя более развратно, чем язычники, позоря его имя своими делами. «Такие люди есть лжеапостолы, лукавые деятели», – и далее, – «но конец их будет по делам их» (2Кор. 11:13–15). (4,1) Самоограничение есть презрение плоти и следование Богу.484 И самоограничение касается не только сексуального желания, но и всего того, что душа чрезмерно вожделеет, будучи не в силах ограничить себя только необходимым. (2) Самоограничение касается и речи, и имущества, и их употребления, и вообще всякого желания. Оно не только учит нас искусству благоразумия, но и предоставляет нам его как особую силу и божественный дар. (3) Следует сказать, что мы думаем обо всем этом. Мы считаем благословенными тех, кто воздерживается от секса, если это досталось им как Божий дар, и уважаем тех, кто женится только один раз. Мы считаем, что следует сопереживать ближнему и «разделять бремя» с тем, кто думает, что стоит прочно, а в действительности готов упасть485. И именно о второй женитьбе апостол сказал: «Если ты в огне – женись» (1Кор. 7:9).Климента Александрийский защищал ортодоксальную веру, а не гностицизм. При чем информация не искаженная.
https://azbyka.ru/otechnik/Kliment_Aleksandrijskij/stromaty/3_1
Климента Александрийский защищал ортодоксальную веру, а не гностицизм.Речь вел о том, что Климент Александрийский в Сормате раскрывает порочный гностицизм.
А в общей картине стоит на стороне ортодоксальной традиции, то есть Православной веры.
Во второй книге "Строматы" Климента Александрийского, глава 3 читаем:
III. Критика воззрений Валентина и Василида на веру и свободу выбора:
Показать спойлер
(10, 1) Последователи Василида считают, что вера – это естественная предрасположенность (φυσικήν ηγούνται τήν πιστιν), которая, однако, базируется на избранности (επι της εκλογής). Вера позволяет достигать знаний (τά μαθήματα), минуя доказательство, посредством разумного схватывания (καταλήψει νοητική). (2) Валентиниане оставляют веру таким простакам (τοις άπλοις) как мы, себя же считают уже спасенными по природе через гносис, поскольку [от остальных родов] их отличает семя высшей природы, в них вложенное. [Гносис] отличается от веры, говорят они, как духовное от материального. (3) Далее, последователи Василида считают, что [сила] веры и [степень] избранности индивидуальны, и что степень избранности, которая имеет природу сверхестественную, определяет ту силу веры, которую каждый может достичь в этом мире. Дар веры, говорят они, пропорционален степени надежды каждого.
(11, 1) Но если вера есть естественное преимущество нашей природы, то она уже не есть дело добровольного и непринужденного выбора. Не верующий не несет ответственности и не может быть осужден по справедливости, ибо не по своей вине не верил. Различие между верой и неверием, далее, не может рассматриваться как законное основание для вознаграждения или осуждения, ибо и то и другое возникает из естественной и внутренней необходимости, предопределенной универсальной силой. В этом случае оказывается, что мы подобны неким неодушевленным марионеткам, всецело зависящим от сил природы, а значит желание наше, равно как и нежелание предопределены заранее силою необходимости. (2) Нет нужды тогда вдаваться далее в вопрос о том, что собой представляет это животное, наделенное желаниями, которое контролируются необходимостью и приводится в действие некой внешней силой.208 К чему тогда приведет раскаяние в неверии, за которым следует прощение грехов? Нет тогда и дара крещения, получаемого от Логоса, нет печати благословения, нет Сына, нет и Отца. И Бог становится ни чем иным, как слепым распределителем природных даров, нисколько не заботящимся о началах спасения и о вере, возникающей в результате свободного волеизлияния.
https://azbyka.ru/otechnik/Kliment_Aleksandrijskij/stromaty/2_3
Показать спойлер
Разве, этому учит каноническое Евангелие? Ортодоксальной христианской Церкви, подобное гностическое учение Валентина и Василида - чужно. Чуждо было во 2 веке, чуждо и сейчас.
Рассмотрел, современные организации гностиков, обнаруживаются в сайтах, уши ранне упомянутой организации Ecclesia Gnostica. За вуалью христианства, скрывается откровенная магия, оккультизм, и эзотерика.
Например, достаточно зайти на официальную страницу Neo-Luciferian Church:
Например, достаточно зайти на официальную страницу Neo-Luciferian Church:
Добро пожаловать в Neo-Luciferian Church.
Neo-Luciferian Church (Нео-Люциферианская Церковь) - это Гностическая и Люциферианская организация с корнями в западном эзотеризме, Телеме и Магии. Хотя слово «церковь» предполагает религию, природа церкви является чем-то отдельным от этого. Мы не считаем нас религиозными в строгом смысле этого слова, с моральными законами и абсолютными силами, но мы также не атеисты, в том смысле, что мы верим в магическую реальность и действуем божественными и демоническими силами, как электрики работают с электричеством.
https://web.archive.org/web/20130910183608/http://www.neoluciferianchurch.dk/neo-luciferian-church-welcome.php
Нажимая вверху на раздел информация о нео-люциферианской церкви, открывается следующая информация:
Прежде всего, магический взгляд заключается в том, что когда x передается в y - от z, а x - это магическое происхождение - z - посвященный, а y - посвященный, что-то« дается »при получении x ... x является многослойным, и его необходимо исследовать на глубине - добывать так же, как мы добываем пласты полезных ископаемых ». - Майкл Берто
Нео-Люциферианская Церковь имеет свои корни в Ecclesia Gnostica Spiritualis и принадлежит к ряду церквей, некоторые из которых имеют гностическое и магическое происхождение, а другие принадлежат к апостольской преемственности. Хотя слово «церковь» предполагает религию и догму, природа нео-люциферианской церкви отличается от этого. Он был основан на Candlemass 2005 ev как корпорация между Rt. Преподобный Майкл Берто и Rt. Rev.T. Люсем Феро, при поддержке Rt. Преподобный Т. Филон София. Все они принадлежат епископату Ecclesia Gnostica Spiritualis.
Это было желание с епископатом Ecclesia Gnostica Spiritualis, со времен Rt. Преподобный Марк Люлли в 1970-х годах, чтобы восстановить датскую Люциферианскую Церковь и продолжить магическое течение от Карла Уильяма Хансена (Бен Кадош) и его Наассенского Гностического Синода. Провозглашение нео-Люциферианской церкви зимой 2004-2005 гг. Вновь зажгло это пламя.
https://web.archive.org/web/20131228073420/http://www.neoluciferianchurch.dk:80/neo-luciferian-church.php
Профессор Михаил Поснов в своём труде "Гностицизм и борьба Церкви с ним во II-м веке", пишет:
мы видим уже в I-м веке, когда христианство большинством считалось лишь иудейской сектой, многие «лжеучители», «лжепророки», «ругатели», «этеродидаскалы» языческого и иудейского происхождения прокрадываются в христианские общины и вносят расстройство в их верования. Особенно малоазийские общины кишат такими лжеучителями. С ними борются апостолы – Петр и Иуда; их поражает Павел, особенно в Колоссах и Эфесе. Против них же были направлены писания св. ап. Иоанна Богослова. Опровергая лжеучения, сами апостолы устанавливают истинный γνῶσις или ἐπίγνωσις (2Петр. I, 2, 3, 5, 8, 20; II, 20; III, 3; Кол. I, 10; II, 2; III, 10; ср. 1 посл. Иоанн. II, 3–5, 29; III, 24; IV, 7, и др.); У них встречается техническое наименование христианской ереси гностицизма, как ψεοδόνυμος γνῶσις (1Тим. VI, 20), идет речь о «баснях и родословиях бесконечных» (Тим. I, 4), коими были переполнены системы гностиков и т. п. Словом, не может быть сомнения в характере тех заблуждений, которые угрожали христианским общинам еще в I-м веке. В то же время рядом с христианством стояли самарийские лжехристы – Досифей, Симон Маг и Менандр. Один из них – Симон м., упоминаемый в книге Деян. VIII, считается у отцов церкви ересиархом, «от которого произошли все ереси» и «получило свое начало лжеименное знание (γνῶσις)»19. Наконец, в самом исходе I в. является первый христианский еретик Керинф, извращавший христианское учение о едином Боге и лице Иисуса Христа20. Против него, по свидетельству св. Ирниея21, направлено евангелие св. ап. Иоанна Богослова22.
https://azbyka.ru/otechnik/Mihail_Posnov/gnostitsizm-i-borba-tserkvi-s-nim-vo-2-m-veke/
Далее Михаил Поснов в своём труде, приводит из источников Оригена, Иринея и Епифания. следующую информацию про древний гностицизм, пришедший из язычества, где рассматривается языческие боги, планеты, архонты и прочичие фантазии отцов - гностиков:
"Родина гностицизма – восток, точнее месопотамская низменность, Сирия и Самария. Это положение почти общепризнано40. В настоящее время все соглашаются и с тем, что древнейший вид гносиса представляет собой офитство 41 . Основное учение офитов, по Оригену, Иринею и Епифанию, состояло в почитании великой богини «матери», которая называлась «μήτηρ φωτεινή (S. Epiphanius. haeres, XL, 2)», «ή μητήρ τ. ζώντων (haer. XXV, 10), »ή ανω Μήτηρ« (-haer. XXXVII, и ср. XXXIX, 2)42. У Оригена мист молится архонту Элоею: «пошли мне, приносящему символ твоей матери (τἡς σἡς μητρὸς φέροντά τoι σύμβολον), благодать»...43. Μήτηρ называется также παρθένος (Κατα Κέλσου -VI, 31, 34), или παρθενικον πνεύμα44. У этих гностических сект встречается часто имя Варбело (Βαρβηλώ, Barbelo)45. По объяснению Буссе46, это слово представляет собой искажение παρθένος, посредствующим звеном к чему могло служить слово Βαρθενώς у св. Епифания (Haer. XXVI, 1; ed Oehler, II, 1. р. 170)47 Встречающееся у этих гностиков имя Нория48), вероятно, означает также дева евр. נערה. В другой ветви тех же гностиков тоже самое μήτηρ выступает уже не девой, девственницей, а совершенно наоборот – распутной женщиной и называется Προύνκος, т. е. страстная, гетера49).
"Родина гностицизма – восток, точнее месопотамская низменность, Сирия и Самария. Это положение почти общепризнано40. В настоящее время все соглашаются и с тем, что древнейший вид гносиса представляет собой офитство 41 . Основное учение офитов, по Оригену, Иринею и Епифанию, состояло в почитании великой богини «матери», которая называлась «μήτηρ φωτεινή (S. Epiphanius. haeres, XL, 2)», «ή μητήρ τ. ζώντων (haer. XXV, 10), »ή ανω Μήτηρ« (-haer. XXXVII, и ср. XXXIX, 2)42. У Оригена мист молится архонту Элоею: «пошли мне, приносящему символ твоей матери (τἡς σἡς μητρὸς φέροντά τoι σύμβολον), благодать»...43. Μήτηρ называется также παρθένος (Κατα Κέλσου -VI, 31, 34), или παρθενικον πνεύμα44. У этих гностических сект встречается часто имя Варбело (Βαρβηλώ, Barbelo)45. По объяснению Буссе46, это слово представляет собой искажение παρθένος, посредствующим звеном к чему могло служить слово Βαρθενώς у св. Епифания (Haer. XXVI, 1; ed Oehler, II, 1. р. 170)47 Встречающееся у этих гностиков имя Нория48), вероятно, означает также дева евр. נערה. В другой ветви тех же гностиков тоже самое μήτηρ выступает уже не девой, девственницей, а совершенно наоборот – распутной женщиной и называется Προύνκος, т. е. страстная, гетера49).
Показать спойлер
У Оригена Παρθένος и Προύνκος уравниваются, как два имени одного и того же существа50. Эта великая матерь богиня Μήτηρ, Παρθ, ΙΙρουν. позже иудаизировалась и называлась Sophia, Rucha51. Рядом с матерью образ отца стоит решительно на заднем плане, в тени52. Все происходит от матери-богини; в сакраментальном культе ей предоставляется первое место53. При этом заслуживает также внимания, что у Валентиниан Ахамот, прототипом которой является Μήτηρ офитов, называется более почетным именем κύριος; тогда как спаситель просто σωτήρ54. Эта Ахамот стоит у Валентиниан в центре культа. Рядом с матерью и отцом встречается иногда сын – ὑιός – столь же тенеобразное существо, как и отец.
Под начальством богини-матери стоят семь архонтов: – Jaldabaoth, Jao, Sabaoth, Adonaios, Astaphaios, Ailoaios и Oraios55. По древнейшему представлению, она действительно всем им мать56, по более позднему – она является матерею лишь Jaldabaoth’a. Эти архонты представляют собой олицетворение планет. Так у Оригена57 читаем относительно Jaldabaoth’ä «φασὶ δὲ τφ λεοντοειδεί ἄρχοντι συμπαθείν ἄσιρον τὸν φαίνοντα» (лат. «Hune autem angelum leonisimilem aiunt habere cum astro saturni necessitudinem»). Если Jaldabaoth был олицетворением Сатурна, то другие архонты несомненно нужно полагать, были олицетворением других планет58, по древнему астрономическому воззрению соответственно их удаленности от земли: Jao – Юпитер, Sabaoth – Марс, Adonaios – Солнце, Astaphaios – Венера, Аiloaios – Меркурий, Oraios – Луна59. Эту священную седмерицу или – с μήτηρ – осьмерицу Оригена (VI, 31 – ὅγδαος) упоминает также св. Ириней, как Sanctam hebdomadam (1, 30, 9).
Архонты офиан Оригена взяты им из диграммы их (έν διαγράρματι-VI, 30). Эти архонты представляют собой «преграду зла (φραγμόν κακία;), ворота в вечность, врученные ангелам». Эти ворота должна пройти душа умершего. У Оригена о душе умершего не говорится (YΊ, 31); но идет речь в конце предшествующей главы (30 г.) о спасении (αλλοτρΰυν σωτηρίας, a salute alienorum), затем содержатся особые магические обращения к каждому архонту (гл. 31)."
https://azbyka.ru/otechnik/Mihail_Posnov/gnostitsizm-i-borba-tserkvi-s-nim-vo-2-m-veke/
Под начальством богини-матери стоят семь архонтов: – Jaldabaoth, Jao, Sabaoth, Adonaios, Astaphaios, Ailoaios и Oraios55. По древнейшему представлению, она действительно всем им мать56, по более позднему – она является матерею лишь Jaldabaoth’a. Эти архонты представляют собой олицетворение планет. Так у Оригена57 читаем относительно Jaldabaoth’ä «φασὶ δὲ τφ λεοντοειδεί ἄρχοντι συμπαθείν ἄσιρον τὸν φαίνοντα» (лат. «Hune autem angelum leonisimilem aiunt habere cum astro saturni necessitudinem»). Если Jaldabaoth был олицетворением Сатурна, то другие архонты несомненно нужно полагать, были олицетворением других планет58, по древнему астрономическому воззрению соответственно их удаленности от земли: Jao – Юпитер, Sabaoth – Марс, Adonaios – Солнце, Astaphaios – Венера, Аiloaios – Меркурий, Oraios – Луна59. Эту священную седмерицу или – с μήτηρ – осьмерицу Оригена (VI, 31 – ὅγδαος) упоминает также св. Ириней, как Sanctam hebdomadam (1, 30, 9).
Архонты офиан Оригена взяты им из диграммы их (έν διαγράρματι-VI, 30). Эти архонты представляют собой «преграду зла (φραγμόν κακία;), ворота в вечность, врученные ангелам». Эти ворота должна пройти душа умершего. У Оригена о душе умершего не говорится (YΊ, 31); но идет речь в конце предшествующей главы (30 г.) о спасении (αλλοτρΰυν σωτηρίας, a salute alienorum), затем содержатся особые магические обращения к каждому архонту (гл. 31)."
https://azbyka.ru/otechnik/Mihail_Posnov/gnostitsizm-i-borba-tserkvi-s-nim-vo-2-m-veke/
Показать спойлер
Общие признаки древних гностических учений, заключаются в трёх вещах: Это дуализм , димгургизм и докетизм.
Первая половина книги профессора М. Поснова интересная (рассмотр ранних гностиков, культ язычества, магии, и волшебства), но самое интересное начинается уже со второй части и половины книги.
Где, на основе исторических источников, профессор Постнов, упоминает, какие гностические Евангелия, и послания, гностики проповедовали в древнем мире в 1-2 веках:
"Итак, мы считаем доказанным, что гностицизм и по происхождению своему и по своей сущности – есть явление религиозное. Правда, при распространении, гносису приходилось привлекать к себе и восточную теософию и кутаться в эллинскую философию, но все-таки это не меняло сути дела. Да, о гностицизме можно сказать: «Руки Исава, голос Иакова»; но только вопреки Гарнаку, этот «голос» – душа гностицизма – была религиозная, родившаяся на востоке, а одежда была самая причудливая, большей частью из эллинской философии. Во что бы ни кутался гностицизм, религоз. душа его везде просвечивала."
Гностицизм, как мы пытались установить, есть религия и очень сложный культ с различными обрядами, мистериями и посвящениями. Но всякая религиозная система основывает свое учение и свой культ на откровении. Так было, как мы выше указали, и с христианским гностицизмом – он старался обосноваться на откровении. Со стороны формальной христианский гностицизм не отличался от тогдашней христианской общины. Он также ссылался на предание, будто бы полученное от Христа, которое он тоже заключал в священные книги и старательно научно наследовал. Василид возводил свое учение к Главку толкователю ап. Петра, Валентин – к Севде, спутнику ап. Павла, Маркион, вместе с Василидом и Валентином ссылались на Матфея131. Офиты утверждали, что их учение заимствовано у Марии, которой передал его Иаков, брат Господень132. Относительно карпократиан св. Ириней пишет, что они все «нечестивое, неправедное запрещенное» обосновывали на тайном учении, полученном им будто бы от Христа и записанном в их книгах. То же самое замечает Тертулиан133 и о многих других гностических сектах. По свидетельству св. Епифания134, гностики «пользуются ветхим и новым заветом». Св. Ириней135 и Епифаний указывают, как они извращали отдельные места писаний. Маркион собрал канон свящ. книг, в который между прочим вошло 10 посланий ап. Павла. Кроме того гностики имели в чрезвычайно большом количестве апокрифические сочинения, надписанные именами апостолов или ветхозаветных великих людей.
«Книг у них много, – замечает136 Св. Епифаний. – В них излагаются какие-то Мариины вопросы (Ἐρωτήσεις Μαρίας – μεγάλαι καὶ μικραὶ); иные же об упомянутом прежде Иалдаваофе, под именем Сифа, издают много книг; иные книги называют откровениями Адаму (Ἀποκάλυξις τοῦ Ἀδὰμ) и другие евангелия (εὐαγγέλια ἓτερα εἰς ὃνομα τῶν μαθητῶν) осмелились написать над именем учеников». У гностиков были в ходу: евангелие Евы (Епиф. XXVI, 2) и какое-то «подложное увлекательное сочинение – благовествование совершенствования» (Εὐαγγέλιον Τελειώσεως – Епиф XXVI, 2), апокалипсис Авраама и апокриф Моисея (Епифаний, XXXIX, 5), апокриф «Восхождение Исайи и Симфония» (Епиф. XL, 2), Родословие Марии (Γέννα Μαρίας), содержащее фабулу о Захарии в храме (Епиф. XXVI, 12). В Pistis Sophia находится пять гностических од Соломона и играют большое значение Maрия и Соломия. Все содержание Pistis Sophia составляют беседы И. Хр., которые он будто бы вел со своими учениками и мироносицами по воскресении. Затем упомянутые выше еще не изданные манускрипты – евангелие Maрии или апокриф Иоанна, премудрость И. Христа и деяния Петра – также думают опираться будто бы на учение И. Христа и близких к нему лиц. У гностиков были в большом почете (мнимые их) пророки, как напр. упоминаемые у архонтиков – Мартиад и Марсиан (Епиф. XL, 7)."
https://azbyka.ru/otechnik/Mihail_Posnov/gnostitsizm-i-borba-tserkvi-s-nim-vo-2-m-veke/
Первая половина книги профессора М. Поснова интересная (рассмотр ранних гностиков, культ язычества, магии, и волшебства), но самое интересное начинается уже со второй части и половины книги.
Где, на основе исторических источников, профессор Постнов, упоминает, какие гностические Евангелия, и послания, гностики проповедовали в древнем мире в 1-2 веках:
"Итак, мы считаем доказанным, что гностицизм и по происхождению своему и по своей сущности – есть явление религиозное. Правда, при распространении, гносису приходилось привлекать к себе и восточную теософию и кутаться в эллинскую философию, но все-таки это не меняло сути дела. Да, о гностицизме можно сказать: «Руки Исава, голос Иакова»; но только вопреки Гарнаку, этот «голос» – душа гностицизма – была религиозная, родившаяся на востоке, а одежда была самая причудливая, большей частью из эллинской философии. Во что бы ни кутался гностицизм, религоз. душа его везде просвечивала."
Гностицизм, как мы пытались установить, есть религия и очень сложный культ с различными обрядами, мистериями и посвящениями. Но всякая религиозная система основывает свое учение и свой культ на откровении. Так было, как мы выше указали, и с христианским гностицизмом – он старался обосноваться на откровении. Со стороны формальной христианский гностицизм не отличался от тогдашней христианской общины. Он также ссылался на предание, будто бы полученное от Христа, которое он тоже заключал в священные книги и старательно научно наследовал. Василид возводил свое учение к Главку толкователю ап. Петра, Валентин – к Севде, спутнику ап. Павла, Маркион, вместе с Василидом и Валентином ссылались на Матфея131. Офиты утверждали, что их учение заимствовано у Марии, которой передал его Иаков, брат Господень132. Относительно карпократиан св. Ириней пишет, что они все «нечестивое, неправедное запрещенное» обосновывали на тайном учении, полученном им будто бы от Христа и записанном в их книгах. То же самое замечает Тертулиан133 и о многих других гностических сектах. По свидетельству св. Епифания134, гностики «пользуются ветхим и новым заветом». Св. Ириней135 и Епифаний указывают, как они извращали отдельные места писаний. Маркион собрал канон свящ. книг, в который между прочим вошло 10 посланий ап. Павла. Кроме того гностики имели в чрезвычайно большом количестве апокрифические сочинения, надписанные именами апостолов или ветхозаветных великих людей.
«Книг у них много, – замечает136 Св. Епифаний. – В них излагаются какие-то Мариины вопросы (Ἐρωτήσεις Μαρίας – μεγάλαι καὶ μικραὶ); иные же об упомянутом прежде Иалдаваофе, под именем Сифа, издают много книг; иные книги называют откровениями Адаму (Ἀποκάλυξις τοῦ Ἀδὰμ) и другие евангелия (εὐαγγέλια ἓτερα εἰς ὃνομα τῶν μαθητῶν) осмелились написать над именем учеников». У гностиков были в ходу: евангелие Евы (Епиф. XXVI, 2) и какое-то «подложное увлекательное сочинение – благовествование совершенствования» (Εὐαγγέλιον Τελειώσεως – Епиф XXVI, 2), апокалипсис Авраама и апокриф Моисея (Епифаний, XXXIX, 5), апокриф «Восхождение Исайи и Симфония» (Епиф. XL, 2), Родословие Марии (Γέννα Μαρίας), содержащее фабулу о Захарии в храме (Епиф. XXVI, 12). В Pistis Sophia находится пять гностических од Соломона и играют большое значение Maрия и Соломия. Все содержание Pistis Sophia составляют беседы И. Хр., которые он будто бы вел со своими учениками и мироносицами по воскресении. Затем упомянутые выше еще не изданные манускрипты – евангелие Maрии или апокриф Иоанна, премудрость И. Христа и деяния Петра – также думают опираться будто бы на учение И. Христа и близких к нему лиц. У гностиков были в большом почете (мнимые их) пророки, как напр. упоминаемые у архонтиков – Мартиад и Марсиан (Епиф. XL, 7)."
https://azbyka.ru/otechnik/Mihail_Posnov/gnostitsizm-i-borba-tserkvi-s-nim-vo-2-m-veke/
Это объяснение, почему послания епископов 2 века, свидетелей, которые жили во 2 веке, ранее в постах выше опубликовал. Описаны профессором Михаилом Посновым в книге "Гностицизм и борьба Церкви с ним во II-м веке":
Климент Рим.(1 пос. гл. 7) увещевает христиан обратиться «к славному и досточтимому правилу святого предания» ( τ ῆ ς παροδόσεως κανόνα). Св. Поликарп (п. VII) напоминает «о преданном изначала слове» (ἐξ ἀρχῆς παραδοθέντα λογόν), он же говорит о преданной вере (τήν δοθεῖσαν πίατιν-г. III, IV).
От веры в евангелие И. Христа, как предания апостольского, у мужей апостольских отличается исповедание веры. Св. Игнатий в послании к Траллийцам (гл. IX) говорит: «не слушайте, когда кто будет говорить вам не об И. Христе, который произошел из рода Давидова от Марии, истинно родился, ел и пил , истинно был осужден при Понтии Пилате, истинно был распят и умер, в виду небесных земных и преисподних, который истинно воскрес из мертвых». (ср. к Смирнянам гл. I). Св Поликарп в своем послании пишет (гл. II): «веруйте в Того, который воскресил из мертвых Господа нашего И. Христа и даровал ему славу и престол одесную себя, которому все покорено небесное и земное, которому все дышащее служит, который придет судьей живых и мертвых». В посланиях мужей апостольских мы видим указание на преемственность иерархических лиц, прежде всего, власти епископа. «Апостолы были посланы проповедовать нам евангелие от Господа Иисуса Христа, Иисус Христос от Бога. Христос был послан от Бога, а апостолы от Христа, то и другое было в порядке, по воле Божьей... Проповедуя по различным странам и городам, они первенцев из верующих, по духовном испытании поставляли в епископы и диаконы для будущих верующих». (1 посл. гл. XLII). Возмутившихся коринфян Св. Климент увещевает покориться «предстоятелям», ибо только под этим условием они пребудут «в стаде Христа» (гл. LTVII).
У Св. Игната проводится мысль об епископах, как носителях и хранителях чистого учения. «И чем более кто видит епископа молчащим, тем более должен бояться его. Ибо всякого, кого посылает домовладыка для управления своим домом, нам должно принимать его так же, как самого посланного. Поэтому ясно, что и на епископа должно смотреть, как на самого Господа... Все вы живете сообразно с истиной, среди вас нет никакой ереси, и вы не слушаете никого, кроме И. Христа, проповедующего истину» (гл. VI). «Иисус Христос, общая наша жизнь, есть мысль Отца, как епископы, поставленные по концам земли, находятся в мысли И. Христа», (гл. III). Кроме того, мужам апостольским присуще сознание о вселенском характере церкви Христовой. Церковь представляется распространенной «до концов земли» и собирается «от четырех ветров» (учение 12-ти апост. IX, X). Где Христос, говорит Игнатий, там и церковь католическая (καθολική ἐκκλησία Смир. VIII).
Св. Ириней положительно устанавливает, что есть только четыре евангелия (III, I. 1; IX-XI) и ставит на вид Валентину, что он думает владеть большим количеством евангелий, а Марку делает упрек, что он наряду с нашими евангелиями употребляет невыразимое множество апокрифических и неподлинных писаний (III, XI, 8–9 Ср. 1, VIII, 1).
Климент Рим.(1 пос. гл. 7) увещевает христиан обратиться «к славному и досточтимому правилу святого предания» ( τ ῆ ς παροδόσεως κανόνα). Св. Поликарп (п. VII) напоминает «о преданном изначала слове» (ἐξ ἀρχῆς παραδοθέντα λογόν), он же говорит о преданной вере (τήν δοθεῖσαν πίατιν-г. III, IV).
От веры в евангелие И. Христа, как предания апостольского, у мужей апостольских отличается исповедание веры. Св. Игнатий в послании к Траллийцам (гл. IX) говорит: «не слушайте, когда кто будет говорить вам не об И. Христе, который произошел из рода Давидова от Марии, истинно родился, ел и пил , истинно был осужден при Понтии Пилате, истинно был распят и умер, в виду небесных земных и преисподних, который истинно воскрес из мертвых». (ср. к Смирнянам гл. I). Св Поликарп в своем послании пишет (гл. II): «веруйте в Того, который воскресил из мертвых Господа нашего И. Христа и даровал ему славу и престол одесную себя, которому все покорено небесное и земное, которому все дышащее служит, который придет судьей живых и мертвых». В посланиях мужей апостольских мы видим указание на преемственность иерархических лиц, прежде всего, власти епископа. «Апостолы были посланы проповедовать нам евангелие от Господа Иисуса Христа, Иисус Христос от Бога. Христос был послан от Бога, а апостолы от Христа, то и другое было в порядке, по воле Божьей... Проповедуя по различным странам и городам, они первенцев из верующих, по духовном испытании поставляли в епископы и диаконы для будущих верующих». (1 посл. гл. XLII). Возмутившихся коринфян Св. Климент увещевает покориться «предстоятелям», ибо только под этим условием они пребудут «в стаде Христа» (гл. LTVII).
У Св. Игната проводится мысль об епископах, как носителях и хранителях чистого учения. «И чем более кто видит епископа молчащим, тем более должен бояться его. Ибо всякого, кого посылает домовладыка для управления своим домом, нам должно принимать его так же, как самого посланного. Поэтому ясно, что и на епископа должно смотреть, как на самого Господа... Все вы живете сообразно с истиной, среди вас нет никакой ереси, и вы не слушаете никого, кроме И. Христа, проповедующего истину» (гл. VI). «Иисус Христос, общая наша жизнь, есть мысль Отца, как епископы, поставленные по концам земли, находятся в мысли И. Христа», (гл. III). Кроме того, мужам апостольским присуще сознание о вселенском характере церкви Христовой. Церковь представляется распространенной «до концов земли» и собирается «от четырех ветров» (учение 12-ти апост. IX, X). Где Христос, говорит Игнатий, там и церковь католическая (καθολική ἐκκλησία Смир. VIII).
Св. Ириней положительно устанавливает, что есть только четыре евангелия (III, I. 1; IX-XI) и ставит на вид Валентину, что он думает владеть большим количеством евангелий, а Марку делает упрек, что он наряду с нашими евангелиями употребляет невыразимое множество апокрифических и неподлинных писаний (III, XI, 8–9 Ср. 1, VIII, 1).
Показать спойлер
Св. Ириней упоминает о посланиях ап. Павла, которые отвергали монтанисты (III, XI, 9), и об учении прочих апостолов (III, XII, ХVI). [/b]Вопреки ссылкам гностиков на таинственные учения, св. Ириней ссылается на предание апостолов, известное всей церкви. «Все, желающие знать истину, могут во всей церкви найти предание апостолов, открытое во всем мире... При таких доказательствах, не должно искать у других истины, которую легко получить от церкви, ибо апостолы, как богач в сокровищницу, вполне положили в нее все, что относится к истине (III, III, 1; – IV, 1).
Гностики вырывали пропасть между ветхим и новым заветом. Св. Ириней доказывает единство заветов, согласие писаний обоих заветов и боговдохновенность тех и других писаний (IV, V, IX; XXV; III, VI, XVII; IV, XXXII). Гностики часто извращали писания апостолов (I, III, 1, 6; VIII, 2). Св. Ириней опровергает их (1, IX) и устанавливает какими правилами нужно руководиться при толковании, напр., притч и трудных мест (II, XXVII).
Но особенно Тертуллиан занят вопросом о предании апостольском в церкви и верном его понимании ею. И. Христос, читаем у Тертуллиана, свое учение «возвещал или явно народу, равно ученикам, из числа которых особенно приблизил к себе двенадцать, назначив их учителями для народов... Они получили обещанную им силу Св. Духа для чудес и проповеди, свидетельствовали веру в И. Христа и основывали церкви – сначала в Иудее, а потом отправились в мир и проповедовали то же учение язычникам»... (De praescr. XX).[/b] Далее Тертуллиан доказывает, что апостолы получили учение Христово во всей полноте: «Было ли что-либо сокрыто от Петра, который был назван камнем, на котором была основана церковь, который получил ключи царства небесного и власть связывать и разрешать на небе и на земле? Было ли что-либо сокрыто и от Иоанна, который был возлюбленнейшим учеником Господа, который возлежал на персях Его, которому одному только Господь указал на предателя Иуду, которого вместо себя усыновил Марии?» (De praesсrp. XXII). Преданное им учение апостолы были вполне способны понять (ХХIII). Тертуллиан собирал книги, полученные от апостолов в канон , указывал на согласие священных книг ветхого и нового завета и боговдохновенность тех и других (см. Adver. Marc. IV, с. 4–5). Но особенно Тертуллиан обращал внимание на метод толкования свящ. книг. У церкви, по пониманию Тертуллиана, два критерия к изъяснению св. Писания: один из них он указывал в авторитете церкви, свидетельствующей о своем писанном наследии (Adver. Магc. IV, с. 5), а другой в правиле веры – regula fidei, с содержанием которого должно согласоваться истолкование св. Писания (Ср. De praescr. XIV-Adversus regulam nihil).
"Вот какой сильный противник выступил против еще не соорганизованной церкви II в. Гностицизм был не просто ересью, а прямо антихристианством. «Он не отрицал ни одной догмы, а в общем все»137. Гностицизм сам, как мы видели, производил свое учение от Христа. Значит, он отвергал учение, на которое ссылались истинные учители церкви, как евангельское и апостольское, (отвергал) как не подлинное, или не полное, или не верно понятое, и выставлял свое, будто бы полученное из более достоверных источников, толковал его и обосновывал. Словом, на место истинного христианства, как, по мнению гностицизма, извращенного, он ставил свое христианство; он устранял церковь Христа, как не Христа, и на ее место ставил свою церковь, как Христа, а на самом деле антихриста.
https://azbyka.ru/otechnik/Mihail_Posnov/gnostitsizm-i-borba-tserkvi-s-nim-vo-2-m-veke/
Гностики вырывали пропасть между ветхим и новым заветом. Св. Ириней доказывает единство заветов, согласие писаний обоих заветов и боговдохновенность тех и других писаний (IV, V, IX; XXV; III, VI, XVII; IV, XXXII). Гностики часто извращали писания апостолов (I, III, 1, 6; VIII, 2). Св. Ириней опровергает их (1, IX) и устанавливает какими правилами нужно руководиться при толковании, напр., притч и трудных мест (II, XXVII).
Но особенно Тертуллиан занят вопросом о предании апостольском в церкви и верном его понимании ею. И. Христос, читаем у Тертуллиана, свое учение «возвещал или явно народу, равно ученикам, из числа которых особенно приблизил к себе двенадцать, назначив их учителями для народов... Они получили обещанную им силу Св. Духа для чудес и проповеди, свидетельствовали веру в И. Христа и основывали церкви – сначала в Иудее, а потом отправились в мир и проповедовали то же учение язычникам»... (De praescr. XX).[/b] Далее Тертуллиан доказывает, что апостолы получили учение Христово во всей полноте: «Было ли что-либо сокрыто от Петра, который был назван камнем, на котором была основана церковь, который получил ключи царства небесного и власть связывать и разрешать на небе и на земле? Было ли что-либо сокрыто и от Иоанна, который был возлюбленнейшим учеником Господа, который возлежал на персях Его, которому одному только Господь указал на предателя Иуду, которого вместо себя усыновил Марии?» (De praesсrp. XXII). Преданное им учение апостолы были вполне способны понять (ХХIII). Тертуллиан собирал книги, полученные от апостолов в канон , указывал на согласие священных книг ветхого и нового завета и боговдохновенность тех и других (см. Adver. Marc. IV, с. 4–5). Но особенно Тертуллиан обращал внимание на метод толкования свящ. книг. У церкви, по пониманию Тертуллиана, два критерия к изъяснению св. Писания: один из них он указывал в авторитете церкви, свидетельствующей о своем писанном наследии (Adver. Магc. IV, с. 5), а другой в правиле веры – regula fidei, с содержанием которого должно согласоваться истолкование св. Писания (Ср. De praescr. XIV-Adversus regulam nihil).
"Вот какой сильный противник выступил против еще не соорганизованной церкви II в. Гностицизм был не просто ересью, а прямо антихристианством. «Он не отрицал ни одной догмы, а в общем все»137. Гностицизм сам, как мы видели, производил свое учение от Христа. Значит, он отвергал учение, на которое ссылались истинные учители церкви, как евангельское и апостольское, (отвергал) как не подлинное, или не полное, или не верно понятое, и выставлял свое, будто бы полученное из более достоверных источников, толковал его и обосновывал. Словом, на место истинного христианства, как, по мнению гностицизма, извращенного, он ставил свое христианство; он устранял церковь Христа, как не Христа, и на ее место ставил свою церковь, как Христа, а на самом деле антихриста.
https://azbyka.ru/otechnik/Mihail_Posnov/gnostitsizm-i-borba-tserkvi-s-nim-vo-2-m-veke/
Показать спойлер
Древний гностицизм можно исследовать, одновременно, рассматривая современные доктрины современных гностических движений. Разумеется, всё только для расширяя кругозора, но не более, того.
Верить или не верить в гностическую доктрину, или во что-либо иное, наверное, сугубо личное дело, каждого гражданина.
PS:
Всё таки, Климент Александрийский, и Ориген, внесли свой вклад в копилку Единой и Апостольской церкви.
Посоветовал бы, иногда читать апологетов, и теологов, чтобы в дальнейшем, никто не смог воспользоваться вашей неосведомленностью.
Св. Ириней и Тертуллиан указали на верный способ хранения предания апостолов в церкви и как на доказательство и результат этого – согласиe, живущее в церкви, ее постоянство и твердость. (с)
Верить или не верить в гностическую доктрину, или во что-либо иное, наверное, сугубо личное дело, каждого гражданина.
PS:
Всё таки, Климент Александрийский, и Ориген, внесли свой вклад в копилку Единой и Апостольской церкви.
Посоветовал бы, иногда читать апологетов, и теологов, чтобы в дальнейшем, никто не смог воспользоваться вашей неосведомленностью.
Св. Ириней и Тертуллиан указали на верный способ хранения предания апостолов в церкви и как на доказательство и результат этого – согласиe, живущее в церкви, ее постоянство и твердость. (с)
AeliusHadrianus
activist
Здравствуйте, уважаемые читатели!
Для начала, напомню вам историю исследований первоначального, гностического христианства, названного так потому, что в его основе лежит откровенное знание о Божественных Тайнах, об Отце Небес и Его Царстве не от мира сего, которые приносит нам непосредственно Христос - Спаситель - благодаря божественному Духу в нас, не вера в установки организации, которая до сих пор берет на себя смелость говорить от имени Бога.
Главное, всегда помните, что путь к Богу и Его Царству лежит не через веру и членство в любых земных организациях, не через книги или многознание, а только лишь благодаря искреннему стремлению к личной праведности, о которой много сказано в Новом Завете и других христианских и не только, книгах. К которой нас зовет Дух Божий изнутри нас, наша совесть и Его нравственный закон. Путь к Богу лежит исключительно через индивидуальный опыт личной молитвы, которая есть сама вся наша жизнь, где слова - это наши дела. И я желаю каждому из вас успехов на этом Пути. Дорогу осилит идущий.
Итак, открытия богатейших собраний манихейских и гностических рукописей, сделанные в Египте в 1930-х – 1940-х гг., не только вызвали широкий общественный резонанс, но и привлекли внимание множества ученых – востоковедов, философов, лингвистов, психологов – из самых разных областей знания, что привело к выделению «гностических студий» в самостоятельный раздел историко-филологических исследований. Термин «гностицизм» впервые употребил в 1669 г. кембриджский платоник Г. Мор: в узком смысле для обозначения ересей, упомянутых в Откровении Иоанна, и как родовое имя для всех вообще ранне-христианских ересей. Г. Мор понимал гностицизм как древнейшее загрязнение первоначальной чистоты раннего христианства, его уклонение в языческое идолопоклонство, и обвинял современное ему католичество в приверженности этому древнему языческому наследию. Таким образом, данный термин был изобретен в контексте протестантской анти-католической полемики и с самого начала заключал в себе отрицательный контент.
Дальнейшие исследования расширили географию возможных истоков ранне-христианского гнозиса. По мнению Ф. Х. Баура, «гнозис в специально христианском смысле есть, по его форме и содержанию, расширение и продолжение александрийской религиозной философии, которая коренится в философии греческой». Если Ф. Х. Баур искал истоки гностицизма вне христианства, в эллинистической религиозной философии, то А. Гарнак рассматривал гностицизм как внутрихристианский феномен. По мнению А. Гарнака, христианский гнозис представлял собой острую эллинизацию христианства, то есть радикальную попытку превратить христианство в абсолютную религию. Как полагал А. Гарнак, гностики были первыми христианскими богословами, которые впервые подвергли христианское учение и книги систематической обработке и противопоставили христианство другим религиям.
Победа ортодоксии и исключение гностиков из обще-христианского движения стала возможна лишь в результате сплочения общин в католическую церковь, которая отчасти выросла из гностического движения.
Гностицизм в этот период изучался преимущественно в рамках патристики, на основании материала, содержащегося в сочинениях церковных полемистов: Иринея, Климента Александрийского, Тертуллиана, Ипполита, Епифания, Феодорита, Филастрия. В своих оценках гностицизма ученые ХIХ в., не имея в своих руках подлинных текстов первоначальных христиан, исходили из ортодоксально-кафолической парадигмы, согласно которой гностицизм рассматривался как позднейшее, маргинальное течение в христианстве, предположительно возникшее вне его и представлявшее собой результат противоестественного слияния отдельных положений христианского учения с якобы чуждыми христианству идеями эллинистической философской мысли и древне-восточных религий.
На втором этапе историографии гностицизма (перв. пол. XX в.) наблюдается отход от традиционных теорий о происхождении и сущности гностического христианства. Если ученые XIX в. рассматривали греческую философию как основной вне христианский компонент и источник гностического движения, то представители школы «истории религии» усматривали корни гностицизма в религиях Древнего Востока. Еще в 1887 г. французский египтолог Е. Амелино в своей работе «Очерки египетского гностицизма» указал на сходство между гностическим, первоначальным христианством и верованиями древних египтян как свидетельство о египетском происхождении гнозиса. В опубликованном в 1907 г. исследовании «Главная проблема гнозиса» протестантский ученый и богослов В. Буссе предположил, что истоки гностицизма следует искать в персидско-вавилонской синкретической религии. Р. Рейценштейн в своей работе «Иранская религия спасения: религиозно-исторические исследования» (1921 г.) настаивал, что не только миф о Первочеловеке, но и концепция божественности «внутреннего Я» были заимствованы гностиками из древне-персидской религии и, таким образом, являются важнейшими квалифицирующими признаками гнозиса.
В то же время, российский православный историк церкви М. Э. Поснов, подвергая критике теории протестантских ученых, приходит к выводу, что гностицизм был «не просто христианской ересью, но целым сложным движением, которое можно считать самостоятельной религией». По его мнению, главной чертой гностицизма следует считать синкретизм, под которым он понимал смешение элементов восточного мировоззрения с западным. Гностицизм, таким образом, представлял собой «решительно религиозное направление, сосредоточенное около вопросов об избавлении души от страданий и окружающего зла».
По мнению же Ханса Йонаса (работа которого выложена мною на форуме одной из первых), гностицизм выражал собой опыт отчуждения личности, характерный для позднеантичного менталитета. С его точки зрения, позднюю античность можно считать «эпохой гнозиса», духовного движения, к которому принадлежали все «еретики» от Симона Волхва до манихеев, за исключением только лишь Маркиона ( у него не было концепции внутреннего Я, причастного Богу).
Для начала, напомню вам историю исследований первоначального, гностического христианства, названного так потому, что в его основе лежит откровенное знание о Божественных Тайнах, об Отце Небес и Его Царстве не от мира сего, которые приносит нам непосредственно Христос - Спаситель - благодаря божественному Духу в нас, не вера в установки организации, которая до сих пор берет на себя смелость говорить от имени Бога.
Главное, всегда помните, что путь к Богу и Его Царству лежит не через веру и членство в любых земных организациях, не через книги или многознание, а только лишь благодаря искреннему стремлению к личной праведности, о которой много сказано в Новом Завете и других христианских и не только, книгах. К которой нас зовет Дух Божий изнутри нас, наша совесть и Его нравственный закон. Путь к Богу лежит исключительно через индивидуальный опыт личной молитвы, которая есть сама вся наша жизнь, где слова - это наши дела. И я желаю каждому из вас успехов на этом Пути. Дорогу осилит идущий.
Итак, открытия богатейших собраний манихейских и гностических рукописей, сделанные в Египте в 1930-х – 1940-х гг., не только вызвали широкий общественный резонанс, но и привлекли внимание множества ученых – востоковедов, философов, лингвистов, психологов – из самых разных областей знания, что привело к выделению «гностических студий» в самостоятельный раздел историко-филологических исследований. Термин «гностицизм» впервые употребил в 1669 г. кембриджский платоник Г. Мор: в узком смысле для обозначения ересей, упомянутых в Откровении Иоанна, и как родовое имя для всех вообще ранне-христианских ересей. Г. Мор понимал гностицизм как древнейшее загрязнение первоначальной чистоты раннего христианства, его уклонение в языческое идолопоклонство, и обвинял современное ему католичество в приверженности этому древнему языческому наследию. Таким образом, данный термин был изобретен в контексте протестантской анти-католической полемики и с самого начала заключал в себе отрицательный контент.
Дальнейшие исследования расширили географию возможных истоков ранне-христианского гнозиса. По мнению Ф. Х. Баура, «гнозис в специально христианском смысле есть, по его форме и содержанию, расширение и продолжение александрийской религиозной философии, которая коренится в философии греческой». Если Ф. Х. Баур искал истоки гностицизма вне христианства, в эллинистической религиозной философии, то А. Гарнак рассматривал гностицизм как внутрихристианский феномен. По мнению А. Гарнака, христианский гнозис представлял собой острую эллинизацию христианства, то есть радикальную попытку превратить христианство в абсолютную религию. Как полагал А. Гарнак, гностики были первыми христианскими богословами, которые впервые подвергли христианское учение и книги систематической обработке и противопоставили христианство другим религиям.
Победа ортодоксии и исключение гностиков из обще-христианского движения стала возможна лишь в результате сплочения общин в католическую церковь, которая отчасти выросла из гностического движения.
Гностицизм в этот период изучался преимущественно в рамках патристики, на основании материала, содержащегося в сочинениях церковных полемистов: Иринея, Климента Александрийского, Тертуллиана, Ипполита, Епифания, Феодорита, Филастрия. В своих оценках гностицизма ученые ХIХ в., не имея в своих руках подлинных текстов первоначальных христиан, исходили из ортодоксально-кафолической парадигмы, согласно которой гностицизм рассматривался как позднейшее, маргинальное течение в христианстве, предположительно возникшее вне его и представлявшее собой результат противоестественного слияния отдельных положений христианского учения с якобы чуждыми христианству идеями эллинистической философской мысли и древне-восточных религий.
На втором этапе историографии гностицизма (перв. пол. XX в.) наблюдается отход от традиционных теорий о происхождении и сущности гностического христианства. Если ученые XIX в. рассматривали греческую философию как основной вне христианский компонент и источник гностического движения, то представители школы «истории религии» усматривали корни гностицизма в религиях Древнего Востока. Еще в 1887 г. французский египтолог Е. Амелино в своей работе «Очерки египетского гностицизма» указал на сходство между гностическим, первоначальным христианством и верованиями древних египтян как свидетельство о египетском происхождении гнозиса. В опубликованном в 1907 г. исследовании «Главная проблема гнозиса» протестантский ученый и богослов В. Буссе предположил, что истоки гностицизма следует искать в персидско-вавилонской синкретической религии. Р. Рейценштейн в своей работе «Иранская религия спасения: религиозно-исторические исследования» (1921 г.) настаивал, что не только миф о Первочеловеке, но и концепция божественности «внутреннего Я» были заимствованы гностиками из древне-персидской религии и, таким образом, являются важнейшими квалифицирующими признаками гнозиса.
В то же время, российский православный историк церкви М. Э. Поснов, подвергая критике теории протестантских ученых, приходит к выводу, что гностицизм был «не просто христианской ересью, но целым сложным движением, которое можно считать самостоятельной религией». По его мнению, главной чертой гностицизма следует считать синкретизм, под которым он понимал смешение элементов восточного мировоззрения с западным. Гностицизм, таким образом, представлял собой «решительно религиозное направление, сосредоточенное около вопросов об избавлении души от страданий и окружающего зла».
По мнению же Ханса Йонаса (работа которого выложена мною на форуме одной из первых), гностицизм выражал собой опыт отчуждения личности, характерный для позднеантичного менталитета. С его точки зрения, позднюю античность можно считать «эпохой гнозиса», духовного движения, к которому принадлежали все «еретики» от Симона Волхва до манихеев, за исключением только лишь Маркиона ( у него не было концепции внутреннего Я, причастного Богу).
AeliusHadrianus
activist
На втором этапе историографии начинается постепенный отход от шаблонов и стереотипов, восходящих к ересеологической традиции Иринея и прочих. Отдельные исследователи подвергают сомнению тезис о том, что ортодоксальное христианство в хронологическом и догматическом отношении было первичным, и следовательно, обладает большим достоинством чем гностическое.
Как я показал подробно ранее, еще в 1900 г. американский исследователь Чарльз Б. Уайт в своей книге «История христианской религии до 200-го года» показал, что расхождения между Евангелием Маркиона и Евангелием от Луки являются результатом интерполяций, сделанных кафолическим редактором в середине II в. В 1927 г. французский ученый Поль Луи Кушу в статье «Первое издание Св. Павла» продемонстрировал первичность Маркионова канона Посланий Павла относительно их кафолической редакции.
Для ученых данного периода характерно признание известной самодостаточности гнозиса как объекта исследования и его равноценности в сравнении с ортодоксально-кафолической традицией.
В 1934 г. была опубликована работа В. Бауэра « Ортодоксия и ересь в раннем христианстве», в которой на основании анализа разнообразных источников автор приходит к выводу, что во многих случаях «еретические» группы, включая гностиков, формировали первую местную христианскую общину и представляли большинство. Как он показал в этом исследовании, гностическое христианство было столь же древним и влиятельным , как и кафолическое.
Второй период историографии гностицизма ознаменовался расширением базы источников за счет давно известных, но малоизученных текстов, сохранившихся преимущественно на коптском языке.
К исследованию гностицизма подключаются профессиональные востоковеды, египтологи, специалисты по коптскому языку (Е. Амелино, К. Шмидт, В. Крам, В. Тиль). На данном этапе в научный оборот были введены тексты Кодекса Брюса, Кодекса Аскью, начата работа по изучению Берлинского Папируса 8502. Результатом этого промежуточного периода историографии стало не только привлечение внимания исследователей к источникам, ранее находившимся на периферии научного процесса. Работа над переводом и критическими изданиями коптских гностических текстов дала мощный импульс становлению и развитию коптологии как науки, что подготовило необходимую базу для исследования огромного по объему и значению материала коптской гностической библиотеки из Наг-Хаммади.
Третий, новейший этап историографии гностицизма начинается в середине ХХ века, после того как в 1945-1946 гг. в Египте было обнаружено собрание коптских гностических кодексов, известное ныне как библиотека из Наг-Хаммади. Открытие столь значительного фонда источников произвело революционный эффект и породило огромную научную литературу. Гностические исследования на данном этапе превратились в самостоятельное научное направление, объединившее ученых разных специальностей.
В 1966 г. в Мессине состоялась международная конференция, посвященная обсуждению широкого круга вопросов, связанных с происхождением и сущностью гностицизма. Главной целью конференции была разработка такого определения гностицизма, которое могло бы стать общепринятым, положив конец терминологической неясности. По итогам конференции было принято решение разграничить употребление терминов «гнозис» и «гностицизм». Термином «гнозис» следовало отныне обозначать «знание божественных тайн», в то время как термин «гностицизм», согласно итоговому определению Мессинской конференции, относится к христианским сектам II в., учение которых содержит ряд общих характеристик. Главной общей составляющей гностицизма, является идея божественной искры в человеке, происходящей из мира божественного, павшей в мир судьбы, рождения и смерти, и подлежащей спасению со стороны высших сил. Эта идея онтологически основана на концепции нисходящего движения божественного, которое на своей периферии переживает кризис и производит – хотя и косвенным образом– материальный мир, вырваться из которого оно не может, поскольку для этого ему необходимо вернуть свою духовную составляющую, рассеянную и плененную в материальном космосе. Сложное и определение гностицизма, принятое на конференции в Мессине, никогда не отражало действительный консенсус и подвергалось критике с разных сторон. На этом третьем этапе историографии вплоть до новейшего времени продолжали доминировать теории, согласно которым гностицизм следовало считать самостоятельной мировой религией, порой просматривающейся изнутри религий традиционных как их тайная суть, границы которой определялись максимально широко и включали в себя не только ранне-христианские учения II в., но и манихейство, мандеизм, и даже средневековые дуалистические движения павликиан, богомилов и катаров.
Данный подход представлен в таких работах, как многократно переиздававшиеся на протяжении 1970-х 2000-х гг. монографии Х. Йонаса «Гностическая Религия», Ж. Квиспеля «Гнозис как мировая религия» и К. Рудольфа «Гнозис: сущность и история позднеантичной религии».
Как я показал подробно ранее, еще в 1900 г. американский исследователь Чарльз Б. Уайт в своей книге «История христианской религии до 200-го года» показал, что расхождения между Евангелием Маркиона и Евангелием от Луки являются результатом интерполяций, сделанных кафолическим редактором в середине II в. В 1927 г. французский ученый Поль Луи Кушу в статье «Первое издание Св. Павла» продемонстрировал первичность Маркионова канона Посланий Павла относительно их кафолической редакции.
Для ученых данного периода характерно признание известной самодостаточности гнозиса как объекта исследования и его равноценности в сравнении с ортодоксально-кафолической традицией.
В 1934 г. была опубликована работа В. Бауэра « Ортодоксия и ересь в раннем христианстве», в которой на основании анализа разнообразных источников автор приходит к выводу, что во многих случаях «еретические» группы, включая гностиков, формировали первую местную христианскую общину и представляли большинство. Как он показал в этом исследовании, гностическое христианство было столь же древним и влиятельным , как и кафолическое.
Второй период историографии гностицизма ознаменовался расширением базы источников за счет давно известных, но малоизученных текстов, сохранившихся преимущественно на коптском языке.
К исследованию гностицизма подключаются профессиональные востоковеды, египтологи, специалисты по коптскому языку (Е. Амелино, К. Шмидт, В. Крам, В. Тиль). На данном этапе в научный оборот были введены тексты Кодекса Брюса, Кодекса Аскью, начата работа по изучению Берлинского Папируса 8502. Результатом этого промежуточного периода историографии стало не только привлечение внимания исследователей к источникам, ранее находившимся на периферии научного процесса. Работа над переводом и критическими изданиями коптских гностических текстов дала мощный импульс становлению и развитию коптологии как науки, что подготовило необходимую базу для исследования огромного по объему и значению материала коптской гностической библиотеки из Наг-Хаммади.
Третий, новейший этап историографии гностицизма начинается в середине ХХ века, после того как в 1945-1946 гг. в Египте было обнаружено собрание коптских гностических кодексов, известное ныне как библиотека из Наг-Хаммади. Открытие столь значительного фонда источников произвело революционный эффект и породило огромную научную литературу. Гностические исследования на данном этапе превратились в самостоятельное научное направление, объединившее ученых разных специальностей.
В 1966 г. в Мессине состоялась международная конференция, посвященная обсуждению широкого круга вопросов, связанных с происхождением и сущностью гностицизма. Главной целью конференции была разработка такого определения гностицизма, которое могло бы стать общепринятым, положив конец терминологической неясности. По итогам конференции было принято решение разграничить употребление терминов «гнозис» и «гностицизм». Термином «гнозис» следовало отныне обозначать «знание божественных тайн», в то время как термин «гностицизм», согласно итоговому определению Мессинской конференции, относится к христианским сектам II в., учение которых содержит ряд общих характеристик. Главной общей составляющей гностицизма, является идея божественной искры в человеке, происходящей из мира божественного, павшей в мир судьбы, рождения и смерти, и подлежащей спасению со стороны высших сил. Эта идея онтологически основана на концепции нисходящего движения божественного, которое на своей периферии переживает кризис и производит – хотя и косвенным образом– материальный мир, вырваться из которого оно не может, поскольку для этого ему необходимо вернуть свою духовную составляющую, рассеянную и плененную в материальном космосе. Сложное и определение гностицизма, принятое на конференции в Мессине, никогда не отражало действительный консенсус и подвергалось критике с разных сторон. На этом третьем этапе историографии вплоть до новейшего времени продолжали доминировать теории, согласно которым гностицизм следовало считать самостоятельной мировой религией, порой просматривающейся изнутри религий традиционных как их тайная суть, границы которой определялись максимально широко и включали в себя не только ранне-христианские учения II в., но и манихейство, мандеизм, и даже средневековые дуалистические движения павликиан, богомилов и катаров.
Данный подход представлен в таких работах, как многократно переиздававшиеся на протяжении 1970-х 2000-х гг. монографии Х. Йонаса «Гностическая Религия», Ж. Квиспеля «Гнозис как мировая религия» и К. Рудольфа «Гнозис: сущность и история позднеантичной религии».
AeliusHadrianus
activist
Однако по мере того как открытые в составе библиотеки из Наг-Хаммади оригинальные гностические произведения подвергались систематической научной обработке, расширение базы источников исследований приводило отдельных ученых к переосмыслению традиционных представлений о гностицизме.
В этом отношении можно считать знаковой опубликованную в 1996 г. монографию М. Вильямса «Переосмысление гностицизма: аргументы к снятию сомнительной категории», в которой ученый призывает научное сообщество совершенно отказаться от использования термина «гностицизм» при описании ранне-христианских движений II в. и относящихся к ним оригинальных текстов.
По мнению М. Вильямса, концепт «гностицизм» настолько перегружен штампами и стереотипами (особенно искусственно навешанными со времен Иринея, Ипполита, Епифания и др., ярлыками), что употребление его в научном дискурсе не только не имеет познавательного значения для анализа и классификации исторических фактов, но напротив, является деструктивным и сбивающим с толку. Вместо того чтобы объединять разнообразные явления под зонтиком размытой и неопределимой категории «гностицизм», М. Вильямс предлагает сосредоточиться на изучении конкретных групп источников, обладающих единством литературной традиции (таких как «валентинианские» или «сифианские» тексты) или содержащих определенный мифологический мотив (например, библейский демиургизм). Тем не менее, такие понятия как«гностицизм», «гностик», «гностический» настолько укоренились в научной традиции, что в настоящем исследовании не представляется возможным полностью от них отказаться.
Я хочу еще раз подчеркнуть, что мы приходим к гностическому миропониманию не через книги или форум, а через жизнь, через личный опыт получения всеобъемлющих подтверждений гностических истин самой жизнью - от политики, до общественных отношений. От данных науки, до собственного откровения.
Приходим сами, не по принуждению или "совету друзей", а по Зову Разума в нас.
И в первую очередь это зависит от факта наличия в вас Духа Истины - Мысли Светлой, которая как сказано "утаена в Адаме" и служит исправлению изъяна его животной природы и восстановлению его в Духе Разуме.
Христианство есть Путь соответствия человека - мысли Бога о Нем.
Ибо Божественная Мысль творит и это творение Человек. Вы уже знаете, что гностики называли человеком - первую Мысль Незримого Духа, Образ божий и Провидение Всего, которая и утаена в нас для исправления нашего изъяна по Образу Бога и восстановление нас в Полноту - Царство Небес. Нашу настоящую, Небесную Родину!
Мы лишь блудные дети на длинном и не простом Пути Домой, к Отцу.
Пути преображения себя из зверя в Человека.
В этом отношении можно считать знаковой опубликованную в 1996 г. монографию М. Вильямса «Переосмысление гностицизма: аргументы к снятию сомнительной категории», в которой ученый призывает научное сообщество совершенно отказаться от использования термина «гностицизм» при описании ранне-христианских движений II в. и относящихся к ним оригинальных текстов.
По мнению М. Вильямса, концепт «гностицизм» настолько перегружен штампами и стереотипами (особенно искусственно навешанными со времен Иринея, Ипполита, Епифания и др., ярлыками), что употребление его в научном дискурсе не только не имеет познавательного значения для анализа и классификации исторических фактов, но напротив, является деструктивным и сбивающим с толку. Вместо того чтобы объединять разнообразные явления под зонтиком размытой и неопределимой категории «гностицизм», М. Вильямс предлагает сосредоточиться на изучении конкретных групп источников, обладающих единством литературной традиции (таких как «валентинианские» или «сифианские» тексты) или содержащих определенный мифологический мотив (например, библейский демиургизм). Тем не менее, такие понятия как«гностицизм», «гностик», «гностический» настолько укоренились в научной традиции, что в настоящем исследовании не представляется возможным полностью от них отказаться.
Я хочу еще раз подчеркнуть, что мы приходим к гностическому миропониманию не через книги или форум, а через жизнь, через личный опыт получения всеобъемлющих подтверждений гностических истин самой жизнью - от политики, до общественных отношений. От данных науки, до собственного откровения.
Приходим сами, не по принуждению или "совету друзей", а по Зову Разума в нас.
И в первую очередь это зависит от факта наличия в вас Духа Истины - Мысли Светлой, которая как сказано "утаена в Адаме" и служит исправлению изъяна его животной природы и восстановлению его в Духе Разуме.
Христианство есть Путь соответствия человека - мысли Бога о Нем.
Ибо Божественная Мысль творит и это творение Человек. Вы уже знаете, что гностики называли человеком - первую Мысль Незримого Духа, Образ божий и Провидение Всего, которая и утаена в нас для исправления нашего изъяна по Образу Бога и восстановление нас в Полноту - Царство Небес. Нашу настоящую, Небесную Родину!
Мы лишь блудные дети на длинном и не простом Пути Домой, к Отцу.
Пути преображения себя из зверя в Человека.
Saturnaliya459
member
Хочу пожелать доброго вечера тем, кто искренне увлечен тематикой происхождения христианства.
Рад предложить на ваш изысканный вкус современную научную монографию, 2016 года, соединившую в себе последние знания в истории изучения гностического христианства на основе анализа как всех известных рукописей христиан, выдающихся трудов мировых исследователей по проблематике, так и работ ересиологов о которых много говорилось выше:
«ДРУГОЕ БЛАГОВЕСТИЕ» II. Христианские гностики П-Ш вв.: их вера и сочинения, от Алекса́ндра Лео́новича Хосро́ева (род. 29 января 1953 года) — российского коптолога, специалиста по религиозной культуре Египта II—IV вв.: гностицизма, раннего монашества и манихейства. Доктора исторических наук, главного научного сотрудника Института восточных рукописей РАН РАН.
Скачать труд можно тут: https://www.rulit.me/books/drugoe-blagovestie-download-free-512635.html
http://esxatos.com/hosroev-drugoe-blagovestie-ii-hristianskie-gnostiki-ii-iii-vv, тут можно ознакомиться с оглавлением книги. Это очень серьезная работа, но вы уже знаете терминологию и знакомы с кругом вопросов, поэтому сможете ее освоить в полной мере. Позволю себе привести ряд цитат из введения автора:
Приятного вам прочтения, тут вы получите многие ответы на ваши вопросы в теоретической части.
Помните, что Царство Небесное - силой берется!
Рад предложить на ваш изысканный вкус современную научную монографию, 2016 года, соединившую в себе последние знания в истории изучения гностического христианства на основе анализа как всех известных рукописей христиан, выдающихся трудов мировых исследователей по проблематике, так и работ ересиологов о которых много говорилось выше:
«ДРУГОЕ БЛАГОВЕСТИЕ» II. Христианские гностики П-Ш вв.: их вера и сочинения, от Алекса́ндра Лео́новича Хосро́ева (род. 29 января 1953 года) — российского коптолога, специалиста по религиозной культуре Египта II—IV вв.: гностицизма, раннего монашества и манихейства. Доктора исторических наук, главного научного сотрудника Института восточных рукописей РАН РАН.
Скачать труд можно тут: https://www.rulit.me/books/drugoe-blagovestie-download-free-512635.html
http://esxatos.com/hosroev-drugoe-blagovestie-ii-hristianskie-gnostiki-ii-iii-vv, тут можно ознакомиться с оглавлением книги. Это очень серьезная работа, но вы уже знаете терминологию и знакомы с кругом вопросов, поэтому сможете ее освоить в полной мере. Позволю себе привести ряд цитат из введения автора:
Утверждение, что церковные христиане противостояли в это время гностикам, дает лишь предельно упрощенную картину происходившего в первые века новой эры; такое схематическое изображение, хотя в известной мере и удобное для современного исследователя, ни в коем случае не должно заставлять думать, что к середине II в.1 границы между этими направлениями мысли (или, скажем, различными подходами к пониманию самой сути учения Иисуса) были уже строго очерчены. В той или иной степени отчетливости очерчены эти границы были лишь вокруг вершин, которые обозначены для нас личностями таких богословов, как, например, Ириней, с одной стороны и Валентин или Василид, с другой, и именно на этих вершинах и их склонах разворачивалось противостояние и решались ключевые богословские и этические (а со стороны тех, кто принадлежал становящейся в то время Церкви, еще и организационные) проблемы.С иными работами Александра Леоновича из его богатейшей библиографии, напр., "Из истории Александрийского христианства в Египте" , 1997 г., или " Другое благовестие. Евангелие от Иуды: исследование, перевод и комментарий", 2014 г., вы можете ознакомиться самостоятельно. Ранее я выкладывал не менее достойную литературу по теме, никак не связанную с доктринальной ангажированностью, и имеющей единственной целью осветить темные моменты того обширнейшего явления, которое в 17 веке получило именование гностицизм.
Но между этими вершинами лежало широкое поле христианской веры тех, кто был далек от богословских и прочих споров, кто довольствовался (по большей части лишь поверхностным) усвоением основных догматов веры. Эти, по определению Тертуллиана, «простецы», которые составляли «большую часть верующих», никогда не брались за перо, да и вряд ли вообще что-либо читали; будучи носителями такого рода аморфного христианства (пусть даже и принадлежа к церковной общине), они легко могли поддаваться различного рода влияниям и "следовать догматам"... . На этом же поле, но уже определенно ближе к тому или иному его краю, были, однако, и такие христиане, которые, иногда имея за плечами расхожую по тем временам (часто весьма поверхностную) философскую подготовку, позволявшую в той или иной мере пользоваться философским понятийным аппаратом, не сомневались в том, что и они вправе исследовать богословские вопросы и вправе излагать свои мысли на письме. Целый ряд сочинений таких анонимных авторов, тяготеющих к гностическому полюсу, сохранили нам рукописи из Наг Хаммади.
— гностическое христианство, расцвет которого начинается со второй трети II в., следует рассматривать не как маргинальное отклонение от некоего нормативного христианства, а как один из возможных и равноправных способов понимания и толкования основ христианского учения на заре его становления.
— между учениями творцов первых систем христианской гностической мысли, которая первоначально спонтанно проявлялась то тут, то там в христианском мире, и учениями их последующих многочисленных эпигонов, дошедшими до нас в подлинных (всегда анонимных) текстах, лежит «дистанция огромного размера»: под пером этих подражателей, которые для своих построений обильно черпали идеи из различных учений, первоначально друг с другом не связанных, самобытная богословская мысль отцов-основоположников неуклонно превращалась всего лишь в набор... гностические клише.
Цитаты из древнего текста снабжались подробными, насколько это было возможно, комментариями, поскольку ввиду трудности, а зачастую и темноты (особенно гностических) текстов простой перевод на новые языки лишен, на мой взгляд, какого бы то ни было смысла. Одним словом, работа строилась так, чтобы в ней говорили
прежде всего сами гностики и их оппоненты, ибо их слова зачастую оказываются красноречивее многих умозаключений современных исследователей. Моя же главная задача состояла в том, чтобы из всего многообразия древних свидетельств выбрать важнейшие, на их основе попробовать восстановить хотя бы в какой-то мере гностическое мировоззрение и показать его своеобразие. Разумеется, при этом я старался учесть всю наиболее важную, с моей точки зрения, научную литературу, которой я обязан во многих своих выводах, но там, где мне казалось необходимым, высказывал о ней свои критические замечания.
Прошедшие сто лет наука обогатилась новыми работами и материалами, и если в начале XX в. исследователь гностицизма имел в своем распоряжении лишь две-три дюжины книг и статей, посвященных этой теме, то в начале XXI в. ему приходится считаться со многими сотнями работ и десятками новых источников. Ссылочный аппарат, неизбежно разрастаясь, затрудняет чтение, но ведь (пока еще) никто и не брался утверждать, что чтение научной литературы должно быть таким же легким, как и чтение литературы художественной.
Оказавшиеся в наших руках сочинения из Наг Хаммади принадлежали частным библиотекам (чьим именно, мы не знаем), сведенным воедино, скорее всего, лишь тогда, когда потребовалось их спрятать, и как любая частная библиотека не может дать полного представления о современной ее владельцу литературе (пусть даже и по одной узкой теме), но может только рассказать нам о его пристрастиях и, не в последнюю очередь, о его возможностях добыть ту или иную книгу (вспомним, как трудно было у нас получить книгу, изданную не массовым тиражом, еще четверть века назад), так и «библиотека из Наг Хаммади» дает нам лишь один незначительный, хотя и бесценный сегмент некогда обширной гностической литературы. Окажись у нас в руках другая гностическая «библиотека», наши рассуждения о гностицизме, вполне возможно, приняли бы иное направление.
Моя особая благодарность фонду Бригитты и Мартина Краузе (Die Brigitte und Martin Krause-Stiftung), который на протяжении уже многих лет делает возможным мое ежегодное удобное пребывание в Мюнстере, тесное общение с немецкими коллегами и работу в библиотеках Мюнстерского университета (что является единственной возможностью читать и копировать новую научную литературу, которую вот уже более двух десятков лет, увы, перестали получать отечественные академические библиотеки, не делающие при этом никаких попыток как-то исправить это катастрофическое положение).
Приятного вам прочтения, тут вы получите многие ответы на ваши вопросы в теоретической части.
Помните, что Царство Небесное - силой берется!
Saturnaliya459
member
Следует кратко уточнить используемые термины: гнозис и гностицизм, христианство.
А. Л. Хосроев писал: "Я согласен с Симоной Петреман в том, что христианство и гностицизм это не два независимых религиозных движения, а одно, причем первый термин является видовым, второй родовым."
Христианство — это совершенно конкретное, хотя и выступающее в многообразии форм, религиозно-историческое явление, гносис — это то, что не связано ни с конкретной религией, ни с определенным временем, это путь. Можно выразиться словами Жиля Квиспеля, выдающегося исследователя по проблематике: "Гносис минус христианство остается гносисом", вместе с тем, «гностицизм минус христианство» (по моему определению) уже не является гностицизмом». Иными словами, гностицизм он рассматривает как исключительно христианское явление, во всем его многообразии. Отдельная тема - гностицизм иудейский или исламский, мандейский или лежащий в основе религии Мани, учения Добрых людей или богомилов.
"Когда мы рассматриваем различные направления внутри раннего христианства, мы должны всегда иметь в виду, что не каждый тогдашний христианин (и особенно тот, кто не принадлежал господствующей Церкви и сохранял многое из своей предыдущей веры) мог различать между различными течениями внутри христианства и что то, что с высоты нашего времени представляется более или менее надежно дифференцированным, таковым воспринималось и этим христианином. Если взглянуть теперь на сочинения из Наг Хаммади, многие из которых до сих пор ускользают от четкой классификации (прежде всего вследствие того, что для них невозможно установить какой-то единый религиозный знаменатель), то можно, по крайней мере, установить, что их авторы были именно такими христианами. К таким же христианам я склонен отнести и последующих читателей этих сочинений."
Происхождение же гносиса, или, можно сказать, гностического мироощущения, которое я понимаю как реализацию гностического менталитета в различных формах и в различных культурных средах, вряд ли можно вывести из одной конкретной религии, или из какой - то одной конкретной страны, или связать его с конкретной личностью основателя, едва ли следует говорить о гносисе как о религии предпочтительнее характеризовать это явление, в теоретической части, как мировоззрение.
Можно с уверенностью сказать, что в гнозисе нет религиозного чувства и он основан на мыслительной способности человека вкупе с откровением высших сфер. Это эмпирический путь познания Божества.
Изучайте и ваш труд не останется напрасным.
А. Л. Хосроев писал: "Я согласен с Симоной Петреман в том, что христианство и гностицизм это не два независимых религиозных движения, а одно, причем первый термин является видовым, второй родовым."
Христианство — это совершенно конкретное, хотя и выступающее в многообразии форм, религиозно-историческое явление, гносис — это то, что не связано ни с конкретной религией, ни с определенным временем, это путь. Можно выразиться словами Жиля Квиспеля, выдающегося исследователя по проблематике: "Гносис минус христианство остается гносисом", вместе с тем, «гностицизм минус христианство» (по моему определению) уже не является гностицизмом». Иными словами, гностицизм он рассматривает как исключительно христианское явление, во всем его многообразии. Отдельная тема - гностицизм иудейский или исламский, мандейский или лежащий в основе религии Мани, учения Добрых людей или богомилов.
"Когда мы рассматриваем различные направления внутри раннего христианства, мы должны всегда иметь в виду, что не каждый тогдашний христианин (и особенно тот, кто не принадлежал господствующей Церкви и сохранял многое из своей предыдущей веры) мог различать между различными течениями внутри христианства и что то, что с высоты нашего времени представляется более или менее надежно дифференцированным, таковым воспринималось и этим христианином. Если взглянуть теперь на сочинения из Наг Хаммади, многие из которых до сих пор ускользают от четкой классификации (прежде всего вследствие того, что для них невозможно установить какой-то единый религиозный знаменатель), то можно, по крайней мере, установить, что их авторы были именно такими христианами. К таким же христианам я склонен отнести и последующих читателей этих сочинений."
Происхождение же гносиса, или, можно сказать, гностического мироощущения, которое я понимаю как реализацию гностического менталитета в различных формах и в различных культурных средах, вряд ли можно вывести из одной конкретной религии, или из какой - то одной конкретной страны, или связать его с конкретной личностью основателя, едва ли следует говорить о гносисе как о религии предпочтительнее характеризовать это явление, в теоретической части, как мировоззрение.
Можно с уверенностью сказать, что в гнозисе нет религиозного чувства и он основан на мыслительной способности человека вкупе с откровением высших сфер. Это эмпирический путь познания Божества.
Изучайте и ваш труд не останется напрасным.
Saturnaliya459
member
По данным А. Л. Хосроева, долгое время исследователям приходилось черпать свою информацию о взаимоотношениях церковного христианства с христианами гностиками только из полемических сочинений церковных авторов. Однако вопрос о том, как отвечали на эту борьбу оппоненты, из-за почти полного отсутствия в те времена гностических источников, был трудно разрешим.
Лишь после того, как в научный оборот с конца 20 века вошли такие подлинные гностические сочинения, как Апокалипсис Петра, Свидетельство Истины и проч., стало возможным утверждать, что почти столь же непримиримая полемика шла со стороны гностической традиции, у которой было свое понимание того, какой должна быть Церковь. О том, что библиотека из Наг Хаммади дала в наши руки бесценный материал для реконструкции ранее практически неизвестных страниц истории раннего христианства, наглядно свидетельствует третье сочинение кодекса VII - Апокалипсис Петра, на котором я и хотел бы остановиться в этот раз подробнее.
http://xpectoc.com/biblioteka-tekstov/perevody/biblioteka-nag-hammadi/7-kodeks/apokalipsis-petra/
Прочесть оригинал можно так же на странице 286 указанного выше, в моем предыдущем посте труда Хосроева, где перевод источника снабжен подробнейшими, очень интересными и познавательными комментариями. Основная цель сочинения, в котором автор выступает с критикой церковных христиан - богословие которых покоилось на вере в единство Церкви (в которой только и может пребывать истина), построенной на основах единоначалия, единомыслия и беспрекословного подчинения церковным властям, а также на неоспоримом авторитете отобранного канона писания, предания, - сосредоточена на полемике с ними. Противостояние этой группы христиан-гностиков, как становится ясным из текста, основывалось на следующих богословских тезисах:
- видимым миром правит не истинный Бог, который не причастен к его творению и к любому злу, от которого ведут свое происхождение последователи автора, а несовершенный Бог-Творец этого мира и его силы;
- смерть на кресте приняла лишь телесная оболочка Спасителя - Иисус, его же духовная природа, Христос, при распятии не пострадала - поэтому крестная смерть Христа была лишь кажущейся (докетизм, когда Иисус принял Христа во время Крешения);
- как сама церковная иерархия, так и вера церковных христиан в то, что лишь Церковь владеет подлинной истиной и только в ней возможно спасение, совершенно для них не приемлемы.
В целом ряде своих богословских воззрений автор перекликается с учением Василида в передаче Иринея, но никаких следов его знакомства с философией и даже интереса к ней в сочинении мы не найдем; не проявляет он никакой склонности и к мифологическим многоэтажным конструкциям, свойственным этому направлению христианства. Василид настаивал, что он был учеником Главкия, переводчика ап. Петра.
Время написания этого сочинения - не позднее середины III в., когда христиане - гностики еще могли выступать против Церкви и даже еще находиться внутри церковной общины, имея шансы на успех своей проповеди. Некоторые деловые документы, составляющие картонаж переплета кодекса VII, имеют точные датировки: ноябрь 341 г., ноябрь 346 г., октябрь 348 г., что позволяет датировать сам кодекс второй половиной IV в.. Для решения вопроса о том, где было написано сочинение, мы не располагаем никакими надежными данными. Pearson считает Египет местом его возникновения на том основании, что видна аллюзия к стиху 17, 2 го Посланию Петра, где говорится о «безводных источниках», а в нашем тексте получившая форму «безводные каналы», что могло произойти только в стране, где каналы играют важнейшую роль.
О том, что оригинал был написан по-гречески, свидетельствует как сама греческая форма названия, так и сохраненные при переводе многочисленные греческие синтаксические конструкции.
Некоторые цитаты из этого совсем не большого текста я приведу под катом:
Интересным представляется, что в тексте «Начала» — это демонические силы. Ранее мы уже подробно разбирали вопрос о роли и характере, описанных в Посланиях апостола Павла «господства, начала и власти», против которых и следует вести праведную брань христианам. Тот, кого эти силы пытаются найти и схватить, это Христос.
Церковная иерархия как институт совершенно неприемлем для автора Апокалипсиса Петра, который устами Спасителя к Петру показывает, что истинные христиане, составляющие духовное братство во Христе, не имеют никакого отношения к внешней профанной Церкви.
Власть в мире не может быть получена от Бога, от него исходит лишь внутренний дар быть истинным христианином; последние происходят от верховного Отца, прочие же от Демиурга. Не каждая душа происходит из бессмертия или истины и души «этих веков», под которыми автор имеет в виду своих оппонентов, обречены. Другой автор одного из трактатов, проводя строгую грань между высшим и совершенным Отцом и несовершенным Демиургом с его архонтами, веря в то, что небесный Спаситель не мог претерпеть телесные страдания, и сетуя (устами Спасителя) на гонения со всех сторон на его последователей, так говорит о непримиримых различиях между этими Церквями:
«... архонты не знают, что существует невыразимая связь не подверженной осквернению Истины, подобно той, что существует у детей света; из (истины) сделали они подражание, возвещая учение какого-то мертвеца и (другие) лжи, чтобы подражать свободе и чистоте совершенной Церкви, своим учением привязывая себя самих к страху, рабству, мирским заботам, …будучи (при этом) неразумными неучами. …Ибо не приобрели они знания Величия, которое происходит свыше и (является) источником истины.» Сам апостол Павел утверждал то, что истинное благовестие не может быть получено «посредством человека», но только через откровение Христа, как получил его он, тем более не от организации. Очень хорошо выражена эта мысль (Corp. Herm . IV. 4):
Лишь после того, как в научный оборот с конца 20 века вошли такие подлинные гностические сочинения, как Апокалипсис Петра, Свидетельство Истины и проч., стало возможным утверждать, что почти столь же непримиримая полемика шла со стороны гностической традиции, у которой было свое понимание того, какой должна быть Церковь. О том, что библиотека из Наг Хаммади дала в наши руки бесценный материал для реконструкции ранее практически неизвестных страниц истории раннего христианства, наглядно свидетельствует третье сочинение кодекса VII - Апокалипсис Петра, на котором я и хотел бы остановиться в этот раз подробнее.
http://xpectoc.com/biblioteka-tekstov/perevody/biblioteka-nag-hammadi/7-kodeks/apokalipsis-petra/
Прочесть оригинал можно так же на странице 286 указанного выше, в моем предыдущем посте труда Хосроева, где перевод источника снабжен подробнейшими, очень интересными и познавательными комментариями. Основная цель сочинения, в котором автор выступает с критикой церковных христиан - богословие которых покоилось на вере в единство Церкви (в которой только и может пребывать истина), построенной на основах единоначалия, единомыслия и беспрекословного подчинения церковным властям, а также на неоспоримом авторитете отобранного канона писания, предания, - сосредоточена на полемике с ними. Противостояние этой группы христиан-гностиков, как становится ясным из текста, основывалось на следующих богословских тезисах:
- видимым миром правит не истинный Бог, который не причастен к его творению и к любому злу, от которого ведут свое происхождение последователи автора, а несовершенный Бог-Творец этого мира и его силы;
- смерть на кресте приняла лишь телесная оболочка Спасителя - Иисус, его же духовная природа, Христос, при распятии не пострадала - поэтому крестная смерть Христа была лишь кажущейся (докетизм, когда Иисус принял Христа во время Крешения);
- как сама церковная иерархия, так и вера церковных христиан в то, что лишь Церковь владеет подлинной истиной и только в ней возможно спасение, совершенно для них не приемлемы.
В целом ряде своих богословских воззрений автор перекликается с учением Василида в передаче Иринея, но никаких следов его знакомства с философией и даже интереса к ней в сочинении мы не найдем; не проявляет он никакой склонности и к мифологическим многоэтажным конструкциям, свойственным этому направлению христианства. Василид настаивал, что он был учеником Главкия, переводчика ап. Петра.
Время написания этого сочинения - не позднее середины III в., когда христиане - гностики еще могли выступать против Церкви и даже еще находиться внутри церковной общины, имея шансы на успех своей проповеди. Некоторые деловые документы, составляющие картонаж переплета кодекса VII, имеют точные датировки: ноябрь 341 г., ноябрь 346 г., октябрь 348 г., что позволяет датировать сам кодекс второй половиной IV в.. Для решения вопроса о том, где было написано сочинение, мы не располагаем никакими надежными данными. Pearson считает Египет местом его возникновения на том основании, что видна аллюзия к стиху 17, 2 го Посланию Петра, где говорится о «безводных источниках», а в нашем тексте получившая форму «безводные каналы», что могло произойти только в стране, где каналы играют важнейшую роль.
О том, что оригинал был написан по-гречески, свидетельствует как сама греческая форма названия, так и сохраненные при переводе многочисленные греческие синтаксические конструкции.
Некоторые цитаты из этого совсем не большого текста я приведу под катом:
Показать спойлер
… Ведь многие возьмут начатки нашего учения, но все-таки отвернутся от него по воле отца их заблуждения.... Те же, которые примешались к ним, станут их пленниками, поскольку они неразумные… И они будут привержены имени мертвеца, думая, что они очистятся. Ведь некоторые из них будут осквернять истину и проповедовать дурное учение.
… Ведь зло не может дать хорошего плода. Ведь каждый, откуда бы он ни происходил, дает то, что ему подобно. Ведь не каждая душа происходит от истины, и не каждая душа от бессмертия. Ведь любая душа этих веков, по нашему мнению, обречена на смерть, поскольку она всегда остается рабом, так как она создана для своих желаний и их вечной погибели, той, в которой они пребывают, и той, из которой они происходят. Они любят создания материи, которая появилась вместе с ними.
… Другие же изменяются под воздействием дурных слов и таинств, ведущих народ к заблуждению. Некоторые не знают подлинных таинств, говоря о вещах, которые они не понимают, но тем не менее они будут хвастаться, что именно им принадлежит таинство истины.
… Многочисленные же другие, которые противостоят истине и являются вестниками заблуждения, утвердят свое заблуждение и закон против моих чистых мыслей, поскольку они смотрят лишь с одной точки зрения и думают, что добро и зло происходят из одного и таким образом искажают мое слово.
… Другие же из них, которые имеют чувственные помышления, думают, что они смогут достичь мудрости братства - которое действительно существует и которое является духовным товариществом тех, которые имеют одно и то же происхождение, - в общении, через которое явится нетленный брак. Однако вместо этого явится род сестринства как результат подражания. Они - это те, которые подавляют своих братьев, говоря им: "Посредством этого (т.е. церковной общины) наш Бог дарит милость, поскольку спасение для нас может иметь место только в ней".
… Другие же из них, которые не принадлежат к нашему числу, называют себя или епископом или же дьяконами, как если бы они получили свою власть от Бога. Они стремятся к первым местам. Однако они - лишь каналы безводные.
И сказал я: "… кто этот, тот, который стоит у креста, радостный и улыбающийся? Это кто-то другой, а не тот, чьи ноги и руки они приколачивают гвоздями?" Сказал мне Спаситель: «Тот, которого ты видишь у креста, радостного и улыбающегося, есть живой Иисус. А тот, в чьи руки и ноги они вбивают гвозди, это его плотская оболочка, которая (всего лишь) отражение. Они предают позору то, что является его подобием. Но взгляни на него и на меня».
… Он же сказал мне: «Я сказал тебе: “Оставь слепых!” И обрати внимание на то, что они не знают, что они говорят». Ведь сына своей славы, а не моего слугу, выставили они на позор».
… Сказал же он мне: «Будь сильным! Ибо тебе были даны тайны познать через откровение, что тот, кого они распяли, является первородным, домом бесов и сосудом, в котором они обитают и который принадлежит Элохиму и кресту, находящемуся под законом. Тот же, который стоит возле него, это живой Спаситель, первая часть от того, которого они схватили. И он освободился и стоит радостно, взирая на тех, которые его преследовали. И они разделились между собой. Поэтому он смеется над их непониманием и знает, что они слепорожденные. Так вот, останется то, что подвержено страданию, поскольку тело это подобие. А то, что было освобождено, это мое бестелесное тело. Я же умный дух, полный сияющего света.
… Ведь зло не может дать хорошего плода. Ведь каждый, откуда бы он ни происходил, дает то, что ему подобно. Ведь не каждая душа происходит от истины, и не каждая душа от бессмертия. Ведь любая душа этих веков, по нашему мнению, обречена на смерть, поскольку она всегда остается рабом, так как она создана для своих желаний и их вечной погибели, той, в которой они пребывают, и той, из которой они происходят. Они любят создания материи, которая появилась вместе с ними.
… Другие же изменяются под воздействием дурных слов и таинств, ведущих народ к заблуждению. Некоторые не знают подлинных таинств, говоря о вещах, которые они не понимают, но тем не менее они будут хвастаться, что именно им принадлежит таинство истины.
… Многочисленные же другие, которые противостоят истине и являются вестниками заблуждения, утвердят свое заблуждение и закон против моих чистых мыслей, поскольку они смотрят лишь с одной точки зрения и думают, что добро и зло происходят из одного и таким образом искажают мое слово.
… Другие же из них, которые имеют чувственные помышления, думают, что они смогут достичь мудрости братства - которое действительно существует и которое является духовным товариществом тех, которые имеют одно и то же происхождение, - в общении, через которое явится нетленный брак. Однако вместо этого явится род сестринства как результат подражания. Они - это те, которые подавляют своих братьев, говоря им: "Посредством этого (т.е. церковной общины) наш Бог дарит милость, поскольку спасение для нас может иметь место только в ней".
… Другие же из них, которые не принадлежат к нашему числу, называют себя или епископом или же дьяконами, как если бы они получили свою власть от Бога. Они стремятся к первым местам. Однако они - лишь каналы безводные.
И сказал я: "… кто этот, тот, который стоит у креста, радостный и улыбающийся? Это кто-то другой, а не тот, чьи ноги и руки они приколачивают гвоздями?" Сказал мне Спаситель: «Тот, которого ты видишь у креста, радостного и улыбающегося, есть живой Иисус. А тот, в чьи руки и ноги они вбивают гвозди, это его плотская оболочка, которая (всего лишь) отражение. Они предают позору то, что является его подобием. Но взгляни на него и на меня».
… Он же сказал мне: «Я сказал тебе: “Оставь слепых!” И обрати внимание на то, что они не знают, что они говорят». Ведь сына своей славы, а не моего слугу, выставили они на позор».
… Сказал же он мне: «Будь сильным! Ибо тебе были даны тайны познать через откровение, что тот, кого они распяли, является первородным, домом бесов и сосудом, в котором они обитают и который принадлежит Элохиму и кресту, находящемуся под законом. Тот же, который стоит возле него, это живой Спаситель, первая часть от того, которого они схватили. И он освободился и стоит радостно, взирая на тех, которые его преследовали. И они разделились между собой. Поэтому он смеется над их непониманием и знает, что они слепорожденные. Так вот, останется то, что подвержено страданию, поскольку тело это подобие. А то, что было освобождено, это мое бестелесное тело. Я же умный дух, полный сияющего света.
Показать спойлер
Церковная иерархия как институт совершенно неприемлем для автора Апокалипсиса Петра, который устами Спасителя к Петру показывает, что истинные христиане, составляющие духовное братство во Христе, не имеют никакого отношения к внешней профанной Церкви.
Власть в мире не может быть получена от Бога, от него исходит лишь внутренний дар быть истинным христианином; последние происходят от верховного Отца, прочие же от Демиурга. Не каждая душа происходит из бессмертия или истины и души «этих веков», под которыми автор имеет в виду своих оппонентов, обречены. Другой автор одного из трактатов, проводя строгую грань между высшим и совершенным Отцом и несовершенным Демиургом с его архонтами, веря в то, что небесный Спаситель не мог претерпеть телесные страдания, и сетуя (устами Спасителя) на гонения со всех сторон на его последователей, так говорит о непримиримых различиях между этими Церквями:
«... архонты не знают, что существует невыразимая связь не подверженной осквернению Истины, подобно той, что существует у детей света; из (истины) сделали они подражание, возвещая учение какого-то мертвеца и (другие) лжи, чтобы подражать свободе и чистоте совершенной Церкви, своим учением привязывая себя самих к страху, рабству, мирским заботам, …будучи (при этом) неразумными неучами. …Ибо не приобрели они знания Величия, которое происходит свыше и (является) источником истины.» Сам апостол Павел утверждал то, что истинное благовестие не может быть получено «посредством человека», но только через откровение Христа, как получил его он, тем более не от организации. Очень хорошо выражена эта мысль (Corp. Herm . IV. 4):
«Так вот, те, которые вняли проповеди и крестились в Ум, они стали участниками знания и стали людьми совершенными, приняв Ум; а те, которые пренебрегали проповедью, остаются лишь умеющими говорить, не получив ума и не зная, для чего они родились»Ведь проповедь Ума есть проповедь Христа и сам Христос.
Saturnaliya459
member
Александр Леонович, в Замечаниях к изданию коптского текста пишет:
"В ряде мест АпокПетр - грамматически темное сочинение, многие пассажи которого не могут быть однозначно истолкованы, и это приводило издателей и исследователей к многочисленным исправлениям коптского текста. По всей вероятности, отсутствием ясности текст обязан в первую очередь тому, что коптский переводчик сам часто не понимал свой греческий оригинал; с другой стороны, искажения текста могли произойти в ходе рукописной передачи текста уже на коптской почве. Все эти трудные и спорные места были подробно разобраны в комментариях к переводу.
При издании коптского текста словораздел, который отсутствует в оригинале, сделан в соответствии с современными нормами коптской грамматики. В коптском тексте и в аппарате знак [] обозначает лакуну в тексте; знак <> - исправление, предложенное издателями: знак { } - слова или буквы, ошибочно вставленные переписчиком. Мы располагаем лишь единственным экземпляром этого сочинения, и невозможность сверить то или иное чтение с чтением другой рукописи делает большую часть конъектур предыдущих издателей весьма, на мой взгляд, гипотетическими. По этой причине я воспроизвожу текст так, как я читаю его в рукописи, но в примечаниях к переводу отмечаю все предложенные ранее конъектуры, с частью из которых я соглашаюсь."
Текст написан на саидском диалекте коптского языка, но диалект этот далек от той стандартной (чистой) формы, какую мы видим в переводах канонических сочинений Нового Завета. Целый ряд фонетических, морфологических и синтаксических показателей говорит о влиянии на язык нашего сочинения в первую очередь бохайрского диалекта. В АпокПетр небесный Спаситель, облаченный в тело Иисуса, рассказывает апостолу Петру о будущей судьбе гностической общины, главой которой должен стать Петр : члены этой общины, которых автор называет «малые», жестоко преследуются противниками, которые названы «многочисленными и противостоящими истине». Среди несчастий, которые предстоят этой гностической общине, произойдет, по словам Спасителя, и такое: под давление церковных начальников, которые названы «вестниками заблуждения» и которых «называют епископом и диаконами», попадут также и некоторые из «бессмертных душ», те, кто раньше принадлежал общине.
Есть еще важных несколько темных мест, требующих разбора, но таковой подробнейшим образом приведен а работе Хосроева в главах: Приложение 4. К вопросу о значении ПАРАПОЛ2 в АпокПетр и во 2СлСиф С NHCVII. 3 и 2) и Приложение 5. Еще раз о слове ГЕРМА в (78. 18), без которых понимание будет недостаточным.
Еще раз попрошу, прочесть связанные с Апокалипсисом Петра главы вышеуказанной работы Хосроева.
"В ряде мест АпокПетр - грамматически темное сочинение, многие пассажи которого не могут быть однозначно истолкованы, и это приводило издателей и исследователей к многочисленным исправлениям коптского текста. По всей вероятности, отсутствием ясности текст обязан в первую очередь тому, что коптский переводчик сам часто не понимал свой греческий оригинал; с другой стороны, искажения текста могли произойти в ходе рукописной передачи текста уже на коптской почве. Все эти трудные и спорные места были подробно разобраны в комментариях к переводу.
При издании коптского текста словораздел, который отсутствует в оригинале, сделан в соответствии с современными нормами коптской грамматики. В коптском тексте и в аппарате знак [] обозначает лакуну в тексте; знак <> - исправление, предложенное издателями: знак { } - слова или буквы, ошибочно вставленные переписчиком. Мы располагаем лишь единственным экземпляром этого сочинения, и невозможность сверить то или иное чтение с чтением другой рукописи делает большую часть конъектур предыдущих издателей весьма, на мой взгляд, гипотетическими. По этой причине я воспроизвожу текст так, как я читаю его в рукописи, но в примечаниях к переводу отмечаю все предложенные ранее конъектуры, с частью из которых я соглашаюсь."
Текст написан на саидском диалекте коптского языка, но диалект этот далек от той стандартной (чистой) формы, какую мы видим в переводах канонических сочинений Нового Завета. Целый ряд фонетических, морфологических и синтаксических показателей говорит о влиянии на язык нашего сочинения в первую очередь бохайрского диалекта. В АпокПетр небесный Спаситель, облаченный в тело Иисуса, рассказывает апостолу Петру о будущей судьбе гностической общины, главой которой должен стать Петр : члены этой общины, которых автор называет «малые», жестоко преследуются противниками, которые названы «многочисленными и противостоящими истине». Среди несчастий, которые предстоят этой гностической общине, произойдет, по словам Спасителя, и такое: под давление церковных начальников, которые названы «вестниками заблуждения» и которых «называют епископом и диаконами», попадут также и некоторые из «бессмертных душ», те, кто раньше принадлежал общине.
Есть еще важных несколько темных мест, требующих разбора, но таковой подробнейшим образом приведен а работе Хосроева в главах: Приложение 4. К вопросу о значении ПАРАПОЛ2 в АпокПетр и во 2СлСиф С NHCVII. 3 и 2) и Приложение 5. Еще раз о слове ГЕРМА в (78. 18), без которых понимание будет недостаточным.
Еще раз попрошу, прочесть связанные с Апокалипсисом Петра главы вышеуказанной работы Хосроева.
Saturnaliya459
member
Что бы логически закончить свою мысль, следует добавить следующее.
Из этого "другого богословия" неизбежно рождалась и другая Церковь - не организованная по военному образцу, не имеющая строгой иерархии и обрядности - всей той мишуры, которая отвлекает внимание от сути но екклезия Божия в Духе и Истине. Ириней говорит о "еретиках", которые не признают, что власть епископа имеет «древнее преемство (от апостолов)» и они, собираясь в разных местах, "восстают против истины и побуждают других против Церкви Бога» : свою церковь они считали Совершенной, поскольку она, по их убеждению, происходила от истинного Бога, церковь в Духе, несовершенную же церковь церковных христиан, происходящую от ущербного Демиурга и построенную на строгой иерархии, они отвергали. Валентиниане, по словам Иринея, верят в то, что они духовные люди, имеющие совершенное знание о Боге, нас же, принадлежащих Церкви, называют душевными людьми, которые крепки (только) делами правды и голой верой (гностики считали, что душевный человек может спастись праведными делами и верой в Бога Истины, поскольку знание ему не дано) и не имеют совершенного знания. Они считают (нас) неучами и ничего не знающими, себя же превозносят, называя совершенными и семенами избрания".
... Я ничего не могу творить Сам от Себя. Как слышу, так и сужу, и суд Мой праведен; ибо не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца. Если Я свидетельствую Сам о Себе, то свидетельство Мое не есть истинно. Есть другой, свидетельствующий о Мне; и Я знаю, что истинно то свидетельство, которым он свидетельствует о Мне. Вы посылали к Иоанну, и он засвидетельствовал об истине. Впрочем Я не от человека принимаю свидетельство, но говорю это для того, чтобы вы спаслись. Он был светильник, горящий и светящий; а вы хотели малое время порадоваться при свете его. Я же имею свидетельство больше Иоаннова: ибо дела, которые Отец дал Мне совершить, самые дела сии, Мною творимые, свидетельствуют о Мне, что Отец послал Меня. И пославший Меня Отец Сам засвидетельствовал о Мне. А вы ни гласа Его никогда не слышали, ни лица Его не видели; и не имеете слова Его пребывающего в вас, потому что вы не веруете Тому, Которого Он послал.... Не принимаю славы от человеков, но знаю вас: вы не имеете в себе любви к Богу. Я пришел во имя Отца Моего, и не принимаете Меня; а если иной придет во имя свое, его примете." Став Главным провозвестником Отца Истины и "Другого Благовестия"!
Из этого "другого богословия" неизбежно рождалась и другая Церковь - не организованная по военному образцу, не имеющая строгой иерархии и обрядности - всей той мишуры, которая отвлекает внимание от сути но екклезия Божия в Духе и Истине. Ириней говорит о "еретиках", которые не признают, что власть епископа имеет «древнее преемство (от апостолов)» и они, собираясь в разных местах, "восстают против истины и побуждают других против Церкви Бога» : свою церковь они считали Совершенной, поскольку она, по их убеждению, происходила от истинного Бога, церковь в Духе, несовершенную же церковь церковных христиан, происходящую от ущербного Демиурга и построенную на строгой иерархии, они отвергали. Валентиниане, по словам Иринея, верят в то, что они духовные люди, имеющие совершенное знание о Боге, нас же, принадлежащих Церкви, называют душевными людьми, которые крепки (только) делами правды и голой верой (гностики считали, что душевный человек может спастись праведными делами и верой в Бога Истины, поскольку знание ему не дано) и не имеют совершенного знания. Они считают (нас) неучами и ничего не знающими, себя же превозносят, называя совершенными и семенами избрания".
Показать спойлер
Последователи Василида, по свидетельству другого ересиолога, считали себя сынами <Бога> и духовными, оставленными в этом мире для того, чтобы привести в порядок, придать вид, улучшить и усовершенствовать души, которые по (своей) природе вынуждены пребывать в космосе.
Отношение гностиков, не признававших «ни авторитета, ни дисциплины», к церковной организации и ее иерархии было предметом полемики Тертуллиана, который так живо описал положение дел в их общинах :
"Прежде всего, неясно, кто у них является оглашенным, а кто верным; вместе приходят они (на службу), вместе слушают, вместе молятся; < . . .> все они кичатся, все обещают знание; оглашенные у них становятся совершенными еще до того, как наставлены (в правилах веры); что же касается женщин-еретичек, то сколь они бессовестны! Они имеют дерзость учить, спорить, изгонять бесов, обещать исцеление и, может быть, даже крестить; рукоположения у них случайны, поспешны, непоследовательны: то назначают они неофитов, то тех, кто занят на мирской службе, то отступников от нашего учения < . . .> ; нигде нельзя так легко преуспеть, как в лагере (этих) мятежников; таким образом, сегодня у них один епископ, завтра другой;
сегодня он у них диакон, а завтра чтец; сегодня он священник, а завтра уже простой член общины, ведь и на мирян возлагают они обязанности священника", о чем я уже писал.
Внутри гностической общины также возникали проблемы и споры по вопросам ее внутреннего устройства. Об этом свидетельствует анонимный, по всей видимости, валентинианский трактат, в котором автор сетует на отсутствие единодушия в его церкви; обращаясь к членам общины,он укоряет их за то, что они погрязли в зависти, спорах и ненависти, которые возникли у них из-за претензий на обладание «духовными дарами» : одни члены общины считают только себя наделенными «пророческой благодатью», отказывая в этом праве другим, и эти споры «раскололи церковь». Конечно - по другому и не могло быть в любой организации! Ведь это природа людей и гнозис возможен лишь в тишине одиночества, успокоив грохот мира. Со всей определенностью можно утверждать, что гностики разных толков, хотя и были уже к середине 2 в. весьма многочисленными, а затем долгое время представляли серьезную угрозу Церкви, так и не смогли создать (да, очевидно, к этому они и не стремились) ни своего единого богословия, ни единой церкви, ни единого культа, ни единой морали, оставаясь всегда не более, чем членами разрозненных полутайных общин, которые не могли найти общего языка не только с господствующей Церковью, но и друг с другом.
Спасение индивидуально и "скрипач не нужен".
Церковное христианство, завершившее к IV в. создание по сути дела единой богословской системы и централизованного (по крайней мере, в пределах больших территориальных единиц) управления, преградило дальнейший путь такому пониманию христианства, и идущие по нему в конце концов вынуждены были остановиться и рассеяться как организационная структура (но не так быстро, как иные думают), но не как учение, не как мысль, не как Слово – которое есть плоть Христа. 1-й и 3-й века были временем бурного расцвета этого внецерковного богословия. Его создатели отливали свои богословские изыскания в форму и евангелия (Маркион в 40-х годах второго века), и деяния, и послания, и апокалипсиса, взяв на вооружение все те литературные жанры (понимая всю условность этого обозначения), которые имели широкое хождение в христианском мире. Своим «другим благовестием» они наводнили христианский мир, и господствующей Церкви пришлось прилагать немало усилий к тому, чтобы подобные тексты не попадали в руки «истинных христиан». Но гностики, долгое время имели возможность очень тесно общаться с церковными христианами, состоять с ними в одних общинах и обращаться к ним с проповедью, нередко добиваясь среди них, часто не умевших еще (этому их научит имперская Церковь позже) разглядеть разницу между «своими» и «чужими», успеха.
Важность единой церкви и ее иерархической структуры, а также необходимость наличия строгого канона священных текстов хорошо понял последний великий представитель гностического христианства Мани и успешно осуществил это на практике: именно хорошо налаженная организация манихейской церкви, а также оформление канона манихейских текстов не в последнюю очередь способствовали невероятному успеху манихейства во всех концах тогдашней ойкумены.
По свидетельству Тертуллиана, многие из гностиков «не имеют своих церквей; без родины, без постоянного места жительства, не имеющие (подлинной) веры, они, изгнанные отовсюду, бродят, никому не нужные» (Praescr. 42. 1 0). Но это голая правда, как бы обидно это не звучало, поскольку истинный гнозис - путь всегда человек проходит один. “Странник я на этой земле и чужак среди вас!", говорил Василид. "Будьте прохожими" вторило ему все гностическое мировоззрение. Там уже где двое, там сатана посреди них.
Стоит сказать так же, что понятиие «традиция» возникло и получило развитие именно в гностических кругах. Камnенхаузен подчеркнул весьма важное обстоятельство: «необычные учения, которые не могут рассчитывать на всеобщее одобрение, возводятся к древней, не каждому доступной традицию, которая «передается, устно или письменно, избранным»; валентинианин Птолемей - первый из христиан, у кого мы встречаем сочетание «апостольское предание» уже как технический термин в его «Послании к Флоре». Следует, однако, заметить, что церковные авторы, отказывая еретикам в праве быть носителями подлинного знания, полученного ими как избранными от апостолов, сами, подхватив «еретическую» традицию, оставляли это право только за собой. Климент Александрийский, например, так рассказывает о своих учителях (я много цитировал ранее):
«Они сохраняли истинное предание блаженного учения, полученное непосредственно от святых апостолов Петра, Иакова, Иоанна и Павла» (Strom. I. 1 1 . 3), но это предание бьло открыто не многим, но немногим, и это неизреченное доверено лишь устному слову, но не письму - это, по словам Климента, и является гностическим преданием, гносисом, - т. е. знанием и постижением того, что есть, будет и было, - которое бьло передано и открыто Сыном Божьим, но, переданное апостолами лишь для немногих и притом устно, это знание дошло до нас. По свидетельству Евсевия, в (не дошедшем до нас) труде «Очерки» Климент утверждал, что Господь после воскресения передал знание Иакову Праведному, Иоанну и Петру (что еще мог утверждать Климент?, это столпы палестинского иудео-христианства), те – остальным апостолам, а они, в свою очередь, передали его Семидесяти (так учит ортодоксия всегда). Но уже у апостола Павла (сер 1-го века) можно найти высказывания, которые могли стать толчком к убеждению в том, что подлинная мудрость доступна лишь «совершенным», и поэтому она должна проповедоваться «в тайне» I Kop 2. 6-7.
Однако, манипулятор Ириней, в полемике с "еретиками", так переформулировал суть дела:
«Подлинный гносис – это учение апостолов, (это одно и то же) древнее устройство Церкви по всему миру и образ тела Христова на основе преемства епископов, которым (апостолы) вверили Церковь...»; эта Церковь покоится на соблюдении Писаний, к которым ничего не прибавляется и не убавляется и т. п. (Adv. haer. IV. 3 3 . 8;). Иными словами, и гнозис у него опять, следите за руками, вышел кафолической ортодоксией!)))
Задолго до Иринея, анонимный христианский автор первой половины 2 века писал «чему учат «еретики»», в так называемом 3-м послании Коринфян к апостолу Павлу - текст, известный ранее в армянском, коптском (как составная часть апокрифических «Деяний Павла») и латинском переводах, по-гречески (в рукописи III в.) стал известен сравнительно недавно. Его просят или прийти, или разъяснить письменно то учение, которое «искажают вредоносными речами» некие «Симон и Клеобия»: «… вот то, что они говорят и чему учат:
- не следует пользоваться (книгами) Пророков;
- Бог не является Вседержителем;
- нет воскресения плоти;
- люди и мир не являются творением Бога;
- не (следует верить в то) что Господь пришел во плоти и что он был рожден от Марии;
- мир (был создан) не Богом, но ангелами!»
Этому и сейчас не грех поучить, поскольку отвечает всем нашим знаниям об истории развития религии и окружающем мире, где ангелы есть силы природы, действующие в рамках ее законов.
«Ибо каждый по-своему познаёт Господа, а не все одинаково», - Климент Александрийский.
О том, что внутри зарождавшегося христианского учения еще при жизни апостолов уже существовало разномыслие, не раз свидетельствует апостол Павел. В одном из своих ранних посланий он сетует на то, что его паства, поддавшись искушению, приняла некое «другое благовестие». И иначе не могло и быть, поскольку, несмотря на то, что Церковь учит всех о том, что Бог един и в Старом и в Новом Завете, сам Христос, Сын Бога Живого, заявил в лицо иудеям, почитателям Творца Мира, Евангелие от Иоанна, гл. 5:
Отношение гностиков, не признававших «ни авторитета, ни дисциплины», к церковной организации и ее иерархии было предметом полемики Тертуллиана, который так живо описал положение дел в их общинах :
"Прежде всего, неясно, кто у них является оглашенным, а кто верным; вместе приходят они (на службу), вместе слушают, вместе молятся; < . . .> все они кичатся, все обещают знание; оглашенные у них становятся совершенными еще до того, как наставлены (в правилах веры); что же касается женщин-еретичек, то сколь они бессовестны! Они имеют дерзость учить, спорить, изгонять бесов, обещать исцеление и, может быть, даже крестить; рукоположения у них случайны, поспешны, непоследовательны: то назначают они неофитов, то тех, кто занят на мирской службе, то отступников от нашего учения < . . .> ; нигде нельзя так легко преуспеть, как в лагере (этих) мятежников; таким образом, сегодня у них один епископ, завтра другой;
сегодня он у них диакон, а завтра чтец; сегодня он священник, а завтра уже простой член общины, ведь и на мирян возлагают они обязанности священника", о чем я уже писал.
Внутри гностической общины также возникали проблемы и споры по вопросам ее внутреннего устройства. Об этом свидетельствует анонимный, по всей видимости, валентинианский трактат, в котором автор сетует на отсутствие единодушия в его церкви; обращаясь к членам общины,он укоряет их за то, что они погрязли в зависти, спорах и ненависти, которые возникли у них из-за претензий на обладание «духовными дарами» : одни члены общины считают только себя наделенными «пророческой благодатью», отказывая в этом праве другим, и эти споры «раскололи церковь». Конечно - по другому и не могло быть в любой организации! Ведь это природа людей и гнозис возможен лишь в тишине одиночества, успокоив грохот мира. Со всей определенностью можно утверждать, что гностики разных толков, хотя и были уже к середине 2 в. весьма многочисленными, а затем долгое время представляли серьезную угрозу Церкви, так и не смогли создать (да, очевидно, к этому они и не стремились) ни своего единого богословия, ни единой церкви, ни единого культа, ни единой морали, оставаясь всегда не более, чем членами разрозненных полутайных общин, которые не могли найти общего языка не только с господствующей Церковью, но и друг с другом.
Спасение индивидуально и "скрипач не нужен".
Церковное христианство, завершившее к IV в. создание по сути дела единой богословской системы и централизованного (по крайней мере, в пределах больших территориальных единиц) управления, преградило дальнейший путь такому пониманию христианства, и идущие по нему в конце концов вынуждены были остановиться и рассеяться как организационная структура (но не так быстро, как иные думают), но не как учение, не как мысль, не как Слово – которое есть плоть Христа. 1-й и 3-й века были временем бурного расцвета этого внецерковного богословия. Его создатели отливали свои богословские изыскания в форму и евангелия (Маркион в 40-х годах второго века), и деяния, и послания, и апокалипсиса, взяв на вооружение все те литературные жанры (понимая всю условность этого обозначения), которые имели широкое хождение в христианском мире. Своим «другим благовестием» они наводнили христианский мир, и господствующей Церкви пришлось прилагать немало усилий к тому, чтобы подобные тексты не попадали в руки «истинных христиан». Но гностики, долгое время имели возможность очень тесно общаться с церковными христианами, состоять с ними в одних общинах и обращаться к ним с проповедью, нередко добиваясь среди них, часто не умевших еще (этому их научит имперская Церковь позже) разглядеть разницу между «своими» и «чужими», успеха.
Важность единой церкви и ее иерархической структуры, а также необходимость наличия строгого канона священных текстов хорошо понял последний великий представитель гностического христианства Мани и успешно осуществил это на практике: именно хорошо налаженная организация манихейской церкви, а также оформление канона манихейских текстов не в последнюю очередь способствовали невероятному успеху манихейства во всех концах тогдашней ойкумены.
По свидетельству Тертуллиана, многие из гностиков «не имеют своих церквей; без родины, без постоянного места жительства, не имеющие (подлинной) веры, они, изгнанные отовсюду, бродят, никому не нужные» (Praescr. 42. 1 0). Но это голая правда, как бы обидно это не звучало, поскольку истинный гнозис - путь всегда человек проходит один. “Странник я на этой земле и чужак среди вас!", говорил Василид. "Будьте прохожими" вторило ему все гностическое мировоззрение. Там уже где двое, там сатана посреди них.
Стоит сказать так же, что понятиие «традиция» возникло и получило развитие именно в гностических кругах. Камnенхаузен подчеркнул весьма важное обстоятельство: «необычные учения, которые не могут рассчитывать на всеобщее одобрение, возводятся к древней, не каждому доступной традицию, которая «передается, устно или письменно, избранным»; валентинианин Птолемей - первый из христиан, у кого мы встречаем сочетание «апостольское предание» уже как технический термин в его «Послании к Флоре». Следует, однако, заметить, что церковные авторы, отказывая еретикам в праве быть носителями подлинного знания, полученного ими как избранными от апостолов, сами, подхватив «еретическую» традицию, оставляли это право только за собой. Климент Александрийский, например, так рассказывает о своих учителях (я много цитировал ранее):
«Они сохраняли истинное предание блаженного учения, полученное непосредственно от святых апостолов Петра, Иакова, Иоанна и Павла» (Strom. I. 1 1 . 3), но это предание бьло открыто не многим, но немногим, и это неизреченное доверено лишь устному слову, но не письму - это, по словам Климента, и является гностическим преданием, гносисом, - т. е. знанием и постижением того, что есть, будет и было, - которое бьло передано и открыто Сыном Божьим, но, переданное апостолами лишь для немногих и притом устно, это знание дошло до нас. По свидетельству Евсевия, в (не дошедшем до нас) труде «Очерки» Климент утверждал, что Господь после воскресения передал знание Иакову Праведному, Иоанну и Петру (что еще мог утверждать Климент?, это столпы палестинского иудео-христианства), те – остальным апостолам, а они, в свою очередь, передали его Семидесяти (так учит ортодоксия всегда). Но уже у апостола Павла (сер 1-го века) можно найти высказывания, которые могли стать толчком к убеждению в том, что подлинная мудрость доступна лишь «совершенным», и поэтому она должна проповедоваться «в тайне» I Kop 2. 6-7.
Однако, манипулятор Ириней, в полемике с "еретиками", так переформулировал суть дела:
«Подлинный гносис – это учение апостолов, (это одно и то же) древнее устройство Церкви по всему миру и образ тела Христова на основе преемства епископов, которым (апостолы) вверили Церковь...»; эта Церковь покоится на соблюдении Писаний, к которым ничего не прибавляется и не убавляется и т. п. (Adv. haer. IV. 3 3 . 8;). Иными словами, и гнозис у него опять, следите за руками, вышел кафолической ортодоксией!)))
Задолго до Иринея, анонимный христианский автор первой половины 2 века писал «чему учат «еретики»», в так называемом 3-м послании Коринфян к апостолу Павлу - текст, известный ранее в армянском, коптском (как составная часть апокрифических «Деяний Павла») и латинском переводах, по-гречески (в рукописи III в.) стал известен сравнительно недавно. Его просят или прийти, или разъяснить письменно то учение, которое «искажают вредоносными речами» некие «Симон и Клеобия»: «… вот то, что они говорят и чему учат:
- не следует пользоваться (книгами) Пророков;
- Бог не является Вседержителем;
- нет воскресения плоти;
- люди и мир не являются творением Бога;
- не (следует верить в то) что Господь пришел во плоти и что он был рожден от Марии;
- мир (был создан) не Богом, но ангелами!»
Этому и сейчас не грех поучить, поскольку отвечает всем нашим знаниям об истории развития религии и окружающем мире, где ангелы есть силы природы, действующие в рамках ее законов.
«Ибо каждый по-своему познаёт Господа, а не все одинаково», - Климент Александрийский.
О том, что внутри зарождавшегося христианского учения еще при жизни апостолов уже существовало разномыслие, не раз свидетельствует апостол Павел. В одном из своих ранних посланий он сетует на то, что его паства, поддавшись искушению, приняла некое «другое благовестие». И иначе не могло и быть, поскольку, несмотря на то, что Церковь учит всех о том, что Бог един и в Старом и в Новом Завете, сам Христос, Сын Бога Живого, заявил в лицо иудеям, почитателям Творца Мира, Евангелие от Иоанна, гл. 5:
И еще более искали убить Его Иудеи за то, что Он не только нарушал субботу, но и Отцем Своим называл Бога, делая Себя равным Богу.
Показать спойлер
... Я ничего не могу творить Сам от Себя. Как слышу, так и сужу, и суд Мой праведен; ибо не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца. Если Я свидетельствую Сам о Себе, то свидетельство Мое не есть истинно. Есть другой, свидетельствующий о Мне; и Я знаю, что истинно то свидетельство, которым он свидетельствует о Мне. Вы посылали к Иоанну, и он засвидетельствовал об истине. Впрочем Я не от человека принимаю свидетельство, но говорю это для того, чтобы вы спаслись. Он был светильник, горящий и светящий; а вы хотели малое время порадоваться при свете его. Я же имею свидетельство больше Иоаннова: ибо дела, которые Отец дал Мне совершить, самые дела сии, Мною творимые, свидетельствуют о Мне, что Отец послал Меня. И пославший Меня Отец Сам засвидетельствовал о Мне. А вы ни гласа Его никогда не слышали, ни лица Его не видели; и не имеете слова Его пребывающего в вас, потому что вы не веруете Тому, Которого Он послал.... Не принимаю славы от человеков, но знаю вас: вы не имеете в себе любви к Богу. Я пришел во имя Отца Моего, и не принимаете Меня; а если иной придет во имя свое, его примете." Став Главным провозвестником Отца Истины и "Другого Благовестия"!
Saturnaliya459
member
Материал слишком обширен.... Как мысль человечества.
В этом и суть не ограниченного удушающими догмами первоначального, не церковного христианства - пробудить мысль, обуздав страсти и инстинкты у человека. Разбудить мозг, способствуя "подключению" его Ума к Уму Божества - инициировать творческое спящее начало. Но поскольку все люди разные, то мы обнаружим просто пробуждение волн мысли, порождающие не одну навязываемую всем насильно догму, а целый океан систем, теорий и идей, способствующих развитию Человека.
Одним из таких свободных в творчестве людей был великий христианский мыслитель Василид. Тоталитарная церковь сделала все, что бы оболгать его Мир и мир его последователей. Но истину нельзя распять и мы теперь немного знаем об этом человеке, о его философском творчестве и о преследуемых им целях.
Приведенные "ересиологами" свидетельства, как правило, с трудом примиримые между собой, не позволяют нам восстановить подлинное учение Василида во всем его объеме; они лишний раз свидетельствуют о том, насколько шаткими (и с этим, увы, нужно смириться) являются все реконструкции этого учения (как, впрочем, и учения любого раннехристианского гения. Из свидетельства Иринея Лионского, которое зафиксировало религиозно-мифологическую систему поздних василидиан, Василид предстает гностиком-дуалистом (с отчетливым противопоставлением «не рожденного Отца» несовершенным Архонтам, творцам этого мира), немногим отличающимся от прочих представителей мифологического гностицизма. Свидетельство Ипполита Римского рисует иную картину, согласно которой уже монист Василид оказывается по сути дела первым христианским апофатическим богословом, учившим, что только «не-сущий и непознаваемый Бог» является источником всего возникшего и только он ответственен за все происходящее в мире. Свидетельства Климента Александрийского, иногда находящие созвучия с василидианским мифом Ипполита, почти не касаются вопросов богословия и сосредоточены прежде всего на этическом учении Василида и василидиан.
Обладая достаточно богатой информацией, восходящей к разным, не зависимым друг от друга источникам - поскольку три основных наших источника (Ириней, Климент и Ипполит) представляют нам три совершенно разных учения Василида, и пространными фрагментами из его и его сына сочинений, мы не можем отдать предпочтение никому. Василидиане, по своим правилам, должны были свое учение держать в тайне и молчать.
Он учил: «Познавай все, тебя же пусть никто не знает».
«Благовестие (Евангелие) - это знание о том, что находится над миром».
Я далек от желания воссоздать философскую систему Василида на форуме - интересующиеся могут попытаться это сделать самостоятельно, но из за оригинальной с моей точки зрения концепции теодицеи Бога у этого мыслителя, я остановлюсь на некоторых моментах очень кратко.
Свидетельства Климента о Василиде и василидианах мало дают нам для реконструкции собственно их богословия и космологии, но каждое из них ярко свидетельствует о том, что сам Василид был незаурядным христианским мыслителем-этиком, стоящим вровень с Климентом и Оригеном.
Суть и смысл мифа можно сжато передать следующим образом: все, что составляет разнообразие будущего мироздания, с самого начала задуманное наверху «Не-сущим Богом» и заложенное им в «Не-сущее семя мира», брошенное куда-то вниз, должно в конечном счете вернуться к этому Богу, а точнее приблизиться к нему в той степени, в какой это соответствует природе и предназначению каждого действующего лица мифа.
.
В этом и суть не ограниченного удушающими догмами первоначального, не церковного христианства - пробудить мысль, обуздав страсти и инстинкты у человека. Разбудить мозг, способствуя "подключению" его Ума к Уму Божества - инициировать творческое спящее начало. Но поскольку все люди разные, то мы обнаружим просто пробуждение волн мысли, порождающие не одну навязываемую всем насильно догму, а целый океан систем, теорий и идей, способствующих развитию Человека.
Одним из таких свободных в творчестве людей был великий христианский мыслитель Василид. Тоталитарная церковь сделала все, что бы оболгать его Мир и мир его последователей. Но истину нельзя распять и мы теперь немного знаем об этом человеке, о его философском творчестве и о преследуемых им целях.
Приведенные "ересиологами" свидетельства, как правило, с трудом примиримые между собой, не позволяют нам восстановить подлинное учение Василида во всем его объеме; они лишний раз свидетельствуют о том, насколько шаткими (и с этим, увы, нужно смириться) являются все реконструкции этого учения (как, впрочем, и учения любого раннехристианского гения. Из свидетельства Иринея Лионского, которое зафиксировало религиозно-мифологическую систему поздних василидиан, Василид предстает гностиком-дуалистом (с отчетливым противопоставлением «не рожденного Отца» несовершенным Архонтам, творцам этого мира), немногим отличающимся от прочих представителей мифологического гностицизма. Свидетельство Ипполита Римского рисует иную картину, согласно которой уже монист Василид оказывается по сути дела первым христианским апофатическим богословом, учившим, что только «не-сущий и непознаваемый Бог» является источником всего возникшего и только он ответственен за все происходящее в мире. Свидетельства Климента Александрийского, иногда находящие созвучия с василидианским мифом Ипполита, почти не касаются вопросов богословия и сосредоточены прежде всего на этическом учении Василида и василидиан.
Обладая достаточно богатой информацией, восходящей к разным, не зависимым друг от друга источникам - поскольку три основных наших источника (Ириней, Климент и Ипполит) представляют нам три совершенно разных учения Василида, и пространными фрагментами из его и его сына сочинений, мы не можем отдать предпочтение никому. Василидиане, по своим правилам, должны были свое учение держать в тайне и молчать.
Он учил: «Познавай все, тебя же пусть никто не знает».
«Благовестие (Евангелие) - это знание о том, что находится над миром».
Я далек от желания воссоздать философскую систему Василида на форуме - интересующиеся могут попытаться это сделать самостоятельно, но из за оригинальной с моей точки зрения концепции теодицеи Бога у этого мыслителя, я остановлюсь на некоторых моментах очень кратко.
Свидетельства Климента о Василиде и василидианах мало дают нам для реконструкции собственно их богословия и космологии, но каждое из них ярко свидетельствует о том, что сам Василид был незаурядным христианским мыслителем-этиком, стоящим вровень с Климентом и Оригеном.
Суть и смысл мифа можно сжато передать следующим образом: все, что составляет разнообразие будущего мироздания, с самого начала задуманное наверху «Не-сущим Богом» и заложенное им в «Не-сущее семя мира», брошенное куда-то вниз, должно в конечном счете вернуться к этому Богу, а точнее приблизиться к нему в той степени, в какой это соответствует природе и предназначению каждого действующего лица мифа.
.
Saturnaliya459
member
Базовые сведения о Василиде, дидаскале ориентировочно 117-138 годов н. э, вы можете почерпнуть на любом ресурсе. Так же о его учителях и последователях, только прошу - не на ресурсах, на которых размещают информацию верующие, иначе и вам придется "верить" в их веру, причем сквозь призму их разных неприличных эпитетов. Но нас интересует знание. Особо хочется отметить, что он был автором уничтоженных "верующими" множества работ, среди которых и 24 книги толкования на Евангелие. Ученые до сих пор спорят, о каком Благовестии шла речь. На свое? Есть два свидетельства Оригена: в одном, говоря о том, что Церковь признает лишь четыре евангелия, а ересь - множество, он добавляет: «осмелился и Василид написать евангелие и назвать его своим именем». Дело хорошее, все Евангелия написаны людьми, людьми сотни раз правлены и являются протографами, которые несут определенную кому-то очень выгодную идеологию.
И если его Толкование было на одно из тех Евангелий, которые впоследствии стали каноническими, то Василид окажется первым христианским автором, который взялся за толкование евангелия. Но есть и обоснованная версия, что он он разбирал именно Евангелие, которое позже на десятилетие Маркион - первый составитель христианского Канона и глава церквей, простоявших до 2-го тысячелетия, привез в Рим и предъявил изумленному монархическому Римскому епископату как Евангелие Господне. Но, из 23-й книги (вероятно, этого) сочинения Василида, Климент сохранил пространную выдержку, но в ней нет ни ссылки, ни аллюзии на известные нам евангельские тексты; вместе с тем приводимая им далее цитата из того же сочинения свидетельствует, кажется, о том, что Василид среди прочего толковал какой-то материал, известный и новозаветным евангелиям: «Всякий, кто намеревается прелюбодействовать, уже прелюбодей … и всякий, собирающийся совершить убийство, уже убийца». Это могли быть логии Иисуса по типу Евангелия Фомы.
«Так что же мы скажем? Неужели неправда у Бога? Ни в коем случае!» Апостол Павел.
И если его Толкование было на одно из тех Евангелий, которые впоследствии стали каноническими, то Василид окажется первым христианским автором, который взялся за толкование евангелия. Но есть и обоснованная версия, что он он разбирал именно Евангелие, которое позже на десятилетие Маркион - первый составитель христианского Канона и глава церквей, простоявших до 2-го тысячелетия, привез в Рим и предъявил изумленному монархическому Римскому епископату как Евангелие Господне. Но, из 23-й книги (вероятно, этого) сочинения Василида, Климент сохранил пространную выдержку, но в ней нет ни ссылки, ни аллюзии на известные нам евангельские тексты; вместе с тем приводимая им далее цитата из того же сочинения свидетельствует, кажется, о том, что Василид среди прочего толковал какой-то материал, известный и новозаветным евангелиям: «Всякий, кто намеревается прелюбодействовать, уже прелюбодей … и всякий, собирающийся совершить убийство, уже убийца». Это могли быть логии Иисуса по типу Евангелия Фомы.
Показать спойлер
Теперь мы теряемся в догадках... Ведь нам истово доказывает победившая церковь, что мол "есть только четыре Евангелия - не больше и не меньше!", называя наверно десятки ранне-христианских Евангелий безумием, ведь это им очень выгодно. По свидетельству Псевдо-Тертуллиана, Василид - вслед за апостолом Павлом ("не все мы умрем, но все изменимся", "есть тело душевное и есть тело духовное", "плоть и кровь не наследует Царствия Божия") «резко выступает против воскресения плоти, отрицая обещанное для тел спасение». Но вернемся...
По свидетельству Иринея, последователи Василида обычные гностик: От нерожденного Отца первым родился Ум, от него родился Логос, от Логоса Мысль, а от нее Мудрость и Сила; от Силы и Мудрости произошли начала, власти и ангелы, «которых он называет первыми» и которые создали первое небо; от них произошли другие ангелы, которые создали второе небо, и так далее пока не было создано 365 небес. Последнее небо (видимое нами) занимают ангелы, которые создали все, что есть в мире, и которые поделили между собой землю и населяющие ее народы. Их архонтом является тот, которого считают богом иудеев - Яхве, а так как он хотел подчинить иудеям все народы , восстали против него остальные архонты; поэтому и прочие народы отвернулись от его народа. И это интересно, поскольку имеет своим источником Второзаконие, 32. 6-9:
Тема получила дальнейшее развитие в поздней иудейской литературе (книги Даниила и Еноха, где на первый план выходит спор этих ангелов с Богом. Последнее небо (т. е. видимое нами) занимают ангелы, которые создали все, что есть в мире, и которые поделили между собой землю и населяющие ее народы. Их архонтом является тот, которого считают Богом иудеев, а так как он хотел подчинить иудеям все народы , восстали против него остальные архонты; поэтому и прочие народы отвернулись от его народа.
Ипполит Римский поясняет иначе: "Ибо в основе их учения лежит смешение набора семян, их разделение, и восстановление смешанного в их первоначальное состояние; началом же разделения стал Иисус, и его страдание (на кресте) случилось не ради чего-то другого, а именно для этого разделения смешанного".
«Ибо любая природа, хотя каждая по-разному, страстно стремится к невыразимой красоте этого (не-сущего Бога)». Для того, чтобы отделить совершенное от менее совершенного, чтобы позволить каждому занять соответствующее его предназначению место в мироздании и, в конечном счете, обеспечить восхождение души гностика к «запредельному», в совершенную область пребывания «не-сущего Бога», который «все изначально предусмотрел», но сам, после того как «породил «не-сущее семя», никак не участвовал в том, что происходило, передав право на дальнейшие действия своему (первому и второму) Сыновству, т. е. небесному Христу; именно от него, чтобы устранить из мира «бесформенность», приходит в мир «благовестие», «Знание запредельного» и именно от него нисходит Свет, святой Дух, на земного Иисуса, который, приняв через этого Духа в себя Сыновство, небесного Христа, становится «началом разделения смешанного» и заключает в себе отныне все многообразие типов людей: «телесных», «душевных» и «духовных»; каждому из них предназначена различная судьба, при этом лишь «сынам Бога», т. е. «духовным», обеспечено окончательное спасение. ВЫ помните - его тело материальное осталось на кресте, но сам Христос не страдал, будучи Умом и вознесся к Отцу, посмеявшись над архонтами. Пробразом же «духовных», совершенных является третье Сыновство, восхождение которого к Не-сущему знаменует прекращение всякого движения и окончательное «восстановление всего», апокатастасис. Я забежал вперед.)
Удивительно, но апостол Павел оказывается вполне созвучен этим идеям (Римл 8. 19-31):
По свидетельству Иринея, последователи Василида обычные гностик: От нерожденного Отца первым родился Ум, от него родился Логос, от Логоса Мысль, а от нее Мудрость и Сила; от Силы и Мудрости произошли начала, власти и ангелы, «которых он называет первыми» и которые создали первое небо; от них произошли другие ангелы, которые создали второе небо, и так далее пока не было создано 365 небес. Последнее небо (видимое нами) занимают ангелы, которые создали все, что есть в мире, и которые поделили между собой землю и населяющие ее народы. Их архонтом является тот, которого считают богом иудеев - Яхве, а так как он хотел подчинить иудеям все народы , восстали против него остальные архонты; поэтому и прочие народы отвернулись от его народа. И это интересно, поскольку имеет своим источником Второзаконие, 32. 6-9:
Сие ли воздаете вы Господу, народ глупый и несмысленный? Не Он ли Отец твой, Который усвоил тебя, создал тебя и устроил тебя? Вспомни дни древние, помысли о летах прежних родов; спроси отца твоего, и он возвестит тебе, старцев твоих, и они скажут тебе. Когда Всевышний давал уделы народам и расселял сынов человеческих, тогда поставил пределы народов по числу сынов Израилевых (!В греческом переводе: по числу Ангелов Божиих), ибо часть Господа народ Его, Иаков наследственный удел Его!Вы думаете почему ортодоксы так стоят не за Царство Небес, а за земную родину свою и так пекутся за патриотизм? Они подчинены ангелу этой территории, которую называют канонической или в конечном итоге Яхве, как главе всех ангелов народов и бьются за первенство среди них. Ведь они - часть их Бога, реальная часть - он их творец и ему принадлежат их души. Увидев беспорядок у этих архонтов, нерожденный и невыразимый Отец послал на землю свой первородный Ум, он же и Христос, для освобождения верующих от их власти. Явился он на землю в виде человека и совершил чудеса.
Тема получила дальнейшее развитие в поздней иудейской литературе (книги Даниила и Еноха, где на первый план выходит спор этих ангелов с Богом. Последнее небо (т. е. видимое нами) занимают ангелы, которые создали все, что есть в мире, и которые поделили между собой землю и населяющие ее народы. Их архонтом является тот, которого считают Богом иудеев, а так как он хотел подчинить иудеям все народы , восстали против него остальные архонты; поэтому и прочие народы отвернулись от его народа.
Ипполит Римский поясняет иначе: "Ибо в основе их учения лежит смешение набора семян, их разделение, и восстановление смешанного в их первоначальное состояние; началом же разделения стал Иисус, и его страдание (на кресте) случилось не ради чего-то другого, а именно для этого разделения смешанного".
«Ибо любая природа, хотя каждая по-разному, страстно стремится к невыразимой красоте этого (не-сущего Бога)». Для того, чтобы отделить совершенное от менее совершенного, чтобы позволить каждому занять соответствующее его предназначению место в мироздании и, в конечном счете, обеспечить восхождение души гностика к «запредельному», в совершенную область пребывания «не-сущего Бога», который «все изначально предусмотрел», но сам, после того как «породил «не-сущее семя», никак не участвовал в том, что происходило, передав право на дальнейшие действия своему (первому и второму) Сыновству, т. е. небесному Христу; именно от него, чтобы устранить из мира «бесформенность», приходит в мир «благовестие», «Знание запредельного» и именно от него нисходит Свет, святой Дух, на земного Иисуса, который, приняв через этого Духа в себя Сыновство, небесного Христа, становится «началом разделения смешанного» и заключает в себе отныне все многообразие типов людей: «телесных», «душевных» и «духовных»; каждому из них предназначена различная судьба, при этом лишь «сынам Бога», т. е. «духовным», обеспечено окончательное спасение. ВЫ помните - его тело материальное осталось на кресте, но сам Христос не страдал, будучи Умом и вознесся к Отцу, посмеявшись над архонтами. Пробразом же «духовных», совершенных является третье Сыновство, восхождение которого к Не-сущему знаменует прекращение всякого движения и окончательное «восстановление всего», апокатастасис. Я забежал вперед.)
Удивительно, но апостол Павел оказывается вполне созвучен этим идеям (Римл 8. 19-31):
"Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих, потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего её, в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих. Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне; и не только она, но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего. Ибо мы спасены в надежде..... Ибо кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего, дабы Он был первородным между многими братиями. А кого Он предопределил, тех и призвал, а кого призвал, тех и оправдал; а кого оправдал, тех и прославил. Что же сказать на это? Если Бог за нас, кто против нас?Видим оправдание по призванию и призвание по предопределению и это речь апостола Павла! Ведь гностиков обвиняют ортодоксы из за того, что они признают совершенный, предопределенный к спасению, род. Спасению не по делам и вере - как душевных, но по уровню развития от рождения своего - как пневматиков.
Показать спойлер
«Так что же мы скажем? Неужели неправда у Бога? Ни в коем случае!» Апостол Павел.
Saturnaliya459
member
Как я уже упомянул выше, в рассказе Ипполита учение Василида, которое «он и его сын и ученик Исидор (якобы) получили от апостола Матфия», а тот в свою очередь «принял его наедине от самого Спасителя», выглядит совершенно иначе, чем у Иринея, являя собой систему, выраженную вполне философским языком («не-сущий Бог», «всесемянность», абстрактные «Сыновства»), развивая апофатическое богословие.
В начале всего было ничто, но это «ничто» не было чем-то из того, что существует, но было абсолютным «ничто». Одним словом, это Бог, невыразимый никакими понятиями и превосходящий всякое понимание, и все его последующее «творение» состоится по им самим намеченному плану. Он дал начало «какому-то одному не-сущему Семени, которое имело в себе полный набор (нематериальных) семян мира». В этом не-сущем Семени уже были заключены в потенции все семена будущего мира, а еще некое «трехчастное Сыновство, порожденное из не-сущих и во всем единосущное не-сущему Богу». Из этих трех Сыновств первое «состояло из нежных частей, второе из более грубых, а третье из того, что само нуждалось в очищении» (это духовное семя в человечестве).
Но это уже совсем иная история.
Была просьба ко всем для удобства чтения убирать длинные посты под кат. Пункт 9 правил
В начале всего было ничто, но это «ничто» не было чем-то из того, что существует, но было абсолютным «ничто». Одним словом, это Бог, невыразимый никакими понятиями и превосходящий всякое понимание, и все его последующее «творение» состоится по им самим намеченному плану. Он дал начало «какому-то одному не-сущему Семени, которое имело в себе полный набор (нематериальных) семян мира». В этом не-сущем Семени уже были заключены в потенции все семена будущего мира, а еще некое «трехчастное Сыновство, порожденное из не-сущих и во всем единосущное не-сущему Богу». Из этих трех Сыновств первое «состояло из нежных частей, второе из более грубых, а третье из того, что само нуждалось в очищении» (это духовное семя в человечестве).
Показать спойлер
Жилль Квиспел, выдающийся исследователь гностицизма с которым мы уже хорошо знакомы, для ответа на вопрос, откуда Василид почерпнул столь странное представление о «трех сыновствах», рассмотрел пассаж из герметического «Асклепия», в котором речь идет о четырех божественных сущностях, а именно:
1) начало всего - это (недвижимый) Бог и Вечность; (Незримый Дух из апокрифа Иоанна).
2) «всеобщий Ум Бога», как и Бог, неподвижный, нетленный, потому что он сам является вечностью высшего Бога, с ним сосуществуя; (Провидение всего, Первая мысль Духа и его Образ из апокрифа Иоанна).
3) «Мировой Ум», который является вместилищем всех умных форм; (Плерома - Полнота истинного Бытия).
4) «человеческий Ум» [зависит] от памяти , благодаря которой он вспоминает все, что было раньше; спускаясь вниз, божественный Ум достигает человека (человеческий Ум причастен Уму божественному); человеческий Ум может постичь только мировой Ум, а этот последний «поднимается до знания Вечности и богов, которые над ним». Таким образом, ипостаси 2-4 можно сблизить с «тремя сыновствами; другую параллель Квиспел увидел в высказывании Арнобия, в котором также говорится о четырех божественных ипостасях: владыка Бог, два Ума, божественная Душа, занимающая после них четвертое место; и, наконец, подобное построение находим в «Халдейских оракулах», где речь идет о том, что, согласно «самому мистическому преданию», возле Отца располагается «диада», которая имеет двойную функцию: «с одной стороны, содержит в уме все умопостигаемое, а с друrой - доставляет мирам чувственное восприятие»; за этой диадой, которая называется также и «Отцовскими мыслями», в иерархии следует (мировая) Душа, все одушевляющая. Иисус родился, чтобы он стал «началом разделения того, что было смешано». Ведь поскольку мир поделен на Огдоаду, которая является вершиной всего мироздания и на Гебдомаду, главой которой является Демиург - Творец Мира (второй Архонт) всего, что находится под ним, и на ту область, которую населяем мы и где господствует бесформенность, то было необходимо, чтобы беспорядочно смешанное было разделено Христом. При крестной смерти пострадало то, что было телесной частью Иисуса, которая происходила от бесформенности, и возвратилась она в бесформенность. Восстало то, что было его душевной частью, которая происходила из Гебдомады и в Гебдомаду вернулась. Восстала же и та (часть), которая принадлежала вершине, великому Архонту Огдоады, и пребывала она у великого Архонта, а этот Архонт понес наверх то, что принадлежало пограничному Духу, и пребывало оно в этом Духе. Через Духа было очищено третье Сыновство, и поднялось оно к блаженному Сыновству, пройдя через все эти промежуточные области и Границу (Предел). Сначала к не-сущему Богу вознеслось первое единосущное Сыновство, затем при помощи Святого Духа, поднимается к Богу второе «подражательное» Сыновство; «когда же оба Сыновства поднялись, святой Дух, оставшись без своего Сыновства, но сохранив в себе его благоухание, стал пребывать в качестве тверди между миром и запредельными областями». Отныне все сущее разделено на два вида: «мир и запредельное», т. е. на причастное материи и трансцендентное. Третье же сыновство, которое нуждалось в очищении, оставалось до поры до времени «в великой полноте всего набора семян», творя (тем самым) добро и одновременно добро получая, поскольку имеет в себе от Духа. «Неизбежно, что рождение и смерть, присущие (всему) тварному, сохранятся (в мире) вплоть до окончательного разделения и (последующего) восстановления избранничества, через которое сущности, в настоящее время смешанные с миром, возвращаются в исходное (не причастное материи) состояние». Остальное опущу, ради краткости.
Итак, к вопросу о теодицеи Бога в системе Василида по Ипполиту и он близок не гностикам:
«Если все же, оставив в стороне все эти аргументы, ты постараешься поставить меня в затруднение, указывая на каких-то людей и говоря, что тот или этот грешил и поэтому пострадал, то я, если ты позволишь, скажу: он не грешил в действительности, но был подобен ребенку, который страдает. Если же ты будешь вынуждать меня к еще более сильному аргументу, то скажу: какого бы человека ты мне не назвал, он только человек, праведен же (только) Бог. Как некто сказал: Никто не чист от грязи». Уже из одной этой цитаты Василид предстает перед нами как весьма самобытный мыслитель, близкие параллели мысли которого едва ли можно найти в современной ему христианской литературе. В своем решении (неразрешимой) проблемы теодицеи, т. е. в своей попытке во что бы то ни стало отстоять «благость» Бога и его непричастность к какому бы то ни бьшо злу , он пошел в совершенно ином направлении, нежели современные ему церковные христиане или многие гностики: каждый человек, даже ребенок, несет в себе «греховное начало», потому что совершенным безо всякого изъяна может быть только Бог!
Совершенно справедливо, что Климент, не приводя прямой цитаты, утверждает, что «подверженность» даже невинных детей страданию вытекает из учения Василида о переселении душ (онтогенез - краткая и неполная форма филлогенеза). Можно было бы думать, что это объяснение принадлежит самому Клименту, но другое его свидетельство, а также два высказывания Оригена заставляют предполагать, что Василид все таки верил в это: «Но точка зрения Василида состоит в том, что душа, ранее согрешив в другой жизни, здесь выдерживает наказание: избранная (душа) с полным правом очищается через мученичество, любая же другая (душа) наказанием, которое ей соответствует» Климент о концепции Василида. Также и Ориген, подчеркнув, что Василид отвергает мученичество за веру, говорит: «... в его проповедях содержится учение о том, что нет других наказаний за грехи, кроме как перевоплощение душ после смерти».
Тогда выстраивается логичная, красивая система. Все-же, я ее не поддерживаю... по ряду причин.
Мне более близка "теодицея" Апокрифа Иоанна, который я выкладывал на форуме, но возможно лишь потому, что очень многие звенья цепи космогонии и философских построений Василида утеряны безвозвратно, нет, они уничтожены сознательно ради примитивной картинки для масс хоиков:
"Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его."
Евангелие от Иоанна, гл.20, стих 31. Просто и конкретно. Но и эти стихи Лопухин умудрился извратить в угоду традиции, поскольку еще Ириней, не называя оппонентов по имени, говорит, что «они отделяют Иисуса от Христа и утверждают, что Христос остался не подверженным страданию, а пострадал Иисус», - подобную христологию, используя термин более позднего времени (VIII в.), можно назвать адопционистской и Ипполит говоря о Василиде в том числе, сввидетельствует - Иисус был человеком, превосходившим всех благочестием, и на него во время крещения сошел Христос в виде голубки, а эти идеи восходят к эбионитам, первым палестинским иудео-христианам, нищим, которые признавали, что «мир сотворен истинным Богом», что Иисус не был рожден от Девы и был благочестивым человеком, пользовались только настоящим «Евангелием от Матфея», написанным халдейскими буквами на арамейском языке, по свидетельству Иеронима, а не нашего, изначально написанного греческом койнэ.
1) начало всего - это (недвижимый) Бог и Вечность; (Незримый Дух из апокрифа Иоанна).
2) «всеобщий Ум Бога», как и Бог, неподвижный, нетленный, потому что он сам является вечностью высшего Бога, с ним сосуществуя; (Провидение всего, Первая мысль Духа и его Образ из апокрифа Иоанна).
3) «Мировой Ум», который является вместилищем всех умных форм; (Плерома - Полнота истинного Бытия).
4) «человеческий Ум» [зависит] от памяти , благодаря которой он вспоминает все, что было раньше; спускаясь вниз, божественный Ум достигает человека (человеческий Ум причастен Уму божественному); человеческий Ум может постичь только мировой Ум, а этот последний «поднимается до знания Вечности и богов, которые над ним». Таким образом, ипостаси 2-4 можно сблизить с «тремя сыновствами; другую параллель Квиспел увидел в высказывании Арнобия, в котором также говорится о четырех божественных ипостасях: владыка Бог, два Ума, божественная Душа, занимающая после них четвертое место; и, наконец, подобное построение находим в «Халдейских оракулах», где речь идет о том, что, согласно «самому мистическому преданию», возле Отца располагается «диада», которая имеет двойную функцию: «с одной стороны, содержит в уме все умопостигаемое, а с друrой - доставляет мирам чувственное восприятие»; за этой диадой, которая называется также и «Отцовскими мыслями», в иерархии следует (мировая) Душа, все одушевляющая. Иисус родился, чтобы он стал «началом разделения того, что было смешано». Ведь поскольку мир поделен на Огдоаду, которая является вершиной всего мироздания и на Гебдомаду, главой которой является Демиург - Творец Мира (второй Архонт) всего, что находится под ним, и на ту область, которую населяем мы и где господствует бесформенность, то было необходимо, чтобы беспорядочно смешанное было разделено Христом. При крестной смерти пострадало то, что было телесной частью Иисуса, которая происходила от бесформенности, и возвратилась она в бесформенность. Восстало то, что было его душевной частью, которая происходила из Гебдомады и в Гебдомаду вернулась. Восстала же и та (часть), которая принадлежала вершине, великому Архонту Огдоады, и пребывала она у великого Архонта, а этот Архонт понес наверх то, что принадлежало пограничному Духу, и пребывало оно в этом Духе. Через Духа было очищено третье Сыновство, и поднялось оно к блаженному Сыновству, пройдя через все эти промежуточные области и Границу (Предел). Сначала к не-сущему Богу вознеслось первое единосущное Сыновство, затем при помощи Святого Духа, поднимается к Богу второе «подражательное» Сыновство; «когда же оба Сыновства поднялись, святой Дух, оставшись без своего Сыновства, но сохранив в себе его благоухание, стал пребывать в качестве тверди между миром и запредельными областями». Отныне все сущее разделено на два вида: «мир и запредельное», т. е. на причастное материи и трансцендентное. Третье же сыновство, которое нуждалось в очищении, оставалось до поры до времени «в великой полноте всего набора семян», творя (тем самым) добро и одновременно добро получая, поскольку имеет в себе от Духа. «Неизбежно, что рождение и смерть, присущие (всему) тварному, сохранятся (в мире) вплоть до окончательного разделения и (последующего) восстановления избранничества, через которое сущности, в настоящее время смешанные с миром, возвращаются в исходное (не причастное материи) состояние». Остальное опущу, ради краткости.
Итак, к вопросу о теодицеи Бога в системе Василида по Ипполиту и он близок не гностикам:
Поэтому я утверждаю: многие из тех, кто претерпевает мучения, о которых была речь выше, действительно согрешили, даже если их другие грехи остались скрытыми; но при этом они (все равно) ведомы к благу. Добротой Ведущего они призваны к суду совсем за другое с тем, чтобы пострадали они не как преступники, обвиняемые в общепризнанных преступлениях, чтобы не поносили их как прелюбодеев или убийц, а именно за то, что они стали христианами; а это заставит их думать, что они не страдают.Подобная система оправдывает творящееся в мире, на мой взгляд зло - промыслом Божим, как у ортодоксов. Но имеет и разумные составляющие, действительно, все живое не с Царства Небес на землю спустилось, а тут эволюционировало и совершало "грехи" и дети несут в себе программу жизни и наделены вовсе не способностями святых. НО кто это устроил? Промысел... а зачем такой "промысел", если все снизошло Свыше? Кому нужно всех искупать в... творении и потом очищать и сепарировать? Ответа мы не знаем. Климент Александрийский так резко комментирует это учение об оправданности мученичества за веру, которые он начинает словами: «В самом деле, говорят (наши противники): "Если Бог о вас заботится, как же тогда получается, что вас преследуют и убивают? Или сам он отдал вас на это?"» (Strom. IV. 78. 1 ); задав этот ключевой вопрос теодицеи и добавив к нему еще один, вложенный в уста оппонентов: «Почему же вам не помогают (Бог), когда вас преследуют?», Климент излагает свой на него взгляд уже в форме риторического вопроса: «Ибо какую несправедливость мы претерпеваем, освобождаемые смертью для Господа?» и продолжает: «Если же мы хорошо поразмыслим, ТО мы будем испытывать (только) благодарность к тем, кто послужил причиной для [нашего] быстрого ухода [из этого мира]. Далее Василид прямо говорит и о (самом) Господе как о (обычном) человеке:
Даже если кто-то пострадает, при этом не совершив никакого греха, а это случается редко, то он будет претерпевать страдание не по коварному умыслу какой-то (злой) силы, но будет он страдать, как пострадал бы ребенок, который, кажется, совсем не грешил. Итак, как ребенок - который ранее не совершил никакого греха и вообще не сделал ничего плохого, но имеющий в себе возможность грешить, - приняв страдание, получает пользу, хотя и сопровождаемую многими для него несчастьями, так и совершенный претерпевает страдание, даже если он, подобно ребенку, не согрешил никаким поступком: ибо он имеет в себе (ту же) возможность грешить, хотя и не грешил, не получив случая для того, чтобы согрешить. Так что не ему следует приписывать ту заслугу, что он не согрешил. Ибо как желающий прелюбодействовать (уже) является прелюбодеем, даже если прелюбодейства не произошло, и желающий совершить убийство (уже) является человекоубийцей, даже если он не смог убить, точно также и безгрешный, о котором я говорю : если я вижу, что он страдает, пусть даже не сделал он ничего плохого, все равно назову я его плохим, потому что он хотел согрешить. И скорее я буду настаивать на всем этом, чем утверждать, что Промысел является плохим»
«Если все же, оставив в стороне все эти аргументы, ты постараешься поставить меня в затруднение, указывая на каких-то людей и говоря, что тот или этот грешил и поэтому пострадал, то я, если ты позволишь, скажу: он не грешил в действительности, но был подобен ребенку, который страдает. Если же ты будешь вынуждать меня к еще более сильному аргументу, то скажу: какого бы человека ты мне не назвал, он только человек, праведен же (только) Бог. Как некто сказал: Никто не чист от грязи». Уже из одной этой цитаты Василид предстает перед нами как весьма самобытный мыслитель, близкие параллели мысли которого едва ли можно найти в современной ему христианской литературе. В своем решении (неразрешимой) проблемы теодицеи, т. е. в своей попытке во что бы то ни стало отстоять «благость» Бога и его непричастность к какому бы то ни бьшо злу , он пошел в совершенно ином направлении, нежели современные ему церковные христиане или многие гностики: каждый человек, даже ребенок, несет в себе «греховное начало», потому что совершенным безо всякого изъяна может быть только Бог!
Совершенно справедливо, что Климент, не приводя прямой цитаты, утверждает, что «подверженность» даже невинных детей страданию вытекает из учения Василида о переселении душ (онтогенез - краткая и неполная форма филлогенеза). Можно было бы думать, что это объяснение принадлежит самому Клименту, но другое его свидетельство, а также два высказывания Оригена заставляют предполагать, что Василид все таки верил в это: «Но точка зрения Василида состоит в том, что душа, ранее согрешив в другой жизни, здесь выдерживает наказание: избранная (душа) с полным правом очищается через мученичество, любая же другая (душа) наказанием, которое ей соответствует» Климент о концепции Василида. Также и Ориген, подчеркнув, что Василид отвергает мученичество за веру, говорит: «... в его проповедях содержится учение о том, что нет других наказаний за грехи, кроме как перевоплощение душ после смерти».
Тогда выстраивается логичная, красивая система. Все-же, я ее не поддерживаю... по ряду причин.
Мне более близка "теодицея" Апокрифа Иоанна, который я выкладывал на форуме, но возможно лишь потому, что очень многие звенья цепи космогонии и философских построений Василида утеряны безвозвратно, нет, они уничтожены сознательно ради примитивной картинки для масс хоиков:
"Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его."
Евангелие от Иоанна, гл.20, стих 31. Просто и конкретно. Но и эти стихи Лопухин умудрился извратить в угоду традиции, поскольку еще Ириней, не называя оппонентов по имени, говорит, что «они отделяют Иисуса от Христа и утверждают, что Христос остался не подверженным страданию, а пострадал Иисус», - подобную христологию, используя термин более позднего времени (VIII в.), можно назвать адопционистской и Ипполит говоря о Василиде в том числе, сввидетельствует - Иисус был человеком, превосходившим всех благочестием, и на него во время крещения сошел Христос в виде голубки, а эти идеи восходят к эбионитам, первым палестинским иудео-христианам, нищим, которые признавали, что «мир сотворен истинным Богом», что Иисус не был рожден от Девы и был благочестивым человеком, пользовались только настоящим «Евангелием от Матфея», написанным халдейскими буквами на арамейском языке, по свидетельству Иеронима, а не нашего, изначально написанного греческом койнэ.
Показать спойлер
Но это уже совсем иная история.
Была просьба ко всем для удобства чтения убирать длинные посты под кат. Пункт 9 правил
Saturnaliya459
member
Я сейчас хочу сказать очень важную вещь.
Сказать своими словами и сказать кратко. Вы понимаете, что произошло?
Что из себя представляло и во что выродилось, чем подменили Великое Учение и Путь к Богу?
Вы нигде не прочтете об этом. Нужно понять главное, Человек - есть первая Мысль Нерожденного Отца.
Если хотите, это объективизированная Идея Бога о Самом Себе. Человек это Образ Божий.
Я прошу остановиться и подумать над этим. Человек не есть материальное или душевное образование.
Человек не есть представитель рода Homo. Человек не есть зверь в ряду зверей.
Незримый Дух, непознаваемый и нерожденный, о котором нам сказать невозможно ничего - явил Первую Мысль, Протенойю - первую из истинно существующих, Образ этого Духа Незримого, Провидение всего.
Это Мать-и-Отец всего Сущего (не нашего мира, а Полноты творения Божьего), Метропатор - это и есть Первый Человек. Все (Царство Небес) создано Человеком, который есть проявленный Бог.
Вы понимаете?
Но люди в самонадеянности своей и по сознанию, не намного превышающее землеройки, решили что Человек - это они. Нет, люди лишь очередной вид, очередного рода. Потом семейство, класс и тип, царство - отнюдь ни Небес. Еще раз, остановитесь и задумайтесь. Люди есть часть мира природы - я не зря процитировал вчера Библию - они часть Творца Природы, как любое живое существо является его же частью. И все религии поклоняются и восхваляют Творца Мира, сиречь Природу - и мусульмане, и христиане и иудеи лишь по разному именую этого Творца. Но мы, в нашем веке об этом Творце, как и о Природе - его творении, знаем не мало и знаем, что она живет разнообразием. И основа жизни это борьба за существование, вот почему никогда не прекращаются войны и любые насилия именем этого "Бога" - каждый считает себя "божьим" творением и уничтожает все ему мешающее. Так живет Мир и Природа, так существует Творец, о котором Христос сказал с апостолами, что он есть Князь мира сего. И так происходит уже четвертый миллиард лет с момента появления жизни на Земле. Творец Космократор есть проявлен в своем творении и есть Тело Мира. Это тело - Эон и этот эон Зол, как сказано в Новом Завете. "Весь мир лежит во Злом" правильно читать этот участок.
Все дышащее страдает и стенает, потому что сковано Законом Природы через множество ее сил.
Но Христос, Ум Господен, принес Благую Весть о Царстве не от мира сего, Царстве вечном и нетленном, построенном на единстве с Отцом в Его любви, а не разделении и разнообразии. Весть об Отце Небес, который проявлен как Разум, Ум, Дух, порождающий творения в виде Идей. Вся совокупность Творения в Духе - есть Полнота, Плерома, родной Дом умных сущностей, творческих Идей, истинное Бытие.
Ни души, ни тела наши - не имеют части с Бытием Отца. Мирское животное и перстное творение распадается всегда и смерть его вечна. Никакого воскресения плоти - нет и быть не может. Ум же пребывает вечно.
Человек есть Ум, так кто есть Человек среди нас? Все живут страстями, довольны миром и даже воскреснуть желают во плоти! Я все больше склоняюсь к тому, что дельфины и слоны - больше люди, ближе к Человеку. Что сущности в иных наших мирах - больше люди, чем род Хомо на земле. Мы не есть Человек.
Отсюда и эпитеты псевдонаучные в описании учения Света - дуализм, докетизм. Это объективная реальность.
Тварь выбирает по себе "бога", а Дух - Бога по себе. Подобное к подобному. Это - разные Боги и Отцы совершенно разному: плоти и Духу.
Ученые философы поставили основной вопрос - что первично, материя или идея? Как вы ответите на него - то вы и есть. Христос и настоящие христиане - гностики дали свой Ответ. Церковные христиане (имея ввиду под Христом не Дух-Благо, а иудейского Мессию, пишкутся одинаково по гречески) и победившая Церковь - дали свой. Оба они выбрали по себе Родину - одни государство, одно из многих внутри космоса, вторые Плерому над космосом. И оба они выбрали себе Путь достижения Родины - одни служение империи земной, путем борьбы с инакомыслием, борьбы за расширение территория, веру в то что земные учреждения и лица имеют Образ Небесных; а другие - гнозис, Путь преображения своего естества в сторону от животного к Человеку - Уму, пробуждению Ума как причастной Богу- Разуму части в себе, через которую рождается творчество Божие и видение Правды в мире. Оба выбрали по себе Церковь - одни земное учреждение с единой доксой - мнением и их "спасение"- держаться одного мнения и верить в Иисуса Мессию, распятому "за ны при Понтийстем Пилате". Все, спасен. Другие - стараются быть причастными Церкви в Духе, в Уме Божества, которую Ум-Христос позвал и они в Духе составляют тело Христа Разума. Род совершенный, вечный и избранный, позванные люди - да не потому, что они себя так назначили и получат какие то преференции за это в мире сем, а по причастности к Уму онтологически, путем смерти почти в мире и для этого они проходят жизнь, полную страданий. Если первые реализуют в жизни все свои инстинкты и счастливы, то вторые все, заложенное в них при творении тела сатаной-Природой, должны обуздать, освободив Разум в себе от Бога - истинное творение Божие в Человеке, искру Света и Мысль Светлую как Образ Нерожденного Отца в себе.
"В мире будете иметь скорбь, но мужайтесь, Я победил мир!" Сказал Великий Учитель. Разум, Идея, Ум и Дух понятия не материальные, в отличии даже от души и они не уловимы архонтами мира сего, законами и силами природы. Над ними не имеет власти Судьба, которая владеет и всеми демонами мира и душами людей.
Они вечные и не от мира сего - в них заключено Спасение и в них надлежит родиться Свыше (во Христе) тому, кто на пути гнозиса - хоть представителю рода Хомо, хоть дельфину, хоть слону - в Уме обрести свое Я, в Уме обрести сознание и от Ума действовать в мире, обуздав все мирские рефлексы и страсти, которые по Василиду есть придатки-Демоны, наполняющие сердца. "Зло пристало к миру как ржа к железу."
И результат вы видите наяву, в истории человечества и сейчас на форуме.
Мы звери и нам предстоит титаническая работа по очистке себя от ржавчины мира к сияющей стали Духа.
Для этого нам важно понимать, кто мы, куда мы идем и откуда пришли.
Познай самое Себя!
Сказать своими словами и сказать кратко. Вы понимаете, что произошло?
Что из себя представляло и во что выродилось, чем подменили Великое Учение и Путь к Богу?
Вы нигде не прочтете об этом. Нужно понять главное, Человек - есть первая Мысль Нерожденного Отца.
Если хотите, это объективизированная Идея Бога о Самом Себе. Человек это Образ Божий.
Я прошу остановиться и подумать над этим. Человек не есть материальное или душевное образование.
Человек не есть представитель рода Homo. Человек не есть зверь в ряду зверей.
Незримый Дух, непознаваемый и нерожденный, о котором нам сказать невозможно ничего - явил Первую Мысль, Протенойю - первую из истинно существующих, Образ этого Духа Незримого, Провидение всего.
Это Мать-и-Отец всего Сущего (не нашего мира, а Полноты творения Божьего), Метропатор - это и есть Первый Человек. Все (Царство Небес) создано Человеком, который есть проявленный Бог.
Вы понимаете?
Но люди в самонадеянности своей и по сознанию, не намного превышающее землеройки, решили что Человек - это они. Нет, люди лишь очередной вид, очередного рода. Потом семейство, класс и тип, царство - отнюдь ни Небес. Еще раз, остановитесь и задумайтесь. Люди есть часть мира природы - я не зря процитировал вчера Библию - они часть Творца Природы, как любое живое существо является его же частью. И все религии поклоняются и восхваляют Творца Мира, сиречь Природу - и мусульмане, и христиане и иудеи лишь по разному именую этого Творца. Но мы, в нашем веке об этом Творце, как и о Природе - его творении, знаем не мало и знаем, что она живет разнообразием. И основа жизни это борьба за существование, вот почему никогда не прекращаются войны и любые насилия именем этого "Бога" - каждый считает себя "божьим" творением и уничтожает все ему мешающее. Так живет Мир и Природа, так существует Творец, о котором Христос сказал с апостолами, что он есть Князь мира сего. И так происходит уже четвертый миллиард лет с момента появления жизни на Земле. Творец Космократор есть проявлен в своем творении и есть Тело Мира. Это тело - Эон и этот эон Зол, как сказано в Новом Завете. "Весь мир лежит во Злом" правильно читать этот участок.
Все дышащее страдает и стенает, потому что сковано Законом Природы через множество ее сил.
Но Христос, Ум Господен, принес Благую Весть о Царстве не от мира сего, Царстве вечном и нетленном, построенном на единстве с Отцом в Его любви, а не разделении и разнообразии. Весть об Отце Небес, который проявлен как Разум, Ум, Дух, порождающий творения в виде Идей. Вся совокупность Творения в Духе - есть Полнота, Плерома, родной Дом умных сущностей, творческих Идей, истинное Бытие.
Ни души, ни тела наши - не имеют части с Бытием Отца. Мирское животное и перстное творение распадается всегда и смерть его вечна. Никакого воскресения плоти - нет и быть не может. Ум же пребывает вечно.
Человек есть Ум, так кто есть Человек среди нас? Все живут страстями, довольны миром и даже воскреснуть желают во плоти! Я все больше склоняюсь к тому, что дельфины и слоны - больше люди, ближе к Человеку. Что сущности в иных наших мирах - больше люди, чем род Хомо на земле. Мы не есть Человек.
Отсюда и эпитеты псевдонаучные в описании учения Света - дуализм, докетизм. Это объективная реальность.
Тварь выбирает по себе "бога", а Дух - Бога по себе. Подобное к подобному. Это - разные Боги и Отцы совершенно разному: плоти и Духу.
Ученые философы поставили основной вопрос - что первично, материя или идея? Как вы ответите на него - то вы и есть. Христос и настоящие христиане - гностики дали свой Ответ. Церковные христиане (имея ввиду под Христом не Дух-Благо, а иудейского Мессию, пишкутся одинаково по гречески) и победившая Церковь - дали свой. Оба они выбрали по себе Родину - одни государство, одно из многих внутри космоса, вторые Плерому над космосом. И оба они выбрали себе Путь достижения Родины - одни служение империи земной, путем борьбы с инакомыслием, борьбы за расширение территория, веру в то что земные учреждения и лица имеют Образ Небесных; а другие - гнозис, Путь преображения своего естества в сторону от животного к Человеку - Уму, пробуждению Ума как причастной Богу- Разуму части в себе, через которую рождается творчество Божие и видение Правды в мире. Оба выбрали по себе Церковь - одни земное учреждение с единой доксой - мнением и их "спасение"- держаться одного мнения и верить в Иисуса Мессию, распятому "за ны при Понтийстем Пилате". Все, спасен. Другие - стараются быть причастными Церкви в Духе, в Уме Божества, которую Ум-Христос позвал и они в Духе составляют тело Христа Разума. Род совершенный, вечный и избранный, позванные люди - да не потому, что они себя так назначили и получат какие то преференции за это в мире сем, а по причастности к Уму онтологически, путем смерти почти в мире и для этого они проходят жизнь, полную страданий. Если первые реализуют в жизни все свои инстинкты и счастливы, то вторые все, заложенное в них при творении тела сатаной-Природой, должны обуздать, освободив Разум в себе от Бога - истинное творение Божие в Человеке, искру Света и Мысль Светлую как Образ Нерожденного Отца в себе.
"В мире будете иметь скорбь, но мужайтесь, Я победил мир!" Сказал Великий Учитель. Разум, Идея, Ум и Дух понятия не материальные, в отличии даже от души и они не уловимы архонтами мира сего, законами и силами природы. Над ними не имеет власти Судьба, которая владеет и всеми демонами мира и душами людей.
Они вечные и не от мира сего - в них заключено Спасение и в них надлежит родиться Свыше (во Христе) тому, кто на пути гнозиса - хоть представителю рода Хомо, хоть дельфину, хоть слону - в Уме обрести свое Я, в Уме обрести сознание и от Ума действовать в мире, обуздав все мирские рефлексы и страсти, которые по Василиду есть придатки-Демоны, наполняющие сердца. "Зло пристало к миру как ржа к железу."
И результат вы видите наяву, в истории человечества и сейчас на форуме.
Мы звери и нам предстоит титаническая работа по очистке себя от ржавчины мира к сияющей стали Духа.
Для этого нам важно понимать, кто мы, куда мы идем и откуда пришли.
Познай самое Себя!
Saturnaliya459
member
Свидетельство Климента: «Последователя Василида обычно называют страсти "придатками" ("довесками"), (которые) по своей сущности являются некими духами, (изначально) привязанными к разумной душе по причине какого-то непорядка и изначального смешения» (в Апокрифе Иоанна они названы Противодействующим Духом, который дается душе и телу при его рождении и заставляет "грешить" в течении жизни и Мойрой, долей, которая ведет тело к его способу смерти. Я ранее писал об этом).
Климент, сравнив человека в учении Василида с троянским конем, который «содержит в одном теле целое войско различных духов», приводит цитату из сочинения Исидора, сына Василида, под названием «0 приросшей душе», где тот, являя безусловно высокую мораль, говорит, «что душа не одномерна», и «по принуждению "придатков" (в ней) возникают страсти худшего (характера)»; в результате существует опасность, что «нравственно слабые люди получают тем самым повод говорить: "Меня заставили, я сделал это против воли, я действовал, сам того не желая", хотя сами эти люди предпочли желать дурные вещи и не боролись против насилия ЭТИХ придатков», поэтому-то «должно нам при помощи разумной части души властвовать над тем, что в нас низменного.
Это восходит к рассуждениям Платона о душе, к которой «приросли страсти».
При современном состоянии науки мы можем в полной мере подтвердить это. Более того, то что названо "грехом" есть непременное условие жизни и касается оно не только людей якобы греховных от начала, а всех животных - способность убивать, воровать, грабить, насиловать и подавлять, жажда властвовать в стае и государстве, все это непременное условие выживания в мире Творца, в Природе и не является грехом.
Все люди, как и землеройки и медузы - делают это и только поэтому выжили. Мы все под грехом потому, что являемся потомками тех, кто выжил, в полной мере реализовав все заложенное ему сатаной-Природой.
Наш геном помнит все и "противодействующий Дух", все придатки эти - заложены в нем в виде цепочек нуклеотидов, воспроизводя себя в потомстве. Именно поэтому гностики отрицали деторождение.
Вы хотите, что бы все это - воскресло в Плероме? Вы это называете Идеей Бога о Человеке?
Вы так думаете о Боге? Это удивительно.... Не зря основной идеей в гностицизме является идея Предела, идея границы в виде креста между миром материи и идеальным миром. Ничто из этого мира, пораженного инфекцией тлена и распространяющего семена зла при воспроизведении - ничто не должно проникнуть в Полноту Блага Отца. Все подобное должно остаться распятым на Кресте.
Первоначальные христиане так стремились не иметь ничего общего с окружающим их миром, что мечтали сбросить душу и тело, освободив вечный свой Ум и таким образом освободив себя, соединившись в Небесной Плероме воедино с их Отцом. И сейчас это единственный Путь Домой для тех, кто думает.
Ум, Мысль Светлая в человеке, которая и есть Человек - не умрет и Хрестос сдержит слово Свое о Жизни Вечной. Смерти уже не будет и Судьба не властна над Эпинойей Света, которая несет свободу.
Как же это просто и красиво - через Ум лежит путь в мир Разума:
И познаете Истину и Истина сделает вас свободными!
Климент, сравнив человека в учении Василида с троянским конем, который «содержит в одном теле целое войско различных духов», приводит цитату из сочинения Исидора, сына Василида, под названием «0 приросшей душе», где тот, являя безусловно высокую мораль, говорит, «что душа не одномерна», и «по принуждению "придатков" (в ней) возникают страсти худшего (характера)»; в результате существует опасность, что «нравственно слабые люди получают тем самым повод говорить: "Меня заставили, я сделал это против воли, я действовал, сам того не желая", хотя сами эти люди предпочли желать дурные вещи и не боролись против насилия ЭТИХ придатков», поэтому-то «должно нам при помощи разумной части души властвовать над тем, что в нас низменного.
Это восходит к рассуждениям Платона о душе, к которой «приросли страсти».
При современном состоянии науки мы можем в полной мере подтвердить это. Более того, то что названо "грехом" есть непременное условие жизни и касается оно не только людей якобы греховных от начала, а всех животных - способность убивать, воровать, грабить, насиловать и подавлять, жажда властвовать в стае и государстве, все это непременное условие выживания в мире Творца, в Природе и не является грехом.
Все люди, как и землеройки и медузы - делают это и только поэтому выжили. Мы все под грехом потому, что являемся потомками тех, кто выжил, в полной мере реализовав все заложенное ему сатаной-Природой.
Наш геном помнит все и "противодействующий Дух", все придатки эти - заложены в нем в виде цепочек нуклеотидов, воспроизводя себя в потомстве. Именно поэтому гностики отрицали деторождение.
Вы хотите, что бы все это - воскресло в Плероме? Вы это называете Идеей Бога о Человеке?
Вы так думаете о Боге? Это удивительно.... Не зря основной идеей в гностицизме является идея Предела, идея границы в виде креста между миром материи и идеальным миром. Ничто из этого мира, пораженного инфекцией тлена и распространяющего семена зла при воспроизведении - ничто не должно проникнуть в Полноту Блага Отца. Все подобное должно остаться распятым на Кресте.
Первоначальные христиане так стремились не иметь ничего общего с окружающим их миром, что мечтали сбросить душу и тело, освободив вечный свой Ум и таким образом освободив себя, соединившись в Небесной Плероме воедино с их Отцом. И сейчас это единственный Путь Домой для тех, кто думает.
Ум, Мысль Светлая в человеке, которая и есть Человек - не умрет и Хрестос сдержит слово Свое о Жизни Вечной. Смерти уже не будет и Судьба не властна над Эпинойей Света, которая несет свободу.
Как же это просто и красиво - через Ум лежит путь в мир Разума:
Иисус сказал ему: Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня.Евангелие от Иоанна 14:6
И познаете Истину и Истина сделает вас свободными!
Маркион, как «создатель первого канона Нового Завета, который, возможно, и ввел в него понятия Евангелие и Новый Завет», в последние годы вновь привлек пристальное внимание европейских библеистов, поскольку произошел грандиозный прорыв в работах над восстановлением его утраченного евангелия. И.И. Евлампиев пишет о том, что благодаря ересеологической критике Маркионово евангелие удалось с достаточной полнотой восстановить. Однако дело в том, что Уайт, Гарнак и Нокс, на которых ссылается автор, имели в своем распоряжении недостаточно легитимный объем оригинального маркионова текста для доказательства большинства своих выводов, которые были справедливо раскритикованы целой плеядой исследователей и к концу ХХ в. «сданы в архив» истории науки. Однако в 2015 г. Дитер Т. Рот опубликовал расширенную критическую реконструкцию Евангелия Маркиона, сопроводив греческий текст различными уровнями достоверности чтений. Дополнительно использовав, в частности, ранние «западные» латинские редакции Евангелия от Луки, в том же году Маттиас Клингхардт опубликовал итоговую реконструкцию греческого текста Евангелия Маркиона, сопроводив ее текстологической сверкой с синоптическими евангелиями. Его анализ доказывает, что каноническое Евангелие от Луки является пересмотренным изданием Евангелия Маркиона, на этом основании текст Маркиона был идентифицирован исследователем как «пресиноптический», датировка Евангелия от Луки отнесена ко II столетию н.э., а существование гипотетического «источника логий Q» поставлено под сомнение. В 2016 г. утверждения М. Клингхардта были заслушаны и обсуждены в Монреале на сессии «Quaestiones debatae» Общества исследователей Нового Завета (SNTS), где ведущие исследователи Маркиона выступили с докладами под единым названием «Евангелие Марсиона и Новый Завет: катализатор или последствия?». Что касается критики, ее своеобразным современным итогом стало издание в 2017 г. книги известного исследователя Тертуллиана П.А. Грамальи «Un confronto con Matthias Klinghardt», в которой был проведен сопоставительный лексический анализ греческого текста, опубликованного Клингхардтом, и выявлены общие «луканизмы». В попытке отстоять независимость канона, Грамалья предложил «гипотезу двух изданий Луки», первое из которых оказалось у Маркиона: «Я полностью согласен с Клингхардтом, что Евангелие Маркиона не было разрушительной манипуляцией фанатичного еретика, который сфальсифицировал тексты. Я думаю, что <…> Евангелие Маркиона было фактически первым изданием Евангелия от Луки, а не пресиноптическим текстом». В споре с римскими епископами, которые располагали «вторым изданием Луки», «Маркион оставался верен этому первому изданию», заключает Грамалья. Таким образом, а более раннее по относуществленное Клингхардтом полноценное критическое издание Евангелия Маркиона в целом подтвердило мнение Дж. Нокса и тех предшествовавших ему исследователей, кто указывал на это евангелие как ношению к синоптическому. Спустя восемнадцать (!) столетий догматической критики усилиями западных библеистов на сегодняшний день репутацию Маркиона можно считать восстановленной, а аргументацию И.И. Евлампиева в рецензируемой книге, соответственно, имеющей веские научные основания. Все работы в тему упоминающихся выше авторов, вкл. Поля Луи Кушу, выложены на форуме. Как и указанных авторов ниже, кроме первого - можно погуглить в сети:
А.Л. Рычков, «Гностическое христианство в истории европейской философии: от Маркиона до наших дней»
Евлампиев И. И. Неискаженное христианство и его первоисточники
Что касаемо работ РОта, Клингхардта и Грамальи, то к великому сожалению они не переведены на русский язык и их выводы мы можем изучить лишь в изложении отечественных энтузиастов на тематических сайтах.
Маркион не правил Евангелие от Луки, наоборот он принес в Рим его первоначальную версию, уже на основе которой была предпринята епископатом его переработка в доктринальном ключе.
А.Л. Рычков, «Гностическое христианство в истории европейской философии: от Маркиона до наших дней»
Евлампиев И. И. Неискаженное христианство и его первоисточники
Что касаемо работ РОта, Клингхардта и Грамальи, то к великому сожалению они не переведены на русский язык и их выводы мы можем изучить лишь в изложении отечественных энтузиастов на тематических сайтах.
Маркион не правил Евангелие от Луки, наоборот он принес в Рим его первоначальную версию, уже на основе которой была предпринята епископатом его переработка в доктринальном ключе.
TenOtczaGamleta
junior
Князь Евге́ний Никола́евич Трубецко́й (23 сентября (5 октября) 1863 года, Москва — 5 февраля 1920, Новороссийск) — русский философ, правовед, публицист, общественный деятель из рода Трубецких. Сын музыковеда Николая Петровича Трубецкого, брат князей Петра, Сергея и Григория Николаевичей.
https://religion.wikireading.ru/118631
Вы не пожалеете потраченного времени. Гнозис как он есть.
https://religion.wikireading.ru/118631
Всем сказанным подготовляется постановка основного вопроса настоящего исследования — вопроса о смысле существования вообще и человеческой жизни в частности.//Прочтите внимательно.
Все возможное и действительное имеет свое безусловное «что» в истине, или, что то же, — в безусловной мысли. Но это «что» еще не есть безусловное «для чего». — Необходимое логическое предположение всякой мысли и всякого сознания есть всеобъемлющая мысль и всеобъемлющее абсолютное сознание; стало быть, логически мы вынуждены предполагать суд абсолютной мысли о мире, в котором мы живем, — суд не только о его бытии, но и о его ценности
Вы не пожалеете потраченного времени. Гнозис как он есть.
AeliusHadrianus
activist
Выше всяких похвал работа Марианны Казимировны Трофимовой "Из истории ключевой темы гностических текстов":
http://xpectoc.com/sites/xpectoc/uploads/uploads/mime/menu/data_sheet/M_K_Trofimova_V_N_Toporov.pdf
http://xpectoc.com/sites/xpectoc/uploads/uploads/mime/menu/data_sheet/M_K_Trofimova_V_N_Toporov.pdf
Изречение "Познай самого себя", вырезанное на фронтоне храма в Дельфах и ассоциируемое прежде всего с именем Сократа, который сделал его основой учения и жизни, подвергалось в античности многократным толкованиям. Восходящие к Платону интерпретации дельфийской максимы есть у Цицерона, Сенеки, Эпиктета, Филона Александрийского, неоплатонических философов.Это история того, как была поставлена и какие изменения претерпела проблема самопознания в философии.
AeliusHadrianus
activist
Для того, что бы понимать о чем идет разговор выше в статье, я еще раз выложу детально разбираемый памятник ранних христиан "Апокриф Иоанна":
http://xpectoc.com/biblioteka-tekstov/perevody/biblioteka-nag-hammadi/2-kodeks/apokrif-ioanna_3/
Еще и еще раз я обращаюсь к читателям с настоятельным призывом прочесть его вдумчиво и не единожды. Это один из самых основных христианских текстов, который чудом дошел до нас из глубины тысячелетий.
В нем мифологически - а как еще можно передать Высшее в терминах низшего?, - представлен ответ на большинство вопросов, которые волнуют человека мыслящего на его пути познания Бога.
Не стоит ничего из него воспринимать за догму. Единая "докса", мнение, это удел ортодоксов - к чему они пришли? Важна лишь ваша живая мысль - родная сестра Искры Света, Мысли Светлой - Провидения всего:
Которая и есть Первый Человек, создатель всего истинно-сущего, Плеромы.
"Вспомни, что ты - сын Царя!" говорит "Песнь о Жемчужине".
А не глиняный горшок, который вылепил Горшечник - Демиург из праха, глины- материи.
http://xpectoc.com/biblioteka-tekstov/perevody/biblioteka-nag-hammadi/2-kodeks/apokrif-ioanna_3/
Еще и еще раз я обращаюсь к читателям с настоятельным призывом прочесть его вдумчиво и не единожды. Это один из самых основных христианских текстов, который чудом дошел до нас из глубины тысячелетий.
В нем мифологически - а как еще можно передать Высшее в терминах низшего?, - представлен ответ на большинство вопросов, которые волнуют человека мыслящего на его пути познания Бога.
Не стоит ничего из него воспринимать за догму. Единая "докса", мнение, это удел ортодоксов - к чему они пришли? Важна лишь ваша живая мысль - родная сестра Искры Света, Мысли Светлой - Провидения всего:
"Я Пронойа света чистого. Я мысль девственного Духа, который поднял тебя до места почитаемого. Восстань и вспомни, ибо ты тот, который услышал, и следуй своему корню, который есть Я, Милосердие, и укрепи себя перед ангелами бедности и демонами хаоса и всеми, кто опутал тебя, и стань, оберегаясь от сна тяжелого и заграждения внутри преисподней".Ведь исправление изъяна Матери - Ахамот, души мира, и в микрокосме - человеке, и в макрокосме - видимой Вселенной, происходит по Образу Единого, образу Незримого девственного Духа, которая "утаена в Адаме".
Которая и есть Первый Человек, создатель всего истинно-сущего, Плеромы.
"Вспомни, что ты - сын Царя!" говорит "Песнь о Жемчужине".
А не глиняный горшок, который вылепил Горшечник - Демиург из праха, глины- материи.
AeliusHadrianus
activist
Жемчужина, упав в грязь - не перестает быть Жемчужиной.
А грязь, налипшая на Жемчужину - не перестает быть грязью.
"Так и при воскресении мертвых: сеется в тлении, восстает в нетлении;
сеется в уничижении, восстает в славе; сеется в немощи, восстает в силе;
сеется тело душевное, восстает тело духовное. Есть тело душевное, есть тело и духовное.
Так и написано: первый человек Адам стал душею живущею; а последний Адам есть дух животворящий.
Но не духовное прежде, а душевное, потом духовное.
Первый человек - из земли, перстный; второй человек - Господь с неба.
Каков перстный, таковы и перстные; и каков небесный, таковы и небесные.
И как мы носили образ перстного, будем носить и образ небесного.
Но то скажу вам, братия, что плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетления." (1-е Коринфянам, 15)
А грязь, налипшая на Жемчужину - не перестает быть грязью.
"Так и при воскресении мертвых: сеется в тлении, восстает в нетлении;
сеется в уничижении, восстает в славе; сеется в немощи, восстает в силе;
сеется тело душевное, восстает тело духовное. Есть тело душевное, есть тело и духовное.
Так и написано: первый человек Адам стал душею живущею; а последний Адам есть дух животворящий.
Но не духовное прежде, а душевное, потом духовное.
Первый человек - из земли, перстный; второй человек - Господь с неба.
Каков перстный, таковы и перстные; и каков небесный, таковы и небесные.
И как мы носили образ перстного, будем носить и образ небесного.
Но то скажу вам, братия, что плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетления." (1-е Коринфянам, 15)
AeliusHadrianus
activist
Доброго времени суток, уважаемые читатели!
Я упоминал и даже выкладывал программный труд одного из самых образованных и мыслящих учителей Церкви Климента Александрийского, 2-й век, "Строматы", что значит "Ковры", который целиком называется "Гностические заметки в воспоминание об истинной философии". Труд сей по влиянию огромен. Это первое христианское богословское сочинение такого масштаба, проливающее свет на истинное христианство того времени.
Наш Новосибирский ученый, Евгений Васильевич Афонасин (https://nsu.ru/classics/afonasin/index.htm) не так давно, второй раз в истории России, сделал их блестящий современный перевод на русский язык с греческого оригинала - исправив все ухищрения ортодоксального переводчика, профессора Московской духовной академии Ивана Николаевича Корсунского в 1892 г,, по подмене понятий и сокрытию истинного смысла труда Климента.
То, что предстало изумленной публике по истине порвало шаблоны и устои ортодоксов в клочья.
Вы даже по этому форуму могли узнать, какое отвращение и ненависть вызывают у них философия и наука, эзотерика и мистерии, сколь велико отторжение самого термина - Гнозис, не говоря уже о гностиках и гностическом учении. Климент, а это самый что ни на есть ортодокс без всяких сомнений реабилитирует не только эзотерическую сторону учения Христа как основную, не только науку и философию - как особый путь Богопознания переданный Богом Эллинам, но и не жалеет всякой похвалы истинному гнозису и гностикам, в противовес гнозису ложному. В этом моменте уже сказывается доктринальная ангажированность Климента, как и во многих других его пассажах, но и то что он пишет об истинном гнозисе и гностиках - говорит само за себя:
Климент не случайно добавляет:
"(84, 1) Наш рассказ о гностике, вкратце касающийся самого главного, адресован прежде всего эллинам. Должно заметить, однако, что если [простой] верующий исполняет то или иное из вышесказанного, то он, в отличие от гностика, исполняет все это не в полной мере и без должного понимания."
Я рекомендую к прочтению серию выдержек, сделанных Афонасиным из Стромат Климента:
https://nsu.ru/classics/gnosis/ethics_gnosis.htm
По этой причине гностик, будучи в мире, как говорит Климент, «не от мира сего». Его подлинное место неподобно этому миру, и для достижения его он должен полностью изменить свою человеческую природу.
Приятного прочтения! Так мало времени остается на то, что самое важное в жизни.
Впоследствии я остановлюсь на Строматах великого отца Церкви подробнее. Необходимо понимать, что представляло собой не только истинное гностическое христианство, но и то, как разнились учения Церкви внутри ортодоксальной традиции уже во 2-м веке! Как одни впитывали в себя истинное учение Христа - Духа, а другие скатывались в почитание дел плоти, рук человеческих и установлений земного начальства.
Я упоминал и даже выкладывал программный труд одного из самых образованных и мыслящих учителей Церкви Климента Александрийского, 2-й век, "Строматы", что значит "Ковры", который целиком называется "Гностические заметки в воспоминание об истинной философии". Труд сей по влиянию огромен. Это первое христианское богословское сочинение такого масштаба, проливающее свет на истинное христианство того времени.
Наш Новосибирский ученый, Евгений Васильевич Афонасин (https://nsu.ru/classics/afonasin/index.htm) не так давно, второй раз в истории России, сделал их блестящий современный перевод на русский язык с греческого оригинала - исправив все ухищрения ортодоксального переводчика, профессора Московской духовной академии Ивана Николаевича Корсунского в 1892 г,, по подмене понятий и сокрытию истинного смысла труда Климента.
То, что предстало изумленной публике по истине порвало шаблоны и устои ортодоксов в клочья.
Вы даже по этому форуму могли узнать, какое отвращение и ненависть вызывают у них философия и наука, эзотерика и мистерии, сколь велико отторжение самого термина - Гнозис, не говоря уже о гностиках и гностическом учении. Климент, а это самый что ни на есть ортодокс без всяких сомнений реабилитирует не только эзотерическую сторону учения Христа как основную, не только науку и философию - как особый путь Богопознания переданный Богом Эллинам, но и не жалеет всякой похвалы истинному гнозису и гностикам, в противовес гнозису ложному. В этом моменте уже сказывается доктринальная ангажированность Климента, как и во многих других его пассажах, но и то что он пишет об истинном гнозисе и гностиках - говорит само за себя:
Показать спойлер
Очерк гностического образа жизни
Из седьмой книги "Стромат" Климента Александрийского
(60, 1) Уважая мироустройство, гностик воистину и с благодарностью принимает божественное учение. Начав с удивления перед творением[151] и убедившись в том, что он в силах получить истинное знание, он становится послушным учеником Господа. Услышав слово о Боге и Провидении, он верит им вслед за первоначальным удивлением. (2) Черпая энергию в этом первоначальном импульсе, он всецело посвящает себя науке, делая все возможное для того, чтобы приобрести то знание, к которому он стремится. (Стремление же, направленное на исследование, возрастает по мере роста веры.) И только в этом случае он достигает созерцания таких рода и вида, каких заслуживает. (3) Так гностик испробует на себе волю Бога, ибо не его уши, но душа постигает смысл того, что сказано. (4) Восприняв же в Слове Божием меру сущности вещей, позволяющую различать их достоинство, он естественным образом и душой обращается к сродному ей. Так, заповеди «не прелюбодействуй» и «не убий»[152] он понимает гностически и куда шире, чем те, кто держится лишь их буквы.
(61, 1) Навык умозрительного познания вещей позволяет ему приготовиться к восприятию истин еще более чистых. Твердо знает он, что, по слову пророка, «наставляющий человека в гносисе» есть Господь[153], который делает это человеческими устами. Для этой цели Господь и воспринял человеческую плоть.
(2) Вот почему ревнитель знания никогда не предпочтет чувственно-приятное полезному. Даже если какой-нибудь случай сведет его с женщиной во всем блеске ее красоты, то и тогда не удалось бы ей никакими чарами и хитростью обольстить его, сколько бы она ни прибегала к ним. Жена господина, которому служил Иосиф, не смогла склонить его к нарушению благоприличия. Ее жадные руки сорвали с него верхнюю одежду, однако он сам остался чистым и безгрешным, облеченным в великолепную одежду целомудрия. (3) Конечно, глаз египетского господина не видел этого поступка Иосифа, но Вседержитель был тому свидетелем. (4) Человек слышит слова и видит тело; Вседержитель же смотрит и видит дальше, проникая в самое существо того, откуда происходят звуки и видимый образ. (5) Понимая это, гностик хранит непоколебимое спокойствие души даже тогда, когда на него обрушиваются болезни, напасти и даже ужаснейшее из всех бедствий – смерть; ибо он знает, что все подобные беды являются неизбежными спутниками тварного естества. Он помнит и о том, что все эти злоключения божественным всевластием обращаются в орудия нашего спасения, что в руках милостивого Провидения они служат исправительными средствами, назначение которых состоит в том, чтобы понуждать к исправлению тех, кто противится этому, дабы потом их же и вознаграждать за понесенный труд.
(62, 1) Поэтому всем сотворенным гностик пользуется в той мере и для тех целях, на которые указывает Логос, за все благодарит и прославляет Создателя и не дает сотворенным вещам порабощать себя, всегда оставаясь их господином. (2) Если ему причиняют несправедливость, обиду или зло, он не помнит о них. (3) Никогда он не гневается и не питает вражды или нерасположения к кому бы то ни было, даже к тем, кто по делам своим вполне заслуживает такого отношения. (4) Он помнит, что и его самого, и ближнего его сотворил один Бог; поэтому и в заблуждающемся человеке он чтит Творца; любит его как своего собрата по изгнанию, сожалеет о его неведении и молится о нем. Прикованный к бренному телу, он сожалеет о немощах своей собственной телесной природы, но все же остается непоколебимым под напором страстей.
(5) Если не зависящие от его воли обстоятельства обрушиваются на него вопреки его желаниям, то он, подавив печаль, всецело уходит в себя, утверждаясь на том, что действительно ему принадлежит. Оставаясь равнодушным ко всему внешнему, он всецело посвящает себя самому необходимому, сосредоточившись на том, что непосредственно касается его духовной жизни. (6) Верным он остается не на словах только и не по внешнему виду, но в согласии с гносисом, истиной, верными делами и действенным словом. (7) Он не довольствуется лишь похвалами благому и прекрасному, но сам старается быть благим; будучи «добрым и верным рабом», он силой своей любви поистине достигает степени «друга» [Божьего][154] через совершенствование навыка, который он обретает в чистоте через истинное наставление и самодисциплину.
(63, 1) Он употребляет все усилия для достижения высот гносиса. Блистая добротой своего нрава, уравновешенный и по виду, обладая всем тем, что отличает истинного гностика, он взирает лишь на своих великих предшественников, достигших совершенства ранее него: на патриархов, различных пророков, бесчисленное множество надзирающих за нами ангелов и, наконец, самого Спасителя, который научил нас, и на примере своей жизни показал нам те высоты, которых можно достичь. Поэтому истинный гностик не испытывает любви ни к чему из того, что находится на земле. Не желая оставаться на земле и остерегаясь привязанности ко всем благам этого мира, он дорожит лишь теми благами, на которые может надеяться или, лучше сказать, которые уже знает как блага истинные и обладание которыми он предвкушает. (2) Вот почему он терпеливо переносит труды испытаний и скорби, но не так, как некоторые из известных своим мужеством философов, которые боролись в надежде, что всем этим бедствиям придет все же конец и они сменятся на благоприятное. Гносис, напротив, дает непоколебимую уверенность в том, что блага, составляющие предмет упований, впоследствии станут подлинным нашим достоянием. Поэтому он презирает не только муки, но и все земные блага.
(3) Рассказывают, что блаженный Петр, видя супругу свою ведомой на казнь, возрадовался ее призванию в вышние селения и возвращению домой. Окликнув ее по имени, ободряя и утешая, он воззвал к ней: «Помни же Господа!»[155]. (64, 1) Таков был брачный союз этой блаженной четы; таков был и образ действий мужа по отношению к той, что была для него в этом мире дороже всех людей. (2) О том же говорит апостол: «Женатый да будет как неженатый»[156]; тем самым указывая на то, что брак должен быть бесстрастным и не отвлекающим от любви к Господу. Вот почему вернейший из супругов, когда жена его, расставаясь с жизнью, должна была соединиться с Богом, убеждал ее сохранить эту любовь к Спасителю во всей неприкосновенности. (3) Все мученики, среди самых ужасных пыток обращавшиеся к Богу с хвалами, не свидетельствуют ли этим фактом о своей вере в ожидаемые ими посмертные блага? Я убежден, что в них действительно жила непоколебимая уверенность, проявляющаяся во всех их делах. (4) Итак, как бы ни были тяжелы внешние обстоятельства, душа гностика остается твердой и мужественной, как у атлета. (5) Он уверенно следует ее велениям во всех человеческих делах и эта крепость духа оказывается мудрой советницей, которая указывает праведнику верный путь. Основываясь на началах, обретенных свыше и стремясь уподобиться Богу, она умеряет в себе склонность к плотским удовольствиям, и над телесными скорбями господствует. Она спокойно взирает она на всевозможные опасности, надеясь на Бога. (6) Будучи земным образом божественной силы, исполненной всяческих совершенств, душа гностика формируется в результате развития природных задатков, заложенных в ней, воспитания и разумного начала. (7) Эта красота души и делает гностика «храмом Святого Духа»[157] в той мере, к какой он склонен вести свою жизнь в полном соответствии с Евангелием. (65, 1) Такая душа в силах победить любой страх и ужас; не только смерть ее не страшит, но и нищета, болезни, бесчестие и тому подобное. Имеющий такую душу не поддается сладострастию и господствует над всеми неразумными стремлениями. (2) Он хорошо знает, что ему должно делать и в чем себе отказать, ибо знает и то, что подлинно пагубно, а что нет. (3) Зная, чего нужно действительно страшиться, он терпеливо выносит то, что должно терпеть и выносить, и держится того, чего разум велит ему держаться как должного. Основываясь на разумном суждении он отличает то, что действительно надежно и является благом от того, что только кажется благим.[158] Он отличает истинные блага от мнимых, истинные беды от воображаемых, таких как смерть, болезни или бедность, которые считаются таковыми скорее в силу людского мнения нежели в согласии с истиной. (4) Этот добрый муж в силу постоянства, которое его добродетельная душа обратила в привычку, избегает всех чуждых разуму движений, возвышается над тревогами и страстями этой жизни. Он «делает все от него зависящее»[159] для того, чтобы достигнуть намеченной цели, (5) и то, что другие считают превратностями случая, не страшит его, ибо не кажется ему настоящим злом. Что же до истинных зол, то христианскому гностику они не присущи, поскольку, будучи злом, они диаметрально противоположны благу, и невозможно, чтобы один и тот же человек был одновременно носителем обеих противоположностей.[160] (6) «Безупречно исполняющий драму жизни»,[161] – ту, какую определит ему Бог, знает, что ему должно совершить и что претерпеть.
(66, 1) И не происходит ли робость от неведения того, что подлинно страшно, а что нет? А если так, то подлинное мужество свойственно лишь истинному гностику, знающему блага настоящего и будущего. Знающий, как я уже говорил, каких зол не следует страшиться, и твердо убежденный, что один лишь порок есть действительная смерть и пагуба для стремящихся к познанию, облеченный в божественное всеоружие, он ведет с ним непрерывную брань. (2) Если с кем-нибудь от недостатка ли благоразумия и осторожности или же в результате действия, а лучше сказать, содействия дьявола, приключается какая-то напасть, то не следует винить в этом собственную глупость или нечистого. (Ибо благоразумие – это не деятельность, а склонность, и никакая склонность не является деятельностью.[162]) Таким образом, деятельность, совершенная по неведению, не есть неведение, но зло, порожденное этим неведением. Действительно, ни грехи, ни страсти не являются злом сами по себе, хотя источником их и является зло. (3) Поэтому тот, чье мужество не основано на разуме, не может быть истинным гностиком. В противном случае и детей, которые из-за своего неведения не страшатся опасных вещей, также следовало бы назвать храбрыми. Так они не боятся притрагиваться к пламени. С таким же основанием можно приписывать мужество и диким зверям, слепо бросающихся на копья и рогатины. Объявим ли мужественными и площадных скоморохов, которые ловко перепрыгивают через мечи, занимаясь столь опасным ремеслом за установленную плату? (4) Совсем иное дело человек, проникнутый истинным мужеством. Если разъяренная толпа ведет его на казнь, он отважно встречает все, что бы с ним не приключилось. В этом его отличие от тех, кто только на словах являются мучениками: эти последние подвергают себя разным случайностям безрассудно и, мягко выражаясь, сами не зная зачем. Мученики же истинные держатся поначалу в стороне, предохраняя себя от опасностей, как подсказывает им здравый смысл, но когда заслышат призыв Господа, спешат предать себя судьям, свидетельствуя о своей вере, выделяясь из толпы вовсе не из-за дерзости, но являя всей земле образец подлинно разумного мужества. (67, 1) Не в пример большинству, которые стремятся к мучениям сравнительно легким из страха перед большими, и не из опасения порицания собратьев по вере и им сочувствующих, они следуют зову. Движимые любовью, они с готовностью следуют голосу, который зовет их, увлекаемые лишь желанием угодить Богу и не ждущие никакой иной награды. (2) Некоторые, напротив, добровольно идут на смерть ради славы, другие – для того, чтобы избежать мук еще более ужасных; третьи – чтобы приобщиться после смерти к радости и веселью. Такие еще дети в вере. Они, если угодно, блаженны, но все же идут не тем путем, который подобает совершеннолетним, и не тем, которым шествует истинный гностик, движимый любовью к Богу. (Но у Церкви и для детей есть венки: как за победу в соревновании в гимназии, она награждает не только мужей.) Стало быть, нужно воспламенять в себе любовь ради нее самой, а не ради посторонних наград. (3) Итак, совершенное мужество развивается в мудреце одновременно с познанием, укрепляясь в нравственной жизни, и от ежедневной борьбы со страстями.
(4) Любовь делает своего атлета бесстрашным воином, чуждым малодушию, наполняет твердым и всецелым упованием на Бога, умащая и тренируя его, подобно тому, как и праведность внушает ему правдивость во всех делах, которая заключена в заповеди: «Да будет у вас: да, да; нет, нет».[163] (5) То же нужно сказать и о благоразумии. (6) Ибо борется он не из стремления к славе и почестям, подобно атлетам, состязающимся из-за венка и известности. И не тяга к богатству должна руководить им, как бывает с тем, кто становится скупердяем под влиянием этого гибельного порока. Не делает он этого и из любви к своему телу и ради поддержания здоровья. Тем более отличен он от тех, кто воздерживается просто потому, что ведет грубый образ жизни и не случилось ему еще отведать роскоши. (7) Такой человек, проводящий всю свою жизнь в тяжелых трудах, если получит возможность насладиться благами жизни, непременно утратит всякое чувство меры. Лишь только представится благоприятный случай, он непременно покинет путь добродетели и преступит закон. (8) Напротив, контроль над собой, то не ради него самого, а ради гносиса, вечно сущего, делает человека господином и хозяином над собой. Только истинный гностик воистину воздержан и неподвластен страстям. Он не плавится в их горниле, подобно алмазу.
(68, 1) Причиной всех этих наук, наиболее святой и царственной, является любовь. Верная всему благому и доброму, отличающаяся единством, характерным для нее, причина эта возвышает гностика до степени друга и сына Божьего, который воистину становится «совершенным мужем в меру возраста»[164]. (2) Единодушие относительно одного и того же есть согласие. Тождество же – это то же самое, что и единство. Дружба поддерживается сходством, а сходство ведет к единству. (3) Таким образом, гностик, который любит единого и истинного Бога, становится его другом и оказывается среди его сыновей. (4) Подлинное благородство человека, истинное значение познания и совершенство заключены в непрестанном знании Бога и духовном созерцании его. Окончательное совершенство, достигаемое истинно мудрым, есть очищение души от малейшей скверны. Вот когда удостаивается он вечного созерцания Вседержителя Бога «лицом к лицу»[165]. (5) Однажды проникшись духом, стремится он в сродную ему Церковь, в сонмы духов, и наследует покой в Боге.
(69, 1) Так, следовательно, обстоят дела и таково отношение гностика к его душе и телу; мы видим также, что ведет он себя одинаково и ровно по отношению к своим ближним, соотечественникам, законным врагам или кому бы то ни было. (2) Он не отвергает своего брата, который, в соответствии с божественным законом, имеет одного с ним отца и одну мать. Он помогает нуждающимся, утешая и поддерживая их, и давая им средства к существованию, каждому при этом предлагая именно то, в чем тот нуждается, а не всем одно и тоже, соблюдая справедливость и учитывая личные заслуги, не обращая внимания на то, что некто может сказать ему, что он сдался из страха, если в действительности не из страха, но из желания помочь сделал он это. (3) Ибо насколько реже встречаются те, кто для своих врагов не жалеет серебра и не терпит лжи даже от своих ближних и любимых? Таков идеал, из которого мы исходим для того, чтобы достичь точного знания о том, что нам делать, в какой мере, когда и каким образом.
(4) Кто, будучи в здравом уме, будет враждебно относиться к тому, кто не подает никакого повода для враждебности? (5) Именно в этом смысле мы говорим, что Бог не враг и не противник никому, поскольку он является творцом всего сущего и ничто из того, что существует не возникло помимо его воли. Однако мы утверждаем, что каждый неверный, ходящий не в соответствии с его заповедями, является врагом ему, поскольку ненавидит его завет. (6) Именно так обстоят дела и с гностиком, поскольку он также не враг никому, однако те, кто идут противоположным путем, могут считаться врагами ему. (7) Образ жизни, который мы предпочитаем вести, называется праведность, однако различение по этому признаку, в зависимости от достигнутого знания, на более и менее достойных, является мерилом наивысшей праведности. (8) Некоторые практикуют правильные вещи неразумно, воздерживаясь, например, от наслаждения. Так некоторые из язычников по причине невозможности «достичь желаемого»[166] или из страха перед людьми, или же ради чего-то большего воздерживается от благ, которые им непосредственно доступны. Точно так же некоторые из религиозных побуждений ограничивают себя, выполняя данный ими обет или из страха перед Богом. (70, 1) Разумеется, подобные самоограничения являются основой знания, началом пути к лучшей жизни и попыткой достигнуть совершенства. Ибо «страх Божий» является «началом мудрости», (2) однако совершенный «все принимает и выносит» для того, чтобы «порадовать не человека, но Бога».[167] (3) И хотя ему полагается за это награда, однако не собственно за его дела, но по уподоблению и на пользу тем, кто заслуживает награды. (4) Другие же говорят, что признаком умеренного человека является не только способность держать свои страсти под контролем, но также и способность контролировать благие вещи; такой человек постиг со всей достоверностью все премудрости науки, и именно это в результате приносит плоды в виде добродетели.
(5) Таким образом, даже оказавшись в тяжелой ситуации, гностик не отказывается от своих привычек. Ибо сознательное обладание благом является твердым и неизменным, поскольку основано на знании божественных и человеческих предметов. (6) А знание никогда не может превратиться в неведение, также как и обращенное к благу не может обернуться злом. По этой причине он ест, пьет и вступает в брак лишь потому, что это необходимо для поддержания существования, ни в коем случае не рассматривая все это как жизненную цель. Брак также возможен [для гностика], если это разумно и для него имеются необходимые предпосылки. На своем пути к совершенству он ориентируется на образец, явленный апостолами. (7) Ведь нам известны примеры, показывающие, что человек не обязательно должен избирать одинокую жизнь, однако он превосходит того, кто будучи укрощенным женитьбой, рождением и воспитанием детей, заботой о доме, однако без страсти или страданий, несмотря на свое попечение о домашнем хозяйстве, не лишается Божественной любви и умудряется преодолеть все соблазны, возникающие из-за детей, жены, домашних и имущества. (8) Не имеющий семьи в гораздо большей степени свободен от искушений. Заботясь только о себе, он оказывается ниже того, кто не может сравниться с ним в отношении личного спасения, однако превосходит его образом жизни, если он печется об истине, в полной мере следуя образцу.
(71, 1) Нам следует подвергать нашу душу как можно большему количеству предварительных упражнений для того, чтобы она была лучше подготовлена к восприятию гносиса. (2) Не знаете разве, что воск сначала размягчают, а медь очищают, прежде чем сделать качественный отпечаток? (3) Поэтому смерть – это «отделение души от тела»[168]. Подобным образом и обретение гносиса напоминает смерть разума, когда душа отделяется и освобождается от страстей, и возносится ввысь к благой жизни, с полным основанием обращаясь к Богу со словами: «Я живу, как ты завещал».[169] (4) Ведь желающий угодить людям не может угодить Богу, ибо толпа всегда предпочитает не то, что должно, но только то, что ей нравится. Однако угождающий Богу в конечном итоге заслуживает уважение лучших среди людей. (5) Как же может такой человек быть склонным к излишествам в еде, питье и сексе? Ведь он с подозрением относится и к словам, которые поощряют страсти, непристойным жестам и даже недостойным мыслям. (6) «Никто, – как сказано, – не может служить одновременно двум господам, Богу и Мамоне»[170]; и это относится не только к деньгам собственно, но также и ко всем благам и удовольствиям, которые можно купить за деньги. Действительно, благоразумно и истинно знающий Бога не может служить противным ему страстям.
(72, 1) Лишь Господь, который из человеколюбия стал человеком, от начала не подвержен никаким страстям. Поэтому каждый, кто стремится уподобится образу, который он явил, прилагает все возможные усилия для того, чтобы также избавиться от влияния страстей. (2) Каждый, кто был подвержен страстям, но затем сумел обуздать их, подобен вдове, которая, благодаря своему благоразумию, снова стала девицей. (3) Устранение от всякого зла и активная добродетель, благодаря которой достигается спасение – такова плата за знание, которую требует Спаситель и Наставник и которая ему причитается. (4) Как ремесленник зарабатывает себе на жизнь тем ремеслом, которому он обучен, так и гностик спасается благодаря тому, что он строит свою жизнь в соответствии с откровенным знанием, гносисом. Кто не сформировал стремления искоренить страсти в своей душе, убивает себя. Неведение – это душевный голод, гносис же насыщает душу. (5) Такова душа гностика, которую Евангелие представляет в образе святой девы, ожидающей прихода Спасителя.[171] Души являются девами, поскольку сохраняют свою чистоту и уклоняются от всякого зла. Они ожидают Господа, храня свою любовь к нему. Мудрые души зажигают лампады, созерцая [возвышенные] предметы, так говоря: (6) «Господи! Сколь долго мы ждем тебя! Мы ведем жизнь, какую ты завещал нам, не нарушив ни одной из твоих заповедей. Мы надеемся получить обещанное и молим тебя о даровании блага, ибо нет ничего зазорного в том, чтобы просить тебя о том, что все превосходит. Мы примем все с благодарностью, даже если труды, которые ожидают нас, могут показаться злом, мы примем их как проверку на прочность, которую ты нам приготовил».
(73, 1) В своей беспредельной святости гностик скорее предпочтет не получить того, что просит, нежели случайно воспользоваться тем, о чем он не просил. Вся его жизнь представляет собой непрерывную молитву и беседу с Богом. И поскольку он свободен от всех грехов, он непременно получит все, о чем просит. Говорит Господь праведнику: «Проси – и я дам тебе, помысли – и сотворю». (2) Если желание направлено на благо, он немедленно получит желаемое, если же оно вредоносно, гностик никогда не попросит этого. Следовательно, все происходит именно так, как он того желает.
(3) Если же нам возразят, что бывает и так, что грешники получают желаемое, то мы ответим им, что случается такое редко, благодаря справедливой божественной благости. Шанс такой дается тем, кто в силах действовать на благо другому. (4) Следовательно, дар предназначен не обязательно для того, кто просит о нем. Божественное провидение, предвидя, что кто-либо может таким образом обрести спасение, предоставляет праведным свои дары. Тем же, кто воистину достоин, благие дары даются и без их просьбы. (5) Праведник, ставший таковым не в силу необходимости, из страха или же в надежде [на награду], но сознательно избравший такой образ жизни, встает на путь, который называют «царским» и по которому шествует царская раса. Все остальные пути являются скользкими и тернистыми. Преодолевая страх и гордость [вступают на этот путь], и не знаю, сможет ли выдержать такие труды кто-либо и благородных философов, так ратующих за свободу слова.
(74, 1) Вожделение и другие грехи называются «терниями и колючками».[172] Гностик трудится в божественном винограднике, насаждая, обрезая и поливая, являясь божественным садовником, ухаживающим за всем тем, что насаждено верой. (2) Не сделавшие ничего злого думают, что вправе получить за это вознаграждение. Однако только добровольно приложивший свои усилия на благо может по праву требовать плату за свой труд. И несомненно получает вдвойне – и за то, чего он не совершил, и за все благие дела. (3) Гностик не поддается никаким соблазнам, кроме случаев, когда его направляет Бог, и когда это идет на благо его ближних. Он укрепляет их веру и подает им пример мужественного поведения. (4) Именно по этой причине, ради основания и укрепления церквей, благие апостолы подвергались суду и мукам. (5) Голос, звучащий в ушах гностика, говорящий: «Кого я ударил, ты пожалей», убеждает их в том, что ненавидящие его имеют шанс раскаяться. Наказание злодея, которое приводится в исполнение в публичном месте, – это зрелище [не] для детей. Тем более не годится гностику, который сознательно избрал совершенный и благой путь, чему-либо учиться или наслаждаться, наблюдая подобные зрелища. Не поддающийся размягчающему влиянию удовольствия и избегающий греха, гностик не может научиться чему-либо хорошему, наблюдая страдания других людей. (7) Устранившись от всех земных удовольствий и зрелищ, он сознательно обращается ко всему тому, что несет на себе печать божественного, хотя и пребывает в этом мире. (8) «Не всякий, говорящий мне: Господи, Господи, войдет в царствие небесное, но только исполняющий волю Бога».[173] (9) Таков труженик на ниве гносиса, победивший телесные страсти находясь еще в земном теле, знающий будущее и еще невидимое и уверенный в его реальности более, нежели в вещах, к которым можно прикоснуться.
(75, 1) Этот неустанный труженик, находя утешение в своем знании, вынужден вести земную жизнь, сводя ее к самому необходимому, поскольку не пришел ему срок активно участвовать во всем том, о чем он уже знает. Так проводит он свою жизнь, как будто она принадлежит другому, сводя все потребности к минимуму. (2) Он понимает причину поста в эти дни, я имею в виду четвертый день и день приготовления (paraskeuh=»).[174] Дело в том, что первый из них получил свое имя от Гермеса, а второй – от Афродиты. (3) Поэтому и постится он, избегая сребролюбия и похоти, двух грехов, от которых происходят все остальные беды. Ведь мы уже неоднократно указывали на три источника греха, в соответствии с учением апостолов, каковыми являются страсть к наслаждениям, жажда наживы и идолопоклонство.
(76, 1) Он соблюдает пост, воздерживаясь, согласно предписаниям закона, от злых дел, и, следуя новому завету, от недостойных помыслов. (2) Следовательно, все искушения, которые выпадают на его долю, направлены не на его очищение, но на благо его ближних, которые, если он сможет пройти через все труды и страдания, образумятся и будут направлены на верный путь. (3) То же самое можно сказать и о наслаждении. Человек, прошедший через это испытание и сумевший удержаться, – достиг многого. Ибо велика ли заслуга человека, который воздерживается от того, что ему не ведомо? (4) Следуя евангельским заповедям, он соблюдает день Господень[175], отсекая злые помыслы и обращаясь к гностическим, славя в себе воскресенье Господа. (5) Более того, обратившись к научным спекуляциям, он полагает, что таким образом он созерцает Господа, поскольку взор его обращается на предметы невидимые, хотя и может показаться, что смотрит он вовсе не на то, на что желает. Что касается собственно зрения, то он отнюдь не рад этой способности, если она направлена на образы, вызывающие наслаждение. Ведь он желает видеть и слышать только то, что для него важно. (7) Созерцая души своих братьев, он, вместе с душевными качествами, замечает и телесную красоту, научившись при этом видеть благо в чистом виде, без примеси телесного удовольствия.
(77, 1) И они воистину ему братья, поскольку, благодаря избранности по происхождению, в силу единомыслия, сходства характеров и объединяющей их миссии, они поступают, думают и говорят в полном соответствии с теми святыми и благими делами, на которые вдохновил их Господь как избранных. (2) Общая вера проявляется в единстве их выбора, гносис – в общем воспитании и единомыслии, а надежда – в сходстве их устремлений. Если же, в силу жизненной необходимости, он вынужден уделить некоторое время житейским проблемам, он считает себя обделенным и зря оторванным от дела. (3) Даже во сне не отвлекается он на то, что не подобает избранному. В полной мере такой человек является чужеземцем и странником, который, живя в городе, чужд всего того, что восхищает других, чувствуя себя среди людей как в пустыне. Так место его пребывания не оказывает на него никакого влияния, и он продолжает вести такой образ жизни, который единственно является праведным. (4) Такой человек, короче говоря, восполняет собой отсутствие апостолов; благодаря праведности своей жизни и в силу верности своего знания, он оказывает благодеяния своим ближним, «сворачивая горы»[176] и исправляя их души. (5) Разумеется, каждый из нас прежде всего сам остается земледельцем, ухаживающим за виноградником своей души. Совершая прекрасные дела, он стремится оставаться незаметным для людей, убеждая Господа и самого себя, что он живет в соответствии с заповедями, предпочитая то, в существование чего он верит. (6) «Где разум человека, там находится и его богатство».[177] Поэтому он предпочитает бедность, дабы не обделить в чем-либо своих братьев, находя совершенство в любви, особенно если он знает, что сам в силах переносить нужду легче, чем другие.
(78, 1) Чужую боль он воспринимает как личное горе. И если, отдавая последнее ради доброго дела, он оказывается в сложном положении, то не огорчается по этому поводу, но просто еще сильнее ограничивает себя. (2) Ведь он обладает искренней верой, прославляя Евангелие своими делами и силою своего созерцания. И заслуживает он не «людскую хвалу, но божественную»[178] награду, исполняя все то, чему учит Господь. (3) Сосредоточившись на своей надежде, он не прикасается к красотам этого мира, взирая на все, что находится в этом мире, как бы свысока. Он жалеет тех, кому приходится испытывать дисциплинарные наказания после смерти, поскольку при жизни они, испугавшись пыток, не по своей воле отреклись. Ввиду грядущего ухода из этого мира его совесть совершенно чиста, и он всегда готов к этому, как истинный «чужеземец и странник», всегда помня об уготованном для него наследстве и рассматривая все, что находится здесь, как чужое. (4) Он не просто дивится Божественным заповедям, но, благодаря доступному ему знанию, сам допущен, так сказать, к Божиему совету. Он близок Господу и его заповедям, избран в качестве праведника и, в силу своего высшего и царственного достоинства, является гностиком. Отрекаясь от всех богатств земных и подземных и от власти над страной, простирающейся от океана до океана, он в полной мере является слугой Господа. (5) Поэтому и на пиру, и во время застолья, и в браке (если разум позволяет жениться), и даже во сне он действует и мыслит свято. Чистым он приступает к молитве и молится в сообществе ангелов, будучи равного с ними достоинства. Никогда не остается он без ангельской поддержки, и даже будучи один, он как бы стоит посреди святого хора.
(7) Он знает, что [вера] проявляет себя двояко: через дела верующего и благодаря совершенству того, во что подобает верить. Поэтому и праведность происходит из двух источников: из любви и из страха. (79, 1) Поэтому сказано, что «страх Господень чист и пребывает во веки веков».[179] Страх этот, обратившись в веру и праведность, пребывает вовеки. Страх заставляет воздерживаться от всякого зла, на благие же дела подвигает любовь, основанная на свободном выборе. Поэтому, услыхав слова Господа: «Не считаю вас более слугами, но друзьями», гностик в спокойной уверенности обращается к молитве. (2) И молитва эта состоит в благодарении за прошлое, настоящее и будущее, которое уже присутствует здесь благодаря вере. Все это предшествует обретению гносиса. (3) Поэтому далее он просит даровать ему возможность прожить эту телесную жизнь в качестве гностика, как бы свободного от телесности, уже причастного лучшему и сумевшего избежать зла. (4) Он просит также избавить его от наших грехов и дать возможность осознать их. Он с готовностью уходит вслед за тем, кто призывает, следуя его зову с чистым сознанием и благодарностью. Следуя вместе с Христом и благодаря своей чистоте, он удостаивается, в силу некоего слияния, той Божественной силы, которую несет с собой Христос. (5) Ему недостаточно тепла, которое можно получить, соприкасаясь с теплым, и мало света, который дает огонь, но он сам желает стать этим светом. Он понимает точное значение следующих слов: «Кто не возненавидит отца своего и матери, а кроме того и самой жизни своей (…) и не несет знака…»[180] (6) Он ненавидит неупорядоченные телесные страсти, которые завлекают в путы наслаждения и почтительно отстраняется от всего (katamegalofronei=), что касается творения и роста тела. Он обуздывает телесную часть души[181], налагая путы на неразумный дух, ибо «тело вожделеет духовного»[182]. (7) Нести же знак [креста] – значит, печься о смерти и поставить крест на всех земных делах еще при жизни. Ибо разная любовь «сеет телесное»[183] и воспитывает душу для принятия знания.
(80, 1) Он становится благодетельным по природе, так, что его благие дела опережают слово, поэтому он молится о том, чтобы ему было позволено разделить ношу грехов своих ближних, дабы они скорее покаялись и обратились. С другой стороны, он стремится поделиться с ними дарованными ему благами. Так относится он к своим друзьям. (2) Всеми силами способствуя росту семени, вложенному в него заботами Господа, он ведет жизнь безгрешную и умеренную, в духе соединившись с ему подобными, пребывая среди святого хора еще во время земной жизни. (3) День и ночь исполняет он божественные заповеди, словом и делом, с радостью, не только вставая утром, но и среди бела дня, занимаясь обычными делами, во сне, отходя ко сну и просыпаясь. (4) Так он наставляет и своего сына, если у него есть сын. Неуклонно следуя заповедям и исполненный надежды, он преисполнен вечной благодарности Богу как то живое существо, о котором аллегорически говорит Исаия[184], и, (5) оказавшись перед судом, говорит: «Бог дал, Бог взял», (6) подобно Иову, который, утратив все свое имущество, равно как и телесное здоровье, впоследствии все обрел заново, через любовь к Богу. Ибо «был он справедлив, свят и удалялся от зла».[185] (7) Слово «святой» указывает на праведное отношение к Богу в течение всей жизни. Зная об этом, он в полной мере был гностиком. (8) Не следует слишком сильно привязываться ко всем подобным вещам, даже если они добрые, памятуя о том, что все это только человеческое; не следует и чрезмерно избегать их, даже если они несут зло. Нужно оставаться выше них, ниспровергая вторые и отдавая первые нуждающимся. Гностик должен осторожно обращаться со всем, что его окружает, дабы это окружение не стало привычным.
(81, 1) Никогда не держит он зла на тех, кто согрешил против него, но прощает их. Именно поэтому он имеет полное право обращаться к Богу с такой молитвой: «Прости нас, ибо мы также прощаем».[186] (2) Ведь именно этого, среди прочих вещей, желает Бог: не злиться ни на кого и не испытывать ни к кому ненависти. Ибо все люди возникли в результате действия одной воли. (3) И разве не сам Спаситель желает прежде всего, чтобы гностик стал столь же «совершенным, как Отец небесный», тот самый, который говорит: «Придите дети и послушайте меня. Я научу вас страху Божиему»?[187] Он желает, чтобы гностик не нуждался более в помощи ангелов, но получал ее непосредственно от него самого и, в меру своих заслуг, находился под его охраной, в награду за послушание. (4) Такой человек получает (a)paitei=) от Господа, а не только просит. И пока его брат пребывает в нужде, гностик не попросит для себя обильного богатства, но скорее будет молиться о том, чтобы ему было даровано то, в чем он нуждается. (5) Гностик молится за тех, кто в нужде, и им дается благодаря его молитве, хотя, в силу должной скромности, источник остается для них неизвестным. (6) Бедность и болезни зачастую посылаются как предупреждения, наказания за прошлое или в качестве заботы о будущем. (7) Гностик молится об избавлении от всего этого в силу того, что обладает знанием, а не из любви к ложной славе. Будучи гностиком, он творит добро, являясь благим инструментом в руках Бога.
Из седьмой книги "Стромат" Климента Александрийского
(60, 1) Уважая мироустройство, гностик воистину и с благодарностью принимает божественное учение. Начав с удивления перед творением[151] и убедившись в том, что он в силах получить истинное знание, он становится послушным учеником Господа. Услышав слово о Боге и Провидении, он верит им вслед за первоначальным удивлением. (2) Черпая энергию в этом первоначальном импульсе, он всецело посвящает себя науке, делая все возможное для того, чтобы приобрести то знание, к которому он стремится. (Стремление же, направленное на исследование, возрастает по мере роста веры.) И только в этом случае он достигает созерцания таких рода и вида, каких заслуживает. (3) Так гностик испробует на себе волю Бога, ибо не его уши, но душа постигает смысл того, что сказано. (4) Восприняв же в Слове Божием меру сущности вещей, позволяющую различать их достоинство, он естественным образом и душой обращается к сродному ей. Так, заповеди «не прелюбодействуй» и «не убий»[152] он понимает гностически и куда шире, чем те, кто держится лишь их буквы.
(61, 1) Навык умозрительного познания вещей позволяет ему приготовиться к восприятию истин еще более чистых. Твердо знает он, что, по слову пророка, «наставляющий человека в гносисе» есть Господь[153], который делает это человеческими устами. Для этой цели Господь и воспринял человеческую плоть.
(2) Вот почему ревнитель знания никогда не предпочтет чувственно-приятное полезному. Даже если какой-нибудь случай сведет его с женщиной во всем блеске ее красоты, то и тогда не удалось бы ей никакими чарами и хитростью обольстить его, сколько бы она ни прибегала к ним. Жена господина, которому служил Иосиф, не смогла склонить его к нарушению благоприличия. Ее жадные руки сорвали с него верхнюю одежду, однако он сам остался чистым и безгрешным, облеченным в великолепную одежду целомудрия. (3) Конечно, глаз египетского господина не видел этого поступка Иосифа, но Вседержитель был тому свидетелем. (4) Человек слышит слова и видит тело; Вседержитель же смотрит и видит дальше, проникая в самое существо того, откуда происходят звуки и видимый образ. (5) Понимая это, гностик хранит непоколебимое спокойствие души даже тогда, когда на него обрушиваются болезни, напасти и даже ужаснейшее из всех бедствий – смерть; ибо он знает, что все подобные беды являются неизбежными спутниками тварного естества. Он помнит и о том, что все эти злоключения божественным всевластием обращаются в орудия нашего спасения, что в руках милостивого Провидения они служат исправительными средствами, назначение которых состоит в том, чтобы понуждать к исправлению тех, кто противится этому, дабы потом их же и вознаграждать за понесенный труд.
(62, 1) Поэтому всем сотворенным гностик пользуется в той мере и для тех целях, на которые указывает Логос, за все благодарит и прославляет Создателя и не дает сотворенным вещам порабощать себя, всегда оставаясь их господином. (2) Если ему причиняют несправедливость, обиду или зло, он не помнит о них. (3) Никогда он не гневается и не питает вражды или нерасположения к кому бы то ни было, даже к тем, кто по делам своим вполне заслуживает такого отношения. (4) Он помнит, что и его самого, и ближнего его сотворил один Бог; поэтому и в заблуждающемся человеке он чтит Творца; любит его как своего собрата по изгнанию, сожалеет о его неведении и молится о нем. Прикованный к бренному телу, он сожалеет о немощах своей собственной телесной природы, но все же остается непоколебимым под напором страстей.
(5) Если не зависящие от его воли обстоятельства обрушиваются на него вопреки его желаниям, то он, подавив печаль, всецело уходит в себя, утверждаясь на том, что действительно ему принадлежит. Оставаясь равнодушным ко всему внешнему, он всецело посвящает себя самому необходимому, сосредоточившись на том, что непосредственно касается его духовной жизни. (6) Верным он остается не на словах только и не по внешнему виду, но в согласии с гносисом, истиной, верными делами и действенным словом. (7) Он не довольствуется лишь похвалами благому и прекрасному, но сам старается быть благим; будучи «добрым и верным рабом», он силой своей любви поистине достигает степени «друга» [Божьего][154] через совершенствование навыка, который он обретает в чистоте через истинное наставление и самодисциплину.
(63, 1) Он употребляет все усилия для достижения высот гносиса. Блистая добротой своего нрава, уравновешенный и по виду, обладая всем тем, что отличает истинного гностика, он взирает лишь на своих великих предшественников, достигших совершенства ранее него: на патриархов, различных пророков, бесчисленное множество надзирающих за нами ангелов и, наконец, самого Спасителя, который научил нас, и на примере своей жизни показал нам те высоты, которых можно достичь. Поэтому истинный гностик не испытывает любви ни к чему из того, что находится на земле. Не желая оставаться на земле и остерегаясь привязанности ко всем благам этого мира, он дорожит лишь теми благами, на которые может надеяться или, лучше сказать, которые уже знает как блага истинные и обладание которыми он предвкушает. (2) Вот почему он терпеливо переносит труды испытаний и скорби, но не так, как некоторые из известных своим мужеством философов, которые боролись в надежде, что всем этим бедствиям придет все же конец и они сменятся на благоприятное. Гносис, напротив, дает непоколебимую уверенность в том, что блага, составляющие предмет упований, впоследствии станут подлинным нашим достоянием. Поэтому он презирает не только муки, но и все земные блага.
(3) Рассказывают, что блаженный Петр, видя супругу свою ведомой на казнь, возрадовался ее призванию в вышние селения и возвращению домой. Окликнув ее по имени, ободряя и утешая, он воззвал к ней: «Помни же Господа!»[155]. (64, 1) Таков был брачный союз этой блаженной четы; таков был и образ действий мужа по отношению к той, что была для него в этом мире дороже всех людей. (2) О том же говорит апостол: «Женатый да будет как неженатый»[156]; тем самым указывая на то, что брак должен быть бесстрастным и не отвлекающим от любви к Господу. Вот почему вернейший из супругов, когда жена его, расставаясь с жизнью, должна была соединиться с Богом, убеждал ее сохранить эту любовь к Спасителю во всей неприкосновенности. (3) Все мученики, среди самых ужасных пыток обращавшиеся к Богу с хвалами, не свидетельствуют ли этим фактом о своей вере в ожидаемые ими посмертные блага? Я убежден, что в них действительно жила непоколебимая уверенность, проявляющаяся во всех их делах. (4) Итак, как бы ни были тяжелы внешние обстоятельства, душа гностика остается твердой и мужественной, как у атлета. (5) Он уверенно следует ее велениям во всех человеческих делах и эта крепость духа оказывается мудрой советницей, которая указывает праведнику верный путь. Основываясь на началах, обретенных свыше и стремясь уподобиться Богу, она умеряет в себе склонность к плотским удовольствиям, и над телесными скорбями господствует. Она спокойно взирает она на всевозможные опасности, надеясь на Бога. (6) Будучи земным образом божественной силы, исполненной всяческих совершенств, душа гностика формируется в результате развития природных задатков, заложенных в ней, воспитания и разумного начала. (7) Эта красота души и делает гностика «храмом Святого Духа»[157] в той мере, к какой он склонен вести свою жизнь в полном соответствии с Евангелием. (65, 1) Такая душа в силах победить любой страх и ужас; не только смерть ее не страшит, но и нищета, болезни, бесчестие и тому подобное. Имеющий такую душу не поддается сладострастию и господствует над всеми неразумными стремлениями. (2) Он хорошо знает, что ему должно делать и в чем себе отказать, ибо знает и то, что подлинно пагубно, а что нет. (3) Зная, чего нужно действительно страшиться, он терпеливо выносит то, что должно терпеть и выносить, и держится того, чего разум велит ему держаться как должного. Основываясь на разумном суждении он отличает то, что действительно надежно и является благом от того, что только кажется благим.[158] Он отличает истинные блага от мнимых, истинные беды от воображаемых, таких как смерть, болезни или бедность, которые считаются таковыми скорее в силу людского мнения нежели в согласии с истиной. (4) Этот добрый муж в силу постоянства, которое его добродетельная душа обратила в привычку, избегает всех чуждых разуму движений, возвышается над тревогами и страстями этой жизни. Он «делает все от него зависящее»[159] для того, чтобы достигнуть намеченной цели, (5) и то, что другие считают превратностями случая, не страшит его, ибо не кажется ему настоящим злом. Что же до истинных зол, то христианскому гностику они не присущи, поскольку, будучи злом, они диаметрально противоположны благу, и невозможно, чтобы один и тот же человек был одновременно носителем обеих противоположностей.[160] (6) «Безупречно исполняющий драму жизни»,[161] – ту, какую определит ему Бог, знает, что ему должно совершить и что претерпеть.
(66, 1) И не происходит ли робость от неведения того, что подлинно страшно, а что нет? А если так, то подлинное мужество свойственно лишь истинному гностику, знающему блага настоящего и будущего. Знающий, как я уже говорил, каких зол не следует страшиться, и твердо убежденный, что один лишь порок есть действительная смерть и пагуба для стремящихся к познанию, облеченный в божественное всеоружие, он ведет с ним непрерывную брань. (2) Если с кем-нибудь от недостатка ли благоразумия и осторожности или же в результате действия, а лучше сказать, содействия дьявола, приключается какая-то напасть, то не следует винить в этом собственную глупость или нечистого. (Ибо благоразумие – это не деятельность, а склонность, и никакая склонность не является деятельностью.[162]) Таким образом, деятельность, совершенная по неведению, не есть неведение, но зло, порожденное этим неведением. Действительно, ни грехи, ни страсти не являются злом сами по себе, хотя источником их и является зло. (3) Поэтому тот, чье мужество не основано на разуме, не может быть истинным гностиком. В противном случае и детей, которые из-за своего неведения не страшатся опасных вещей, также следовало бы назвать храбрыми. Так они не боятся притрагиваться к пламени. С таким же основанием можно приписывать мужество и диким зверям, слепо бросающихся на копья и рогатины. Объявим ли мужественными и площадных скоморохов, которые ловко перепрыгивают через мечи, занимаясь столь опасным ремеслом за установленную плату? (4) Совсем иное дело человек, проникнутый истинным мужеством. Если разъяренная толпа ведет его на казнь, он отважно встречает все, что бы с ним не приключилось. В этом его отличие от тех, кто только на словах являются мучениками: эти последние подвергают себя разным случайностям безрассудно и, мягко выражаясь, сами не зная зачем. Мученики же истинные держатся поначалу в стороне, предохраняя себя от опасностей, как подсказывает им здравый смысл, но когда заслышат призыв Господа, спешат предать себя судьям, свидетельствуя о своей вере, выделяясь из толпы вовсе не из-за дерзости, но являя всей земле образец подлинно разумного мужества. (67, 1) Не в пример большинству, которые стремятся к мучениям сравнительно легким из страха перед большими, и не из опасения порицания собратьев по вере и им сочувствующих, они следуют зову. Движимые любовью, они с готовностью следуют голосу, который зовет их, увлекаемые лишь желанием угодить Богу и не ждущие никакой иной награды. (2) Некоторые, напротив, добровольно идут на смерть ради славы, другие – для того, чтобы избежать мук еще более ужасных; третьи – чтобы приобщиться после смерти к радости и веселью. Такие еще дети в вере. Они, если угодно, блаженны, но все же идут не тем путем, который подобает совершеннолетним, и не тем, которым шествует истинный гностик, движимый любовью к Богу. (Но у Церкви и для детей есть венки: как за победу в соревновании в гимназии, она награждает не только мужей.) Стало быть, нужно воспламенять в себе любовь ради нее самой, а не ради посторонних наград. (3) Итак, совершенное мужество развивается в мудреце одновременно с познанием, укрепляясь в нравственной жизни, и от ежедневной борьбы со страстями.
(4) Любовь делает своего атлета бесстрашным воином, чуждым малодушию, наполняет твердым и всецелым упованием на Бога, умащая и тренируя его, подобно тому, как и праведность внушает ему правдивость во всех делах, которая заключена в заповеди: «Да будет у вас: да, да; нет, нет».[163] (5) То же нужно сказать и о благоразумии. (6) Ибо борется он не из стремления к славе и почестям, подобно атлетам, состязающимся из-за венка и известности. И не тяга к богатству должна руководить им, как бывает с тем, кто становится скупердяем под влиянием этого гибельного порока. Не делает он этого и из любви к своему телу и ради поддержания здоровья. Тем более отличен он от тех, кто воздерживается просто потому, что ведет грубый образ жизни и не случилось ему еще отведать роскоши. (7) Такой человек, проводящий всю свою жизнь в тяжелых трудах, если получит возможность насладиться благами жизни, непременно утратит всякое чувство меры. Лишь только представится благоприятный случай, он непременно покинет путь добродетели и преступит закон. (8) Напротив, контроль над собой, то не ради него самого, а ради гносиса, вечно сущего, делает человека господином и хозяином над собой. Только истинный гностик воистину воздержан и неподвластен страстям. Он не плавится в их горниле, подобно алмазу.
(68, 1) Причиной всех этих наук, наиболее святой и царственной, является любовь. Верная всему благому и доброму, отличающаяся единством, характерным для нее, причина эта возвышает гностика до степени друга и сына Божьего, который воистину становится «совершенным мужем в меру возраста»[164]. (2) Единодушие относительно одного и того же есть согласие. Тождество же – это то же самое, что и единство. Дружба поддерживается сходством, а сходство ведет к единству. (3) Таким образом, гностик, который любит единого и истинного Бога, становится его другом и оказывается среди его сыновей. (4) Подлинное благородство человека, истинное значение познания и совершенство заключены в непрестанном знании Бога и духовном созерцании его. Окончательное совершенство, достигаемое истинно мудрым, есть очищение души от малейшей скверны. Вот когда удостаивается он вечного созерцания Вседержителя Бога «лицом к лицу»[165]. (5) Однажды проникшись духом, стремится он в сродную ему Церковь, в сонмы духов, и наследует покой в Боге.
(69, 1) Так, следовательно, обстоят дела и таково отношение гностика к его душе и телу; мы видим также, что ведет он себя одинаково и ровно по отношению к своим ближним, соотечественникам, законным врагам или кому бы то ни было. (2) Он не отвергает своего брата, который, в соответствии с божественным законом, имеет одного с ним отца и одну мать. Он помогает нуждающимся, утешая и поддерживая их, и давая им средства к существованию, каждому при этом предлагая именно то, в чем тот нуждается, а не всем одно и тоже, соблюдая справедливость и учитывая личные заслуги, не обращая внимания на то, что некто может сказать ему, что он сдался из страха, если в действительности не из страха, но из желания помочь сделал он это. (3) Ибо насколько реже встречаются те, кто для своих врагов не жалеет серебра и не терпит лжи даже от своих ближних и любимых? Таков идеал, из которого мы исходим для того, чтобы достичь точного знания о том, что нам делать, в какой мере, когда и каким образом.
(4) Кто, будучи в здравом уме, будет враждебно относиться к тому, кто не подает никакого повода для враждебности? (5) Именно в этом смысле мы говорим, что Бог не враг и не противник никому, поскольку он является творцом всего сущего и ничто из того, что существует не возникло помимо его воли. Однако мы утверждаем, что каждый неверный, ходящий не в соответствии с его заповедями, является врагом ему, поскольку ненавидит его завет. (6) Именно так обстоят дела и с гностиком, поскольку он также не враг никому, однако те, кто идут противоположным путем, могут считаться врагами ему. (7) Образ жизни, который мы предпочитаем вести, называется праведность, однако различение по этому признаку, в зависимости от достигнутого знания, на более и менее достойных, является мерилом наивысшей праведности. (8) Некоторые практикуют правильные вещи неразумно, воздерживаясь, например, от наслаждения. Так некоторые из язычников по причине невозможности «достичь желаемого»[166] или из страха перед людьми, или же ради чего-то большего воздерживается от благ, которые им непосредственно доступны. Точно так же некоторые из религиозных побуждений ограничивают себя, выполняя данный ими обет или из страха перед Богом. (70, 1) Разумеется, подобные самоограничения являются основой знания, началом пути к лучшей жизни и попыткой достигнуть совершенства. Ибо «страх Божий» является «началом мудрости», (2) однако совершенный «все принимает и выносит» для того, чтобы «порадовать не человека, но Бога».[167] (3) И хотя ему полагается за это награда, однако не собственно за его дела, но по уподоблению и на пользу тем, кто заслуживает награды. (4) Другие же говорят, что признаком умеренного человека является не только способность держать свои страсти под контролем, но также и способность контролировать благие вещи; такой человек постиг со всей достоверностью все премудрости науки, и именно это в результате приносит плоды в виде добродетели.
(5) Таким образом, даже оказавшись в тяжелой ситуации, гностик не отказывается от своих привычек. Ибо сознательное обладание благом является твердым и неизменным, поскольку основано на знании божественных и человеческих предметов. (6) А знание никогда не может превратиться в неведение, также как и обращенное к благу не может обернуться злом. По этой причине он ест, пьет и вступает в брак лишь потому, что это необходимо для поддержания существования, ни в коем случае не рассматривая все это как жизненную цель. Брак также возможен [для гностика], если это разумно и для него имеются необходимые предпосылки. На своем пути к совершенству он ориентируется на образец, явленный апостолами. (7) Ведь нам известны примеры, показывающие, что человек не обязательно должен избирать одинокую жизнь, однако он превосходит того, кто будучи укрощенным женитьбой, рождением и воспитанием детей, заботой о доме, однако без страсти или страданий, несмотря на свое попечение о домашнем хозяйстве, не лишается Божественной любви и умудряется преодолеть все соблазны, возникающие из-за детей, жены, домашних и имущества. (8) Не имеющий семьи в гораздо большей степени свободен от искушений. Заботясь только о себе, он оказывается ниже того, кто не может сравниться с ним в отношении личного спасения, однако превосходит его образом жизни, если он печется об истине, в полной мере следуя образцу.
(71, 1) Нам следует подвергать нашу душу как можно большему количеству предварительных упражнений для того, чтобы она была лучше подготовлена к восприятию гносиса. (2) Не знаете разве, что воск сначала размягчают, а медь очищают, прежде чем сделать качественный отпечаток? (3) Поэтому смерть – это «отделение души от тела»[168]. Подобным образом и обретение гносиса напоминает смерть разума, когда душа отделяется и освобождается от страстей, и возносится ввысь к благой жизни, с полным основанием обращаясь к Богу со словами: «Я живу, как ты завещал».[169] (4) Ведь желающий угодить людям не может угодить Богу, ибо толпа всегда предпочитает не то, что должно, но только то, что ей нравится. Однако угождающий Богу в конечном итоге заслуживает уважение лучших среди людей. (5) Как же может такой человек быть склонным к излишествам в еде, питье и сексе? Ведь он с подозрением относится и к словам, которые поощряют страсти, непристойным жестам и даже недостойным мыслям. (6) «Никто, – как сказано, – не может служить одновременно двум господам, Богу и Мамоне»[170]; и это относится не только к деньгам собственно, но также и ко всем благам и удовольствиям, которые можно купить за деньги. Действительно, благоразумно и истинно знающий Бога не может служить противным ему страстям.
(72, 1) Лишь Господь, который из человеколюбия стал человеком, от начала не подвержен никаким страстям. Поэтому каждый, кто стремится уподобится образу, который он явил, прилагает все возможные усилия для того, чтобы также избавиться от влияния страстей. (2) Каждый, кто был подвержен страстям, но затем сумел обуздать их, подобен вдове, которая, благодаря своему благоразумию, снова стала девицей. (3) Устранение от всякого зла и активная добродетель, благодаря которой достигается спасение – такова плата за знание, которую требует Спаситель и Наставник и которая ему причитается. (4) Как ремесленник зарабатывает себе на жизнь тем ремеслом, которому он обучен, так и гностик спасается благодаря тому, что он строит свою жизнь в соответствии с откровенным знанием, гносисом. Кто не сформировал стремления искоренить страсти в своей душе, убивает себя. Неведение – это душевный голод, гносис же насыщает душу. (5) Такова душа гностика, которую Евангелие представляет в образе святой девы, ожидающей прихода Спасителя.[171] Души являются девами, поскольку сохраняют свою чистоту и уклоняются от всякого зла. Они ожидают Господа, храня свою любовь к нему. Мудрые души зажигают лампады, созерцая [возвышенные] предметы, так говоря: (6) «Господи! Сколь долго мы ждем тебя! Мы ведем жизнь, какую ты завещал нам, не нарушив ни одной из твоих заповедей. Мы надеемся получить обещанное и молим тебя о даровании блага, ибо нет ничего зазорного в том, чтобы просить тебя о том, что все превосходит. Мы примем все с благодарностью, даже если труды, которые ожидают нас, могут показаться злом, мы примем их как проверку на прочность, которую ты нам приготовил».
(73, 1) В своей беспредельной святости гностик скорее предпочтет не получить того, что просит, нежели случайно воспользоваться тем, о чем он не просил. Вся его жизнь представляет собой непрерывную молитву и беседу с Богом. И поскольку он свободен от всех грехов, он непременно получит все, о чем просит. Говорит Господь праведнику: «Проси – и я дам тебе, помысли – и сотворю». (2) Если желание направлено на благо, он немедленно получит желаемое, если же оно вредоносно, гностик никогда не попросит этого. Следовательно, все происходит именно так, как он того желает.
(3) Если же нам возразят, что бывает и так, что грешники получают желаемое, то мы ответим им, что случается такое редко, благодаря справедливой божественной благости. Шанс такой дается тем, кто в силах действовать на благо другому. (4) Следовательно, дар предназначен не обязательно для того, кто просит о нем. Божественное провидение, предвидя, что кто-либо может таким образом обрести спасение, предоставляет праведным свои дары. Тем же, кто воистину достоин, благие дары даются и без их просьбы. (5) Праведник, ставший таковым не в силу необходимости, из страха или же в надежде [на награду], но сознательно избравший такой образ жизни, встает на путь, который называют «царским» и по которому шествует царская раса. Все остальные пути являются скользкими и тернистыми. Преодолевая страх и гордость [вступают на этот путь], и не знаю, сможет ли выдержать такие труды кто-либо и благородных философов, так ратующих за свободу слова.
(74, 1) Вожделение и другие грехи называются «терниями и колючками».[172] Гностик трудится в божественном винограднике, насаждая, обрезая и поливая, являясь божественным садовником, ухаживающим за всем тем, что насаждено верой. (2) Не сделавшие ничего злого думают, что вправе получить за это вознаграждение. Однако только добровольно приложивший свои усилия на благо может по праву требовать плату за свой труд. И несомненно получает вдвойне – и за то, чего он не совершил, и за все благие дела. (3) Гностик не поддается никаким соблазнам, кроме случаев, когда его направляет Бог, и когда это идет на благо его ближних. Он укрепляет их веру и подает им пример мужественного поведения. (4) Именно по этой причине, ради основания и укрепления церквей, благие апостолы подвергались суду и мукам. (5) Голос, звучащий в ушах гностика, говорящий: «Кого я ударил, ты пожалей», убеждает их в том, что ненавидящие его имеют шанс раскаяться. Наказание злодея, которое приводится в исполнение в публичном месте, – это зрелище [не] для детей. Тем более не годится гностику, который сознательно избрал совершенный и благой путь, чему-либо учиться или наслаждаться, наблюдая подобные зрелища. Не поддающийся размягчающему влиянию удовольствия и избегающий греха, гностик не может научиться чему-либо хорошему, наблюдая страдания других людей. (7) Устранившись от всех земных удовольствий и зрелищ, он сознательно обращается ко всему тому, что несет на себе печать божественного, хотя и пребывает в этом мире. (8) «Не всякий, говорящий мне: Господи, Господи, войдет в царствие небесное, но только исполняющий волю Бога».[173] (9) Таков труженик на ниве гносиса, победивший телесные страсти находясь еще в земном теле, знающий будущее и еще невидимое и уверенный в его реальности более, нежели в вещах, к которым можно прикоснуться.
(75, 1) Этот неустанный труженик, находя утешение в своем знании, вынужден вести земную жизнь, сводя ее к самому необходимому, поскольку не пришел ему срок активно участвовать во всем том, о чем он уже знает. Так проводит он свою жизнь, как будто она принадлежит другому, сводя все потребности к минимуму. (2) Он понимает причину поста в эти дни, я имею в виду четвертый день и день приготовления (paraskeuh=»).[174] Дело в том, что первый из них получил свое имя от Гермеса, а второй – от Афродиты. (3) Поэтому и постится он, избегая сребролюбия и похоти, двух грехов, от которых происходят все остальные беды. Ведь мы уже неоднократно указывали на три источника греха, в соответствии с учением апостолов, каковыми являются страсть к наслаждениям, жажда наживы и идолопоклонство.
(76, 1) Он соблюдает пост, воздерживаясь, согласно предписаниям закона, от злых дел, и, следуя новому завету, от недостойных помыслов. (2) Следовательно, все искушения, которые выпадают на его долю, направлены не на его очищение, но на благо его ближних, которые, если он сможет пройти через все труды и страдания, образумятся и будут направлены на верный путь. (3) То же самое можно сказать и о наслаждении. Человек, прошедший через это испытание и сумевший удержаться, – достиг многого. Ибо велика ли заслуга человека, который воздерживается от того, что ему не ведомо? (4) Следуя евангельским заповедям, он соблюдает день Господень[175], отсекая злые помыслы и обращаясь к гностическим, славя в себе воскресенье Господа. (5) Более того, обратившись к научным спекуляциям, он полагает, что таким образом он созерцает Господа, поскольку взор его обращается на предметы невидимые, хотя и может показаться, что смотрит он вовсе не на то, на что желает. Что касается собственно зрения, то он отнюдь не рад этой способности, если она направлена на образы, вызывающие наслаждение. Ведь он желает видеть и слышать только то, что для него важно. (7) Созерцая души своих братьев, он, вместе с душевными качествами, замечает и телесную красоту, научившись при этом видеть благо в чистом виде, без примеси телесного удовольствия.
(77, 1) И они воистину ему братья, поскольку, благодаря избранности по происхождению, в силу единомыслия, сходства характеров и объединяющей их миссии, они поступают, думают и говорят в полном соответствии с теми святыми и благими делами, на которые вдохновил их Господь как избранных. (2) Общая вера проявляется в единстве их выбора, гносис – в общем воспитании и единомыслии, а надежда – в сходстве их устремлений. Если же, в силу жизненной необходимости, он вынужден уделить некоторое время житейским проблемам, он считает себя обделенным и зря оторванным от дела. (3) Даже во сне не отвлекается он на то, что не подобает избранному. В полной мере такой человек является чужеземцем и странником, который, живя в городе, чужд всего того, что восхищает других, чувствуя себя среди людей как в пустыне. Так место его пребывания не оказывает на него никакого влияния, и он продолжает вести такой образ жизни, который единственно является праведным. (4) Такой человек, короче говоря, восполняет собой отсутствие апостолов; благодаря праведности своей жизни и в силу верности своего знания, он оказывает благодеяния своим ближним, «сворачивая горы»[176] и исправляя их души. (5) Разумеется, каждый из нас прежде всего сам остается земледельцем, ухаживающим за виноградником своей души. Совершая прекрасные дела, он стремится оставаться незаметным для людей, убеждая Господа и самого себя, что он живет в соответствии с заповедями, предпочитая то, в существование чего он верит. (6) «Где разум человека, там находится и его богатство».[177] Поэтому он предпочитает бедность, дабы не обделить в чем-либо своих братьев, находя совершенство в любви, особенно если он знает, что сам в силах переносить нужду легче, чем другие.
(78, 1) Чужую боль он воспринимает как личное горе. И если, отдавая последнее ради доброго дела, он оказывается в сложном положении, то не огорчается по этому поводу, но просто еще сильнее ограничивает себя. (2) Ведь он обладает искренней верой, прославляя Евангелие своими делами и силою своего созерцания. И заслуживает он не «людскую хвалу, но божественную»[178] награду, исполняя все то, чему учит Господь. (3) Сосредоточившись на своей надежде, он не прикасается к красотам этого мира, взирая на все, что находится в этом мире, как бы свысока. Он жалеет тех, кому приходится испытывать дисциплинарные наказания после смерти, поскольку при жизни они, испугавшись пыток, не по своей воле отреклись. Ввиду грядущего ухода из этого мира его совесть совершенно чиста, и он всегда готов к этому, как истинный «чужеземец и странник», всегда помня об уготованном для него наследстве и рассматривая все, что находится здесь, как чужое. (4) Он не просто дивится Божественным заповедям, но, благодаря доступному ему знанию, сам допущен, так сказать, к Божиему совету. Он близок Господу и его заповедям, избран в качестве праведника и, в силу своего высшего и царственного достоинства, является гностиком. Отрекаясь от всех богатств земных и подземных и от власти над страной, простирающейся от океана до океана, он в полной мере является слугой Господа. (5) Поэтому и на пиру, и во время застолья, и в браке (если разум позволяет жениться), и даже во сне он действует и мыслит свято. Чистым он приступает к молитве и молится в сообществе ангелов, будучи равного с ними достоинства. Никогда не остается он без ангельской поддержки, и даже будучи один, он как бы стоит посреди святого хора.
(7) Он знает, что [вера] проявляет себя двояко: через дела верующего и благодаря совершенству того, во что подобает верить. Поэтому и праведность происходит из двух источников: из любви и из страха. (79, 1) Поэтому сказано, что «страх Господень чист и пребывает во веки веков».[179] Страх этот, обратившись в веру и праведность, пребывает вовеки. Страх заставляет воздерживаться от всякого зла, на благие же дела подвигает любовь, основанная на свободном выборе. Поэтому, услыхав слова Господа: «Не считаю вас более слугами, но друзьями», гностик в спокойной уверенности обращается к молитве. (2) И молитва эта состоит в благодарении за прошлое, настоящее и будущее, которое уже присутствует здесь благодаря вере. Все это предшествует обретению гносиса. (3) Поэтому далее он просит даровать ему возможность прожить эту телесную жизнь в качестве гностика, как бы свободного от телесности, уже причастного лучшему и сумевшего избежать зла. (4) Он просит также избавить его от наших грехов и дать возможность осознать их. Он с готовностью уходит вслед за тем, кто призывает, следуя его зову с чистым сознанием и благодарностью. Следуя вместе с Христом и благодаря своей чистоте, он удостаивается, в силу некоего слияния, той Божественной силы, которую несет с собой Христос. (5) Ему недостаточно тепла, которое можно получить, соприкасаясь с теплым, и мало света, который дает огонь, но он сам желает стать этим светом. Он понимает точное значение следующих слов: «Кто не возненавидит отца своего и матери, а кроме того и самой жизни своей (…) и не несет знака…»[180] (6) Он ненавидит неупорядоченные телесные страсти, которые завлекают в путы наслаждения и почтительно отстраняется от всего (katamegalofronei=), что касается творения и роста тела. Он обуздывает телесную часть души[181], налагая путы на неразумный дух, ибо «тело вожделеет духовного»[182]. (7) Нести же знак [креста] – значит, печься о смерти и поставить крест на всех земных делах еще при жизни. Ибо разная любовь «сеет телесное»[183] и воспитывает душу для принятия знания.
(80, 1) Он становится благодетельным по природе, так, что его благие дела опережают слово, поэтому он молится о том, чтобы ему было позволено разделить ношу грехов своих ближних, дабы они скорее покаялись и обратились. С другой стороны, он стремится поделиться с ними дарованными ему благами. Так относится он к своим друзьям. (2) Всеми силами способствуя росту семени, вложенному в него заботами Господа, он ведет жизнь безгрешную и умеренную, в духе соединившись с ему подобными, пребывая среди святого хора еще во время земной жизни. (3) День и ночь исполняет он божественные заповеди, словом и делом, с радостью, не только вставая утром, но и среди бела дня, занимаясь обычными делами, во сне, отходя ко сну и просыпаясь. (4) Так он наставляет и своего сына, если у него есть сын. Неуклонно следуя заповедям и исполненный надежды, он преисполнен вечной благодарности Богу как то живое существо, о котором аллегорически говорит Исаия[184], и, (5) оказавшись перед судом, говорит: «Бог дал, Бог взял», (6) подобно Иову, который, утратив все свое имущество, равно как и телесное здоровье, впоследствии все обрел заново, через любовь к Богу. Ибо «был он справедлив, свят и удалялся от зла».[185] (7) Слово «святой» указывает на праведное отношение к Богу в течение всей жизни. Зная об этом, он в полной мере был гностиком. (8) Не следует слишком сильно привязываться ко всем подобным вещам, даже если они добрые, памятуя о том, что все это только человеческое; не следует и чрезмерно избегать их, даже если они несут зло. Нужно оставаться выше них, ниспровергая вторые и отдавая первые нуждающимся. Гностик должен осторожно обращаться со всем, что его окружает, дабы это окружение не стало привычным.
(81, 1) Никогда не держит он зла на тех, кто согрешил против него, но прощает их. Именно поэтому он имеет полное право обращаться к Богу с такой молитвой: «Прости нас, ибо мы также прощаем».[186] (2) Ведь именно этого, среди прочих вещей, желает Бог: не злиться ни на кого и не испытывать ни к кому ненависти. Ибо все люди возникли в результате действия одной воли. (3) И разве не сам Спаситель желает прежде всего, чтобы гностик стал столь же «совершенным, как Отец небесный», тот самый, который говорит: «Придите дети и послушайте меня. Я научу вас страху Божиему»?[187] Он желает, чтобы гностик не нуждался более в помощи ангелов, но получал ее непосредственно от него самого и, в меру своих заслуг, находился под его охраной, в награду за послушание. (4) Такой человек получает (a)paitei=) от Господа, а не только просит. И пока его брат пребывает в нужде, гностик не попросит для себя обильного богатства, но скорее будет молиться о том, чтобы ему было даровано то, в чем он нуждается. (5) Гностик молится за тех, кто в нужде, и им дается благодаря его молитве, хотя, в силу должной скромности, источник остается для них неизвестным. (6) Бедность и болезни зачастую посылаются как предупреждения, наказания за прошлое или в качестве заботы о будущем. (7) Гностик молится об избавлении от всего этого в силу того, что обладает знанием, а не из любви к ложной славе. Будучи гностиком, он творит добро, являясь благим инструментом в руках Бога.
Показать спойлер
"(84, 1) Наш рассказ о гностике, вкратце касающийся самого главного, адресован прежде всего эллинам. Должно заметить, однако, что если [простой] верующий исполняет то или иное из вышесказанного, то он, в отличие от гностика, исполняет все это не в полной мере и без должного понимания."
Я рекомендую к прочтению серию выдержек, сделанных Афонасиным из Стромат Климента:
https://nsu.ru/classics/gnosis/ethics_gnosis.htm
Предметы, которых Климент касался в своих трудах, в основном связаны с представлениями о тайной жизни, тайном знании и эзотерической традиции этого знания, которая ведет к истинному гносису, который он противопоставляет различным вариантам ложного гносиса.Климент говорит, что божественная мистерия, открытая Спасителем, дает ключи к неведомому и таинственному, к тому, что доселе было сокрыто. Однако, открывая, речения скрывают еще большее, явное в них есть знамение или символ тайного и сокрытого, причем того, что остается сокрытым и на что указывает символ, несравнимо больше – символ указывает на поистине неизмеримые и невыразимые глубины.
Так понятый гносис является вершиной знания. Несмотря на несистематичность своего труда, Климент довольно часто рассуждает о необходимости систематического изучения различных наук, продвигаясь от простого к сложному. Схема эта достаточно традиционна: образование начинается с морального очищения, за ним следуют наставления в различных науках (физика, математика, астрономия), затем, философия и диалектика и, наконец, моральная философия и теология:
«По мере необходимости, гностик обращается к тому, что позволяет упражнять гносис, усваивая из каждой науки то, что ведет к истине. Так, изучая музыку, он постигает гармонические соотношения, посредством арифметики усматривает законы сложения и вычитания чисел, их взаимное отношение и то, как разнообразные вещи подпадают под одну и ту же пропорцию; посредством же геометрии он научается созерцать чистые сущности и постигает непрерывные протяженности и неподвижные тела, отличные от физических тел. А через науку астрономии, вознесшись разумом над землей, он поднимается к небесам и следует за их движением, исследуя вечные божественные явления и постигая их взаимное соотношение… Используя же диалектику гностик, вычленяя виды и роды, постигает разделение сущностей, дойдя до знания самых первых и наипростейших (Strom. VI, 80, 1–4)».
По этой причине гностик, будучи в мире, как говорит Климент, «не от мира сего». Его подлинное место неподобно этому миру, и для достижения его он должен полностью изменить свою человеческую природу.
Сие заповедаю вам, да любите друг друга. Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел. Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир.От Иоанна, гл. 15
Приятного прочтения! Так мало времени остается на то, что самое важное в жизни.
Впоследствии я остановлюсь на Строматах великого отца Церкви подробнее. Необходимо понимать, что представляло собой не только истинное гностическое христианство, но и то, как разнились учения Церкви внутри ортодоксальной традиции уже во 2-м веке! Как одни впитывали в себя истинное учение Христа - Духа, а другие скатывались в почитание дел плоти, рук человеческих и установлений земного начальства.
AeliusHadrianus
activist
В качестве пищи для ума дополнительно приведу две примечательных выдержки из источника второго века н.э., "Стромат" Климента Александрийского. Это довольно нудный разбор Климентом истории эллинской философии, но с очень характерными мыслями и выводами, терпимостью, которые напрочь отсутствуют у победившей церкви:
https://nsu.ru/classics/plato/Clemens.pdf
Интересны пассажи о христианском философе и способах познания - они достойны мыслящего человека, а не косного схоластика - догматика:
Философ Платон, считая, что целью человеческой жизни является счастье, так-же говорит, что состоит оно в "уподоблении Богу насколько это возможно". Мне представляется любопытным свидетельство Климента о стоиках:
Еще интересный момент, что критикуя христианского гностического учителя Василида, причисляя его к ложным гностикам, Климент сам буквально дословно повторяет его тезисы о страстях налипших на душу человека:
Бороться со своей животной природой есть бороться с последствиями действий в себе инстинктов - это возможно только благодаря Посреднику с Богом, Разумом и воле. В человеке Христос-Разум борется с рефлексами-сатаной.
И то что от Бога, от Блага - вернется к Богу, а то, что от праха земного в прах и возвратится.
Климент не раз упоминает Даймона - демона по русски (у греков не было различия в наименовании ангелов и демонов). Это наш Ангел-Хранитель, высшая, разумная, часть нашей души, которая смотрит на вещи истинно-сущие, в мир Идей, на Благо, желая уподобиться им и... плачет, взирая на суетящихся детей человеческих.
https://nsu.ru/classics/plato/Clemens.pdf
(57, 1) Истина едина, ложные же отклонения от нее бесчисленны. Философские школы, эллинские и варварские, как вакханки разорвавшие Пентея, 1 делят истину на части, каждая хвастаясь своей частью как будто владеет целым. Но все становится явным, если представлено в истинном свете. Учения всех, стремящиеся к истинному слову, будь то эллины, или варвары, содержат нечто от истинного знания, однако одни содержат ее в большей, а другие в меньшей степени, по мере их отпадения от истины... Высокие звуки противоположны низким, но вместе они составляют аккорд. Четное число отлично от нечетного, однако арифметика учит и о тех, и оИстина не может быть присвоена никем - она принадлежит Богу и тем, кто от Него, а именно таковые воспринимают Логос - Христа.
других. Равным образом и геометрия говорит о круге, треугольнике, четырехугольнике, хотя фигуры эти между собой не сходны. Еще больше различие между частями вселенной, однако и они имеют между собой нечто общее, что позволяет говорить о них как о едином целом. Точно так же и философия, варварская и эллинская, содержит
части вечной истины, полученные однако не из мифов о Дионисе, но благодаря богословию вечного Логоса. И если
кто сумеет соединить все эти рассеянные части, тот, не подвергаясь опасности впасть в заблуждение, созерцать
будет Логос, то есть истину во всей ее полноте.
Интересны пассажи о христианском философе и способах познания - они достойны мыслящего человека, а не косного схоластика - догматика:
(46, 1) Три отличительные черты свойственны нашему философу. Во-первых, он стремится к созерцанию, во-вторых, он исполняет заповеди и, в-третьих, он занимается воспитанием добродетельных мужей. Соединение трех этих качеств в одном лице присуще истинному гностику. Но если ему недостает хотя бы одного из трех этих качеств, то его гностическое состояние несовершенно (…)И, конечно, Климент Александрийский не смог обойти вопрос основной цели Спасения, принесенной Христом человечеству - цели истинного христианского гнозиса, уподобления Богу, обожению ученика Христа:
Невежество... подобно призрачным видениям, которые разрушаются силою разума. Приобретение как тех знаний,
которые могут быть разрушены разумом, так и тех, которые разумом утверждаются, зависит от нас. Сходны с научным знанием опытное знание (e)mpeiri/a), теоретическое знание (ei)/dhsi»), сопоставление (su/nesi»), умозрение (no/hsi») и, наконец, откровенное знание (gnw=si»). Теоретическое знание есть познание целого посредством различения видов. Опыт занимается изучением свойств чувственно воспринимаемых предметов в их мельчайших деталях. Умозрение обращено на предметы, постигаемые одним лишь разумом. Сопоставление состоит в обнаружении взаимного соответствия отдельных частей или в точном изучении взаимного соответствия, или в способности обнаружить точные соответствия между вещами в сферах практической мудрости и научного
знания и в умении подвести их под одно определение. Гносис же – это знание, проникающее в самую сущность предмета, или ведение о нем, согласное с его природой.
(97, 1) Истинный гностик, "образ и подобие Божие", именно таков. Подражая Богу, насколько это возможно, не пренебрегая ничем из того, что может усилить это подобие, он воздержен, постоянен, старается жить праведно, господствует над своими страстями, делится с другими тем, что имеет, по мере сил распространяя вокруг себя добро и словом и делом... Своим Бог делает каждого, кто готов служить истинно сущему и обратился к нему как проситель.Вы должны понимать, что говоря - истинно сущее, Климент говорит об архетипах, первоидеях, наполняющих Плерому, об Отце Небес. В противовес сотворенному умопостигаемому бытию Демиурга, нашей Вселенной, миру плоти и подобий без Истины в себе.
Философ Платон, считая, что целью человеческой жизни является счастье, так-же говорит, что состоит оно в "уподоблении Богу насколько это возможно". Мне представляется любопытным свидетельство Климента о стоиках:
(101, 1) Стоики цель человеческой жизни видят в том, чтобы жить в согласии с природой, неосновательно предпочитая использовать слово "природа", вместо того, чтобы говорить "Бог". Ведь природой обычно называются травы, злаки, деревья, камни и тому подобное.Стоики все правильно говорят - у них Бог и есть природа, это тело Творца. Как и у православных и именно ей они и "уподобляются". Не случайно истоки церковного учения лежат именно в стоической, а не платонической философии! Это для Климента Бог - не природа, не злаки, не камни и не народ "божий", поскольку он наставлен что "Бог есть Дух и поклоняться ему нужно в Духе и Истине". А церковь считает Ветхий завет своим "святым писанием", а там сказано что "часть Господа народ его" и народ этот во плоти и Господь их соответственно подобен этому народу, со всеми вытекающими из этого последствиями, которые мы и наблюдаем воочию всю историю победившего христианства. Глядя на народ - видим его "бога".
Еще интересный момент, что критикуя христианского гностического учителя Василида, причисляя его к ложным гностикам, Климент сам буквально дословно повторяет его тезисы о страстях налипших на душу человека:
(110, 1) Смысл нашей философии прост. Все страсти есть отпечатки, сделанные на нашей нежной и податливой душе, и являют собой как бы клейма, впечатанные в нее некими духовными силами, "против которых мы боремся". Ибо дело злых сил, полагаю, заключается не в чем другом, как в стремлении запечатлеть в каждом человеке какую-либо частицу своей природы, дабы нас, от них отрекшихся, победить в борьбе и поработить. Понятно, что иные из нас сдаются сами. Тех же, кто вступает в борьбу с напряжением всех сил и ведет ее по всем правилам боевого искусства, злые духи, почтив всякого рода противоборством и допустив к получению венца не иначе, как немалым потом и кровью, оставляют наконец в покое.Гностики называли эти страсти Духом Обманным, приставленным к человеческой душе с рождения. Сейчас мы знаем их правоту, поскольку эти страсти, эти "злые духи" ничто иное как рефлексы и инстинкты, заложенные в самой природе людей и составляющие их бессознательную, животную часть от предков.
Бороться со своей животной природой есть бороться с последствиями действий в себе инстинктов - это возможно только благодаря Посреднику с Богом, Разумом и воле. В человеке Христос-Разум борется с рефлексами-сатаной.
И то что от Бога, от Блага - вернется к Богу, а то, что от праха земного в прах и возвратится.
Философ Платон утверждал, что цель человеческой жизни двояка. С одной стороны, она состоит в причастности идеям и происходит от самих этих идей. Именно это называется Благом. С другой стороны, она состоит в причастности Благу и в принятии подобия, возникающего из него. Именно такую цель преследуют те, кто причастен доблести и истинной философии. Но и сам Платон видит счастье в том, чтобы иметь доброго "даймона". Даймоном же называется высшая и правящая часть нашей души. Счастье – это высочайшее и наиболее полное благо. Порой он отождествляет это счастье с жизнью упорядоченной и гармоничной во всем, иногда же утверждает, что счастье состоит в совершенстве, которое согласно с доблестью. И совершенство это, по его мнению, состоит в научном знании Блага и уподоблении Богу. Уподобление это он определяет как "праведность и благочестие, соединенные с рассудительностью". Но и из наших учителей не соглашаются ли некоторые с ним в том, что человек с рождения является "образом Бога", становясь "подобием Бога" впоследствии, благодаря достигнутому совершенству?Вот так! Смысл человеческой жизни - в причастности Благу, Идее Бога о человеке! В этом и обожение и в нем нет места сатане-миру с его рефлексами и коллективным бессознательным.
Климент не раз упоминает Даймона - демона по русски (у греков не было различия в наименовании ангелов и демонов). Это наш Ангел-Хранитель, высшая, разумная, часть нашей души, которая смотрит на вещи истинно-сущие, в мир Идей, на Благо, желая уподобиться им и... плачет, взирая на суетящихся детей человеческих.
AeliusHadrianus
activist
Уважаемые читатели,
я решился таки выложить замечательную работу Джона Диллона "Средний платонизм":
https://nsu.ru/classics/plato/dillon_mp.htm
Диллон - ирландский философ, историк античности, специалист по истории платонизма и философии поздней античности. Учился в Оксфорде, защитил докторскую диссертацию и позднее преподавал в Университете Калифорнии (Беркли) с 1969 по 1977. С 1980 по 2006 — королевский профессор (Regius Professor) греческого языка и классической филологии, с 2006 — заслуженный профессор в отставке (Emeritus Professor). Автор более десятка книг и множества статей, член Международного общества исследования неоплатонизма.
В предисловии к русскому изданию, он пишет: "... Разумеется, сами платоники в это время не осознавали себя как «средние» платоники... Историческая значимость этого периода сводится не только к тому, что философы,
о которых идет речь в этой книге, подготовили почву для нового платонического синтеза, осуществленного Плотином и его школой. Не менее важным является то обстоятельство, что именно этот тип платонизма оказал влияние на первых отцов церкви, когда они начали работать над философскими основаниями христианского учения. Именно средний платонизм оказался той основой, на которой (непосредственно и благодаря влиянию иудейского платоника Филона) было воздвигнуто здание философской теологии Восточной и Западной церквей."
Очевидно, Джон ни разу не беседовал лично с живыми представителями упоминаемой Восточной Церкви, иначе его исследование бы дополнилось многими непереводимыми эпитетами об этом явлении..))
Изучать или не знакомиться с этим объемным трудом, решать вам. Если вы помните, я каждый год начинаю свои посты с разбора некоторых моментов классической греческой философии и не зря. Без этого мы все окажемся толкущими воду в ступе. Отец Истины Един как и Его Сын, Логос - Христос, Разум, несущий Единое во множество. Несущий Его к своим, тем кто от Единого. Это евхаристия Божия.
И как выше Климент говорил о философии, что это путь, которым образованные и мыслящие люди познают Истину, так и я повторю - Бог красильщик и как за белым цветом скрывается великое множество цветов, так и мы не видя Истины в ее Единстве, можем по искоркам, вспышкам откровения, идей, мыслей и тезисов ощутить каждый свою сторону Её, согласно своему развитию.
Мы есть то, что мы мыслим, а потому давайте дадим душе пищу и хлеб нашему разуму.
Эта работа неплохая пища для ума.
я решился таки выложить замечательную работу Джона Диллона "Средний платонизм":
https://nsu.ru/classics/plato/dillon_mp.htm
Диллон - ирландский философ, историк античности, специалист по истории платонизма и философии поздней античности. Учился в Оксфорде, защитил докторскую диссертацию и позднее преподавал в Университете Калифорнии (Беркли) с 1969 по 1977. С 1980 по 2006 — королевский профессор (Regius Professor) греческого языка и классической филологии, с 2006 — заслуженный профессор в отставке (Emeritus Professor). Автор более десятка книг и множества статей, член Международного общества исследования неоплатонизма.
В предисловии к русскому изданию, он пишет: "... Разумеется, сами платоники в это время не осознавали себя как «средние» платоники... Историческая значимость этого периода сводится не только к тому, что философы,
о которых идет речь в этой книге, подготовили почву для нового платонического синтеза, осуществленного Плотином и его школой. Не менее важным является то обстоятельство, что именно этот тип платонизма оказал влияние на первых отцов церкви, когда они начали работать над философскими основаниями христианского учения. Именно средний платонизм оказался той основой, на которой (непосредственно и благодаря влиянию иудейского платоника Филона) было воздвигнуто здание философской теологии Восточной и Западной церквей."
Очевидно, Джон ни разу не беседовал лично с живыми представителями упоминаемой Восточной Церкви, иначе его исследование бы дополнилось многими непереводимыми эпитетами об этом явлении..))
Платон оставил после себя значительное философское наследие, которое отнюдь не утратило своего значения и после его смерти в 347 г. до н.э. Данная работа посвящена периоду интеллектуальной истории, который охватывает примерно три столетия (ок. 80 г. до н.э. – 220 г. н.э.) и в течение которого это наследие было воспринято многочисленными мыслителями совершенно различных направлений и способностей, выработавшими множество новых положений и выводов, немаловажных для последующих поколений. Именно в этот период возникло все то, что определило дальнейшее развитие платонизма вплоть до начала девятнадцатого столетия, когда немецкие исследователи предприняли сознательную попытку вернуться назад к самому Платону и рассмотреть его сочинения заново, минуя всевозможные позднейшие интерпретации....От себя добавлю, что вы абсолютно ничего не поймете ни в христианстве, ни в гностицизме, ни во многих других - да практически всех учениях как указанного периода, так и позднейших, до современных лет, без понимания этого явления.
Средние платоники, как нам предстоит увидеть, осциллируют между двумя полюсами притяжения – перипатетическим и стоическим. Однако к смешению этих влияний (по крайней мере, со времен Антиоха) они неизменно добавляют представление о трансцендентном высшем принципе и нематериальном умопостигаемом мире, который находится выше нашего мира и выступает по отношению к нему в качестве парадигмы. Пифагорейские влияния также прослеживаются на протяжении всего исследуемого периода. Идея о том, что Платон был учеником Пифагора, творчески или не очень переработавшим учение своего наставника, также присуща всем платоникам, независимо от направления их философии, и особенно тем, которые прямо называли себя последователями Пифагора. И все же на фоне всевозможных различий в конечном итоге вырисовывается сравнительно последовательная доктрина, которая может рассматриваться в качестве цельного платонического наследия, перешедшего от средних платоников к Плотину и его последователям...
Изучать или не знакомиться с этим объемным трудом, решать вам. Если вы помните, я каждый год начинаю свои посты с разбора некоторых моментов классической греческой философии и не зря. Без этого мы все окажемся толкущими воду в ступе. Отец Истины Един как и Его Сын, Логос - Христос, Разум, несущий Единое во множество. Несущий Его к своим, тем кто от Единого. Это евхаристия Божия.
И как выше Климент говорил о философии, что это путь, которым образованные и мыслящие люди познают Истину, так и я повторю - Бог красильщик и как за белым цветом скрывается великое множество цветов, так и мы не видя Истины в ее Единстве, можем по искоркам, вспышкам откровения, идей, мыслей и тезисов ощутить каждый свою сторону Её, согласно своему развитию.
Мы есть то, что мы мыслим, а потому давайте дадим душе пищу и хлеб нашему разуму.
Эта работа неплохая пища для ума.
AeliusHadrianus
activist
Итак, слова "по образу и подобию", как мы уже говорили, означают не телесное сходство, да и невозможно сравнивать существо смертное с бессмертным. Имеется в виду подобие по разуму и способности суждения, которыми Бог запечатлевает меру уподобления ему в благих делах и властном начале. Ведь власть осуществляется не телесными усилиями, но разумным решением...Климент Александрийский, "Ковры или гностические записки в воспоминание об истинной философии"!
(111, 1) Камням свойственно особое, только им присущее состояние. Растениям свойственна способность к росту.
Бессловесным животным, помимо двух предыдущих свойств, присущи стремление и способность восприятия.
(2) Но способность рассуждать доступна лишь человеку. Вследствие этого душа человеческая не должна слепо повиноваться животным побуждениям, но выбирать, не увлекаясь предметом выбора. (3) Душам, падким на обольщения, упомянутые нами силы преподносят в заманчивом свете и красоту, и славу, и любовные утехи, и всякого рода чувственные услады, поступая подобно пастухам, которые сманивают за собой животных, помахивая перед ними зеленой веткой. Затем, обольстив тех, кто не смог отличить истинное наслаждение от ложного и прикрасы временные и суетные от красоты священной, они порабощают беспечных и уводят их в плен. (4) Всякое решение, немедленно отражаясь на душе, оставляет запечатленным в ней свой образ. В результате душа, сама того не ведая, носит в себе этот отпечаток страсти и никогда не расстается. Причина же лежит в предложенном соблазне и нашем согласии его принять…
(71,1) Гностик подвержен только тем страстям, которые необходимы для поддержания тела, таким как голод, жажда и им подобное. (2) Что касается самого спасителя, то было бы абсурдным считать, что и его тело, чтобы существовать, нуждалось в материальной поддержке. Он ел не ради поддержания тела, которое и так поддерживается святой силой, а для того, чтобы те, кто были с ним, не подумали, что он полностью от них отличен. Впрочем, некоторые все равно впоследствии решили, что он явился как видение. Он же был абсолютно бесстрастен (a)paqh/j), не подвластен никаким чувствам, наслаждению или боли. (3) Апостолы, благодаря гностическому наставлению Господа и в силу постоянства и неизменности расположения духа, были способны противостоять не только гневу, страху или желанию, но и таким душевным движениям, которые считаются хорошими, как, например, смелость, преданность, радость или веселие.
(75,1) Совершенно невозможно предположить, чтобы тот, кто однажды стал совершенным через любовь и непрестанно и ненасытно вкушает беспредельную радость созерцания, был все еще способен получать удовольствие от мелкого и приземленного. (2) Ибо какая разумная причина может повернуть назад к благам этого мира того, кто достиг "недостижимого света"...Поэтому, устремляясь к Господу через любовь, которую он питает к нему, хотя и его скиния видима на земле, он не покидает эту жизнь (ведь это не позволено ему), но очищает свою душу от страстей (поскольку это даровано ему) и живет, умертвив свои желания и используя свое тело только с пределах самого необходимого и не позволяя ему разрушиться.
Я вижу то, что уже в конце 2-го века об "истинной философии" можно было только воспоминать.
Будем помнить!
AeliusHadrianus
activist
Еще раз, очень кратко, стоит изложить некую сумму о мировоззрении первоначальных христиан-гностиков:
Ханс Йонас "Гностицизм"
"Во имя великого начала иной Жизни из миров света, того высшего, что стоит прежде всех век": это стандартное начало мандейских произведений, и "иная" – постоянный атрибут "Жизни", которая по природе своей не принадлежит этому миру... Понятие иной Жизни является одним из самых впечатляющих слов-символов, с которыми мы сталкиваемся в гностической речи, и оно является новым и в общей человеческой истории.
У него есть эквиваленты во всей гностической литературе, например, в представлениях Маркиона о "другом Боге", или просто "Ином", "Неведомом", "Неименуемом", "Скрытом"; к ним относится и "неведомый Отец" многих христианско-гностических произведений. Его философским двойником служит "абсолютно запредельное" неоплатонической мысли.
"Иная жизнь" происходит откуда-то из другого мира и не принадлежит этому. Для тех же, кто ему принадлежит, она представляется странной, незнакомой и непостижимой; но сей мир, в свою очередь, также непостижим для иной жизни, которая появляется в нем, чтобы обитать здесь как в чужой земле, далекой от ее дома. Потому иную жизнь ожидает участь чужеземца – одинокого, незащищенного и неспособного разобраться в чужой обстановке, полной неведомых ему опасностей.
Чужеземцу (Аллогену) суждено страдать тоской по утраченной родине. Не зная дорог чужой земли, он странствует по ней, как потерянный; освоив же их, он забывает, что он чужеземец, и теряет себя, поддаваясь соблазнам чужого мира и отчуждаясь от своих истоков. Потом он становится "приемным сыном". Это также уготовано ему судьбой. По мере отчуждения от себя страдание чужеземца проходит, но самое это отчуждение выступает кульминацией его трагедии. Осознание своего отчужденного существования, признание своего положения изгнанием служит для чужеземца первым шагом к возвращению, а пробуждение тоски по дому – началом последнего. Такое обращение к истокам становится для чужеземца точкой отсчета нового опыта, источником силы и тайной жизни, неизвестной и совершенно недоступной его окружению, ибо для созданий этого мира она непостижима.
Мы можем, следовательно, определить образ "иной Жизни" не от мира сего как первичный символ гностицизма. Да, христиане-гностики стремятся вернуться домой, в свою Небесную Родину, зная что расстанутся с ветхими лохмотьями тлена: плотью и душой, освободив "внутреннего человека", умную сущность - Идею о себе Бога.
Ибо в Уме Отца могут обитать лишь его Идеи.
Показать спойлер
Теология
Основной чертой гностической мысли является радикальный дуализм, которым определяются отношения между Богом и миром и, соответственно, миром и человеком. Божество абсолютно надмирно и природа его чужда этой вселенной, которая не им создана и не им управляется, и которой оно полностью противоположно; божественное царство света, самодостаточное и далекое, противостоит космосу как царству тьмы. Мир представляет собой творение низших сил, которые, хотя и могут опосредованно происходить от Него, в действительности не знают истинного Бога и препятствуют познанию Его в космосе, которым они управляют. Происхождение этих низших сил, архонтов (правителей), и в общем весь порядок бытия вне Бога, включая мир как таковой, – основная тема гностического хода мысли, примеры которого мы приведем далее. Запредельный Бог скрыт для всех этих созданий и непознаваем в естественных представлениях. Познание Его требует сверхъестественного откровения и воображения, и даже после этого его может быть тяжело выразить иначе, как в отрицательных терминах.
Космология
Вселенная, владение архонтов, подобна бескрайней тюрьме, сокровенным застенком которой выступает Земля, сценическое пространство человеческой жизни.... Религиозная значимость... лежит в представлении о том, что все, находящееся между этим миром и его пределами, предназначено для отделения человека от Бога не только пространственным расстоянием, но и многообразными действующими здесь демоническими силами. Следовательно, безбрежность и множественность космических систем выражают меру, в которой человек отдален от Бога...
Архонты управляют миром как сообща, так и каждый индивидуально в своей сфере, будучи надзирателями космической тюрьмы. Их тираническое правление миром называется гемарменом, вселенским Роком (понятие, взятое из астрологии, но теперь слегка окрашенное гностическим анти-космическим духом). В физическом плане проявлением их власти выступают законы природы; в психическом – законы Моисея, учреждение и применение которых служит инструментом порабощения человека.
Как опекун своей сферы каждый архонт преграждает проход душам, что ищут восхождения после смерти, чтобы предотвратить их уход из мира и возвращение к Богу. Архонты также являются создателями мира, за исключением тех моментов, где эта роль предназначена для их главы, который впоследствии получил имя демиурга (творца мира в платоновском "Тимее") и часто изображался с искаженными чертами ветхозаветного Бога.
Антропология
Человек, главный объект этих безграничных приготовлений, состоит из плоти, души и духа. Но ослабляя первичные принципы, его первоисточник является двойным: мирским и надмирным. Не только тело, но и "душа" представляют собой продукт космических сил, сформировавших тело по образу божественного Изначального Человека и ожививших его своими психическими силами, инстинктами и страстями человеческого естества, которые проистекают из различных космических сфер и связаны с ними, составляя вместе астральную душу человека, его "психе".
Тело и душа человека являются частью мира и подчинены гемармену от начала до конца. Душа служит местом заключения духа, или "пневмы" (которая называется также "искрой"), – частицы божественной материи, попавшей в мир из-за его пределов; и архонты создали человеческий "сосуд" с целью удержания ее в нем как пленницы. Соответственно, подобно тому как в макрокосме человек обнесен оградой семи планетных сфер, в микрокосме человека пневма ограждена семью проистекающими из них покровами души. В своем бездейственном неискупленном положении пневма, таким образом, поглощена душой и плотью; она не сознает себя, пребывает в оцепенении, спит или отравлена ядом мира; короче говоря, она пребывает в "неведении". Ее пробуждение и освобождение достигается с помощью "знания".
Эсхатология
Радикальная природа дуализма предопределяет учение о спасении. Столь же чуждый, столь и запредельный миру Бог всецело пневматичен. Цель гностических устремлений – освобождение "внутреннего человека" из оков мира и возвращение его к изначальному царству света. Необходимым условием этого является познание человеком надмирности Бога и самого себя, то есть своего божественного происхождения, а также своего нынешнего положения, и, соответственно, природы мира, которой обусловлено это его нынешнее положение. Как гласит известное изречение валентиниан:
"Освобождение – это знание того, кем мы были и кем стали; где мы были и куда заброшены; куда мы стремимся и что искупаем; что такое рождение и что – возрождение". (Ехс. Theod. 78. 2)
Появление этого знания, тем не менее, задерживалось из-за существующего положения вещей, так как невежество является сутью мирового существования, собственно первопричиной его появления. В частности, запредельный Бог неизвестен в мире и не может быть из него обнаружен; следовательно, для этого требуется откровение. Необходимость последнего заложена в природе космической ситуации, и его проявление вносит в нее решительные изменения, принимая во внимание то, что "неведение" уже является частью спасения. Носитель откровения является вестником из мира света, который проходит сквозь преграды между сферами, перехитрив архонтов, пробуждает дух от земного сна и передает ему "извне" спасительное знание. Миссия этого запредельного спасителя начинается еще до сотворения мира (после падения божественного элемента, предшествовавшего творению) и движется параллельно его истории. Знание, таким образом, продукт откровения, и несмотря на то, что может называться просто "знанием Бога", включает в себя всю совокупность гностического мифа о Боге, человеке и мире; то есть знание несет в себе элементы теоретической системы. В практическом плане оно является преимущественно "познанием пути", а именно пути души за пределы мира, охватывающего сакраментальные и магические приготовления к ее будущему восхождению, таинственные имена и формулы, способствующие проходу через каждую сферу. Наделенная гносисом, душа после смерти идет вверх, оставляя позади сферы своего физического "облачения". Таким образом дух, освобожденный от чуждых ему влияний, достигает Бога за пределами мира и воссоединяется с божественной субстанцией. В масштабе всеобщей божественной драмы этот процесс является частью восстановления собственной целостности Божества, которая в докосмические времена была ослаблена утратой некоей доли божественной субстанции. В результате этой утраты божество было вовлечено в судьбу мира и нынe пытается восполнить ее посредством вмешательства в космическую историю. По завершении этого процесса божественного собирания себя космос (согласно некоторым системам), лишенный элементов света, придет к концу.
Этика
Обладатели гносиса – пневматики, как они себя называли, – отделяются в этой жизни от основной массы человечества. Непосредственное вдохновение делает личность повелителем не только в сфере познания (отсюда безграничное разнообразие гностических учений), но обуславливает также сферу действий. В целом пневматическая мораль определяется враждебностью к миру и презрением ко всем мирским связям...
Показать спойлер
Ханс Йонас "Гностицизм"
"Во имя великого начала иной Жизни из миров света, того высшего, что стоит прежде всех век": это стандартное начало мандейских произведений, и "иная" – постоянный атрибут "Жизни", которая по природе своей не принадлежит этому миру... Понятие иной Жизни является одним из самых впечатляющих слов-символов, с которыми мы сталкиваемся в гностической речи, и оно является новым и в общей человеческой истории.
У него есть эквиваленты во всей гностической литературе, например, в представлениях Маркиона о "другом Боге", или просто "Ином", "Неведомом", "Неименуемом", "Скрытом"; к ним относится и "неведомый Отец" многих христианско-гностических произведений. Его философским двойником служит "абсолютно запредельное" неоплатонической мысли.
"Иная жизнь" происходит откуда-то из другого мира и не принадлежит этому. Для тех же, кто ему принадлежит, она представляется странной, незнакомой и непостижимой; но сей мир, в свою очередь, также непостижим для иной жизни, которая появляется в нем, чтобы обитать здесь как в чужой земле, далекой от ее дома. Потому иную жизнь ожидает участь чужеземца – одинокого, незащищенного и неспособного разобраться в чужой обстановке, полной неведомых ему опасностей.
Чужеземцу (Аллогену) суждено страдать тоской по утраченной родине. Не зная дорог чужой земли, он странствует по ней, как потерянный; освоив же их, он забывает, что он чужеземец, и теряет себя, поддаваясь соблазнам чужого мира и отчуждаясь от своих истоков. Потом он становится "приемным сыном". Это также уготовано ему судьбой. По мере отчуждения от себя страдание чужеземца проходит, но самое это отчуждение выступает кульминацией его трагедии. Осознание своего отчужденного существования, признание своего положения изгнанием служит для чужеземца первым шагом к возвращению, а пробуждение тоски по дому – началом последнего. Такое обращение к истокам становится для чужеземца точкой отсчета нового опыта, источником силы и тайной жизни, неизвестной и совершенно недоступной его окружению, ибо для созданий этого мира она непостижима.
Мы можем, следовательно, определить образ "иной Жизни" не от мира сего как первичный символ гностицизма. Да, христиане-гностики стремятся вернуться домой, в свою Небесную Родину, зная что расстанутся с ветхими лохмотьями тлена: плотью и душой, освободив "внутреннего человека", умную сущность - Идею о себе Бога.
Ибо в Уме Отца могут обитать лишь его Идеи.
AeliusHadrianus
activist
Подчиненность души космическим силам обусловлена тем, что на самом деле она является порождением этих космических сил. Это их эманация; и положение этой страдающей психе или того, что с ней связано, является частью положения духа в космосе. Космос здесь представляет собой демоническую систему – "нет части космоса, свободной от демонов" (С.Н. IX. 3); и если душа служит представительством космоса во внутренней сущности человека, если через душу сам "мир" проявляется в человеке, то внутренняя сущность человека выступает естественной сценой демонической деятельности, а он сам подпадает под игру сил, которую не может контролировать.Там же.
Эти силы могут рассматриваться как действующие извне, но они могут так действовать, потому что у них есть двойник в самом человеческом строении, готовый подвергнуться их влиянию. И они, имеющие могущественного главу, выступающие против божественного влияния, изолированные как космическая система, происходят из запредельной сферы и, развившиеся как внутренний дух, являются психе. Следовательно, естественное состояние человека – быть жертвой чуждых ему сил, которых еще так много для него, и требуется чудотворное пришествие гносиса извне, чтобы дать возможность заключенной в темнице пневме обрести себя.
"Те, кто просвещен в своей духовной части лучом божественного света – и они есть, но их немного – от этих демонов воздерживаются... все другие ведутся и влекутся в своих душах и телах демонами, любящими и лелеющими свои деяния... Все это земное правление демонов осуществляется через органы наших тел, и это правление Гермес называет "гемарменом" (С.H. XV. 16).
Это интериоризированный аспект космической судьбы, обозначающий власть мира как моральный принцип: в этом смысле гемармен есть то правление, которое космические правители осуществляют над нами через нас самих, и его проявлением представляется человеческий порок любого рода, и его общее начало – не что иное, как наша заброшенность в мир.
Таким образом, внутренне мировое существование является, в сущности, состоянием бытия, одержимого миром... Скорее, в более позднем источнике мы даже сталкиваемся как с термином, противоположным духовному человеку, с выражением "демонический человек" вместо обычного "психический" или "саркический" (плотский).
Каждый человек, так объясняет текст, от рождения одержим своим демоном, которого может изгнать только мистическая сила или молитва после усмирения всех страстей. В этом опустошенном состоянии душа объединяется с Духом как невеста с женихом. Душа, которая не достигает таким образом Христа, остается "демонической" и становится обиталищем "змей". Чтобы ощутить глубокий разрыв между этой позицией и греческой, нужно лишь вспомнить греческое учение о "демоне-стороже, который с нами с нашего рождения", и вообще сравнить искаженное понятие "демона" в гностицизме и христианстве с классическим, которое обозначает бытие выше человека в божественной иерархии. Пропасть так же велика, как между двумя концепциями космоса, прямой функцией от которых является понятие "демон".
Существует маленькое отступление от классической идеи единства и самостоятельности личности. В противоположность гордой и в чем-то поверхностной самонадеянности стоической психологии Я как полного хозяина в своем собственном доме, получающей полное знание того, что есть и что будет, ужасающий гностический взгляд смотрит на внутреннюю жизнь как на пропасть, из которой поднялись управлять нашим бытием темные силы, не управляемые нашей волей, так как сама эта воля является инструментом и исполнителем этих сил. Это основное условие человеческой недостаточности.
"Что есть Бог? неизменное благо; что есть человек? неизменное зло" (Stob. Eel. I. 277. 17). Предавшаяся демоническому вихрю собственных страстей, безбожная душа кричит: "Я горю, я в огне... несчастную, меня пожирают злые, что обладают мной" (С.Н. X. 20). Даже противоположный опыт духовной свободы, скорее, представляет восприятие, чем деятельность: "духовная часть души свободна от покорения демонами и готовится постигнуть Бога в себе" (С.Н. XV. 15).
С этой общей концепцией внутренней жизни согласуется то, что душа часто определяется как вместилище, занятое различными духовными силами, что бьются за обладание ею. Валентин сравнивает человеческое сердце с двором, куда все приходят жить, и говорит: "Таким образом, сердце, покуда оно не повстречается с провидением, нечисто, будучи обиталищем многих демонов" (Clem. Alex. Strom. II. 20.114).
Василид называет человека "обиталищем множества различных духов" (ibid. 113); и даже неоплатоник Порфирий выражается в том же духе: "Где существует неведение Бога, там обязательно должен обитать злой демон; поскольку, как вы уже узнали, душа есть вместилище или богов, или демонов" (Ad Marc. XXI).
Я, опираясь на личный опыт, прошу читателей отнестись к изложенному со всей серьезностью. Это не сказки и не миф, а объективная реальность, скрытая за своеобразной терминологией. Тут нет предмета веры.
Я знаю, что это так.
AeliusHadrianus
activist
Уважаемые читатели,
с вашего позволения я продолжу прямым текстом. Излагаемое настолько важно, поскольку расставляет акценты, упорядочивая разрозненные идеи в наших головах. Смутные образы обретают твердое основание.
До сих пор мы рассматривали гностический мир идей как таковой не глубже, чем через случайные ссылки на культурную подоплеку, против которой он выступал. Рассказ велся о его отношениях с иудаистским и христианским окружением, которое было пришлым в мире греко-римской цивилизации. Гностицизм по отношению к этим более близким системам мысли был неортодоксален и разрушителен, но его революционный характер полностью вышел на свет только в противовес классическому языческому миру представлений и ценностей, поставленного во главу конфликта. Гностический вызов был одним из выражений кризиса, который испытывала культура в общем. Чтобы понять гностицизм как таковой, надо понять его вызов – неотъемлемую часть его сущности.
Отношение к космосу у греков.
Не существует для сравнения двух миров – нового и старого, атакующего и атакуемого – более выдающегося символа, где раскрывается сущность каждого из них, чем понятие "космоса". Благодаря долгой традиции этот термин греческого ума облечен высочайшим религиозным достоинством. Само слово своим буквальным значением выражает позитивную оценку объекта – любого объекта – которому оно соответствует как описательный термин, поскольку космос означает в общем "порядок", во всяком случае, в мире или в доме, в государстве или жизни: это – термин восхваления и даже восхищения. Таким образом, когда это слово применяется к вселенной и закрепляется за ней как выдающийся образец, оно не просто обозначает нейтральный факт все-что-есть, количественную сущность (как делает термин "Все"), но выражает специфическое и для греческого ума облагороженное качество данного целого; это и есть порядок.
Вселенная рассматривалась как совершенный образец порядка, а не только как самый широкий случай, и в то же самое время как причина всего порядка в особенности, который только в какой-то степени может приблизиться к этому целому. Опять же, так как заметной стороной порядка является красота, а его внутренним началом – ум, Все как совершенный порядок должно быть и красивым, и разумным в высшей степени. Действительно, эта ограниченная физическая вселенная, обозначенная именем "космос", рассматривалась как божественное бытие и часто открыто называлась богом, в конечном итоге даже Богом. Как таковая, она была, разумеется, больше, чем просто физической системой в том смысле, в котором мы привыкли понимать термин "физическая". Как порождающие, дающие жизнь силы природы выказывают присутствие души, а извечный порядок и гармония небожителей показывают действие упорядоченного ума, мир должен рассматриваться как одно одушевленное и разумное, и даже мудрое целое. Уже Платон, хотя и безотносительно к космосу как к высочайшему бытию как таковому, называл его высшим умным бытием, "богом" и "поистине живым творением с душой и умом".
Монизм стоиков привел к полной тождественности космического и божественного, вселенной и Бога.
Цицерон во второй книге "О природе богов" дает красноречивое выражение этому теологическому статусу видимой вселенной. Поскольку его доказательство, составленное из элементов стоических источников, в высшей степени поучительно, мы приводим его здесь почти полностью, указывая главные логические этапы вставными заголовками:
Невозможно себе представить большую противоположность гностической позиции. Давайте сформулируем основу, которую подчеркивает Цицерон.
Этот мир – Все, и ничего не существует вне его; он совершенен, и нет ничего равного ему по совершенству; он совершенен как все его части, и части в разной степени разделяют его совершенство; в целом он одушевлен, разумен и мудр, и некоторые из этих атрибутов выражены и в некоторых его частях; доказательством его мудрости является совершенный порядок целого (особенно вековечная гармония небесных движений); части, несомненно, менее совершенны, чем целое: это относится и к человеку, который, хотя и наделен высочайшими космическими атрибутами – душой и умом, все же не самое совершенное бытие, поскольку он не естественно, но лишь потенциально мудр, тогда как ум космоса вечно находится в состоянии мудрости; но человек, помимо естественной доли в качестве части совершенства божественной вселенной, имеет также возможность совершенствовать себя, приспосабливая свое бытие к этому целому через созерцание его в своем понимании и подражании ему в своем поведении. Почитание космоса есть почитание того целого, частью которого является человек.
Как же они заблуждались! Теперь мы это знаем не только благодаря собственным перипетиям в жизни, но и огромному научному знанию о мире, о месте человека в нем, о движущих силах индивида и общества, об общественном устройстве.
Наука полностью подтверждает гностический взгляд на вещи!
с вашего позволения я продолжу прямым текстом. Излагаемое настолько важно, поскольку расставляет акценты, упорядочивая разрозненные идеи в наших головах. Смутные образы обретают твердое основание.
До сих пор мы рассматривали гностический мир идей как таковой не глубже, чем через случайные ссылки на культурную подоплеку, против которой он выступал. Рассказ велся о его отношениях с иудаистским и христианским окружением, которое было пришлым в мире греко-римской цивилизации. Гностицизм по отношению к этим более близким системам мысли был неортодоксален и разрушителен, но его революционный характер полностью вышел на свет только в противовес классическому языческому миру представлений и ценностей, поставленного во главу конфликта. Гностический вызов был одним из выражений кризиса, который испытывала культура в общем. Чтобы понять гностицизм как таковой, надо понять его вызов – неотъемлемую часть его сущности.
Отношение к космосу у греков.
Не существует для сравнения двух миров – нового и старого, атакующего и атакуемого – более выдающегося символа, где раскрывается сущность каждого из них, чем понятие "космоса". Благодаря долгой традиции этот термин греческого ума облечен высочайшим религиозным достоинством. Само слово своим буквальным значением выражает позитивную оценку объекта – любого объекта – которому оно соответствует как описательный термин, поскольку космос означает в общем "порядок", во всяком случае, в мире или в доме, в государстве или жизни: это – термин восхваления и даже восхищения. Таким образом, когда это слово применяется к вселенной и закрепляется за ней как выдающийся образец, оно не просто обозначает нейтральный факт все-что-есть, количественную сущность (как делает термин "Все"), но выражает специфическое и для греческого ума облагороженное качество данного целого; это и есть порядок.
Вселенная рассматривалась как совершенный образец порядка, а не только как самый широкий случай, и в то же самое время как причина всего порядка в особенности, который только в какой-то степени может приблизиться к этому целому. Опять же, так как заметной стороной порядка является красота, а его внутренним началом – ум, Все как совершенный порядок должно быть и красивым, и разумным в высшей степени. Действительно, эта ограниченная физическая вселенная, обозначенная именем "космос", рассматривалась как божественное бытие и часто открыто называлась богом, в конечном итоге даже Богом. Как таковая, она была, разумеется, больше, чем просто физической системой в том смысле, в котором мы привыкли понимать термин "физическая". Как порождающие, дающие жизнь силы природы выказывают присутствие души, а извечный порядок и гармония небожителей показывают действие упорядоченного ума, мир должен рассматриваться как одно одушевленное и разумное, и даже мудрое целое. Уже Платон, хотя и безотносительно к космосу как к высочайшему бытию как таковому, называл его высшим умным бытием, "богом" и "поистине живым творением с душой и умом".
Монизм стоиков привел к полной тождественности космического и божественного, вселенной и Бога.
Цицерон во второй книге "О природе богов" дает красноречивое выражение этому теологическому статусу видимой вселенной. Поскольку его доказательство, составленное из элементов стоических источников, в высшей степени поучительно, мы приводим его здесь почти полностью, указывая главные логические этапы вставными заголовками:
Показать спойлер
[Общее утверждение]
"Затем существует природный [жар], который удерживает вместе и поддерживает вселенную, и он обладает и чувствительностью, и разумом. Так как все, что не отделено и просто, соединенное и связанное с другими вещами, должно иметь руководящее начало. В человеке это разум, в тварях – нечто подобное разуму [чувство], из которого вырастают влечения... В каждом классе вещей ничто не может быть или не должно быть более прекрасным, чем его руководящее начало. С этих пор тот элемент, где пребывает руководящее начало Природы в целом, должен быть лучшим из всех вещей и наиболее достойным власти и управления всеми вещами. Теперь мы видим, что в определенных частях космоса – и нет ничего в космосе, что не было бы частью целого – существуют чувствительность и разум. В той части, в которой пребывает руководящее начало космоса, подобные качества, следовательно, должны быть обязательно представлены – только сильнее и в более грандиозном масштабе. Поэтому космос должен быть и мудрым, поскольку вещество, что окружает и держит все вещи, должно превосходить совершенство его ума; и это означает, что космос есть Бог и что все его специфические силы содержатся в божественной природе...
[Специальные доказательства: чувствительность и душа]
Видя, что люди и твари ожили благодаря этому теплу и его силе, и они двигаются и чувствуют, и будет абсурдом сказать, что космос лишен чувствительности, он, который оживлен теплом, что есть целое, и свободен, и чист, и также наиболее силен и подвижен... Поскольку жар двигается не по внешнему толчку, но спонтанно и сам по себе [и поскольку согласно Платону самодвижение – это только душа], вывод таков, что космос – одушевлен.
[Разумность]
Затем то, что космос одарен разумностью, также является очевидным из рассуждения, что космос [как целое] должен быть выше любой обособленной сущности. Как каждый отдельный член нашего тела менее ценен, чем мы сами, так и всеобщность космоса несомненно обладает большей ценностью, чем любая его часть. Если это справедливо, то вселенная должна быть разумна; поскольку если это не так, человек, который является частью вселенной и который обладает умом, был бы большей ценностью, чем весь космос.
[Мудрость]
Кроме того, если мы начнем с первых и только что начатых существований и перейдем к последним и совершенным, мы неизбежно достигнем порядка богов... [Восхождение идет от растений через животных к человеку]... Но четвертый и самый высший порядок присутствует у тех существований, что рождены изначально благими и мудрыми, и которым правильная и постоянная разумность присуща с самого начала, качество, которое должно считаться сверхчеловеческим и может принадлежать только Богу, говорим – космосу, в котором обязательно присутствует эта совершенная и абсолютная разумность.
Далее, невозможно отрицать, что для каждого упорядоченного целого существует положение, представляющее его окончательное совершенство. В случае с виноградной лозой или со скотом мы можем осознать, как Природа, если не разрушенная некоторым родом жестокости, следует своему прямому курсу по направлению к свершению... Даже для Природы в целом, но в намного большей степени, должно существовать что-то, что делает ее полной и совершенной. Итак, существует много внешних обстоятельств, чтобы сохранить совершенство других существований; но ничто не может препятствовать вселенской Природе, потому что она сама заключает и содержит все специфические природы. Следовательно, необходимо существование этого четвертого и высшего порядка, который без внешней силы может влиять на нее; и это тот порядок, в котором должна находиться вселенская Природа.
[Вывод из всего доказательства]
Теперь поскольку она такова, что превосходит все другие вещи и ни одна вещь не может препятствовать ей, необходимо, чтобы космос был разумен и даже мудр. Что может быть глупее, чем отрицать, что та Природа, которая охватывает все, наиболее прекрасна, или, если это допускается, отрицать, что она, во-первых, одушевлена, во-вторых, разумна и мысляща, и в-третьих, мудра? Как иначе она была бы самой прекрасной? Поскольку если она была бы подобна растениям или тварям, она бы рассматривалась скорее как низшее, нежели высшее бытие. Опять же, если она разумна, но не изначально мудра, положение космоса уступало бы положению человека; поскольку человек может стать мудрым, но если космос во время начальных эонов прошлого утратил мудрость, он определенно никогда не приобретет ее, и таким образом будет уступать человеку. Так как это абсурд [!], следует считать, что с самого начала космос был и мудрым, и Богом. И не существует ничего, кроме космоса, из чего ничто не исчезает и что во всех деталях и частях достойно, совершенно и завершено.
[Положение человека]
Хрисипп должным образом отметил, что как щит существует только для защиты и ножны для меча, так все, за исключением вселенной, было брошено в бытие во благо чего-то еще... [растения – на благо животным, животные – на благо человеку]. Сам человек, однако, родился, чтобы созерцать космос и подражать ему; он далеко отстоит от совершенного бытия, но сам есть маленькая часть совершенства.
Заключительное утверждение о Цели человеческого существования в структуре вещей исполнено глубокой значимости. Оно создает связь между космологией и этикой, между обожествлением вселенной и идеалом человеческого совершенства: задачей человека является теоретическое созерцание и практическое "подражание" вселенной, последнее объясняется в более полном утверждении как "подражание порядку небес по образу и верности их жизни" (Cicero, Cato Major XXI. 77).
"Затем существует природный [жар], который удерживает вместе и поддерживает вселенную, и он обладает и чувствительностью, и разумом. Так как все, что не отделено и просто, соединенное и связанное с другими вещами, должно иметь руководящее начало. В человеке это разум, в тварях – нечто подобное разуму [чувство], из которого вырастают влечения... В каждом классе вещей ничто не может быть или не должно быть более прекрасным, чем его руководящее начало. С этих пор тот элемент, где пребывает руководящее начало Природы в целом, должен быть лучшим из всех вещей и наиболее достойным власти и управления всеми вещами. Теперь мы видим, что в определенных частях космоса – и нет ничего в космосе, что не было бы частью целого – существуют чувствительность и разум. В той части, в которой пребывает руководящее начало космоса, подобные качества, следовательно, должны быть обязательно представлены – только сильнее и в более грандиозном масштабе. Поэтому космос должен быть и мудрым, поскольку вещество, что окружает и держит все вещи, должно превосходить совершенство его ума; и это означает, что космос есть Бог и что все его специфические силы содержатся в божественной природе...
[Специальные доказательства: чувствительность и душа]
Видя, что люди и твари ожили благодаря этому теплу и его силе, и они двигаются и чувствуют, и будет абсурдом сказать, что космос лишен чувствительности, он, который оживлен теплом, что есть целое, и свободен, и чист, и также наиболее силен и подвижен... Поскольку жар двигается не по внешнему толчку, но спонтанно и сам по себе [и поскольку согласно Платону самодвижение – это только душа], вывод таков, что космос – одушевлен.
[Разумность]
Затем то, что космос одарен разумностью, также является очевидным из рассуждения, что космос [как целое] должен быть выше любой обособленной сущности. Как каждый отдельный член нашего тела менее ценен, чем мы сами, так и всеобщность космоса несомненно обладает большей ценностью, чем любая его часть. Если это справедливо, то вселенная должна быть разумна; поскольку если это не так, человек, который является частью вселенной и который обладает умом, был бы большей ценностью, чем весь космос.
[Мудрость]
Кроме того, если мы начнем с первых и только что начатых существований и перейдем к последним и совершенным, мы неизбежно достигнем порядка богов... [Восхождение идет от растений через животных к человеку]... Но четвертый и самый высший порядок присутствует у тех существований, что рождены изначально благими и мудрыми, и которым правильная и постоянная разумность присуща с самого начала, качество, которое должно считаться сверхчеловеческим и может принадлежать только Богу, говорим – космосу, в котором обязательно присутствует эта совершенная и абсолютная разумность.
Далее, невозможно отрицать, что для каждого упорядоченного целого существует положение, представляющее его окончательное совершенство. В случае с виноградной лозой или со скотом мы можем осознать, как Природа, если не разрушенная некоторым родом жестокости, следует своему прямому курсу по направлению к свершению... Даже для Природы в целом, но в намного большей степени, должно существовать что-то, что делает ее полной и совершенной. Итак, существует много внешних обстоятельств, чтобы сохранить совершенство других существований; но ничто не может препятствовать вселенской Природе, потому что она сама заключает и содержит все специфические природы. Следовательно, необходимо существование этого четвертого и высшего порядка, который без внешней силы может влиять на нее; и это тот порядок, в котором должна находиться вселенская Природа.
[Вывод из всего доказательства]
Теперь поскольку она такова, что превосходит все другие вещи и ни одна вещь не может препятствовать ей, необходимо, чтобы космос был разумен и даже мудр. Что может быть глупее, чем отрицать, что та Природа, которая охватывает все, наиболее прекрасна, или, если это допускается, отрицать, что она, во-первых, одушевлена, во-вторых, разумна и мысляща, и в-третьих, мудра? Как иначе она была бы самой прекрасной? Поскольку если она была бы подобна растениям или тварям, она бы рассматривалась скорее как низшее, нежели высшее бытие. Опять же, если она разумна, но не изначально мудра, положение космоса уступало бы положению человека; поскольку человек может стать мудрым, но если космос во время начальных эонов прошлого утратил мудрость, он определенно никогда не приобретет ее, и таким образом будет уступать человеку. Так как это абсурд [!], следует считать, что с самого начала космос был и мудрым, и Богом. И не существует ничего, кроме космоса, из чего ничто не исчезает и что во всех деталях и частях достойно, совершенно и завершено.
[Положение человека]
Хрисипп должным образом отметил, что как щит существует только для защиты и ножны для меча, так все, за исключением вселенной, было брошено в бытие во благо чего-то еще... [растения – на благо животным, животные – на благо человеку]. Сам человек, однако, родился, чтобы созерцать космос и подражать ему; он далеко отстоит от совершенного бытия, но сам есть маленькая часть совершенства.
Заключительное утверждение о Цели человеческого существования в структуре вещей исполнено глубокой значимости. Оно создает связь между космологией и этикой, между обожествлением вселенной и идеалом человеческого совершенства: задачей человека является теоретическое созерцание и практическое "подражание" вселенной, последнее объясняется в более полном утверждении как "подражание порядку небес по образу и верности их жизни" (Cicero, Cato Major XXI. 77).
Показать спойлер
Этот мир – Все, и ничего не существует вне его; он совершенен, и нет ничего равного ему по совершенству; он совершенен как все его части, и части в разной степени разделяют его совершенство; в целом он одушевлен, разумен и мудр, и некоторые из этих атрибутов выражены и в некоторых его частях; доказательством его мудрости является совершенный порядок целого (особенно вековечная гармония небесных движений); части, несомненно, менее совершенны, чем целое: это относится и к человеку, который, хотя и наделен высочайшими космическими атрибутами – душой и умом, все же не самое совершенное бытие, поскольку он не естественно, но лишь потенциально мудр, тогда как ум космоса вечно находится в состоянии мудрости; но человек, помимо естественной доли в качестве части совершенства божественной вселенной, имеет также возможность совершенствовать себя, приспосабливая свое бытие к этому целому через созерцание его в своем понимании и подражании ему в своем поведении. Почитание космоса есть почитание того целого, частью которого является человек.
Как же они заблуждались! Теперь мы это знаем не только благодаря собственным перипетиям в жизни, но и огромному научному знанию о мире, о месте человека в нем, о движущих силах индивида и общества, об общественном устройстве.
Наука полностью подтверждает гностический взгляд на вещи!
AeliusHadrianus
activist
Гностическая переоценка
Гностическое нападение на классическую позицию отобрало это наиболее ценное понятие Космоса для его наиболее радикальной переоценки. Сохраняя это имя для мира, гностики сохранили идею порядка как главную особенность того, что они постановили обесценить. Как мы увидим, когда обратимся к понятию судьбы, это истинные особенности порядка, управления и закона, которые не только покинули гностически переинтерпретированный мир, но даже увеличили свою силу и воздействие на человека – но по своему духовному качеству, своему значению, своей ценности полностью изменились.
Таким образом, тьма мира обозначает не только бытие, чуждое Богу и лишенное его света, но также бытие силы, отчужденной от Бога. Короче говоря, оно обозначает в конечном счете духовное, не просто физическое явление, и парадоксальным путем гностический космос есть теологическая сущность, как и у стоиков. Эта Сущность - Зла и противна Богу. Соответственно, мир имеет свой собственный дух, его Бог – князь этого мира (Дух мира сего по ап. Павлу). Но это не Все, что было у греков: оно ограничено и его превосходит то, что в сущности является немировым и отрицанием всего, что есть мир. Как мир – то, что отчуждено от Бога, так Бог есть то, что отчуждено и освобождено от мира. Бог как отрицание мира обладает нигилистической функцией по отношению ко всем внутренне-мировым приспособлениям и ценностям. Но мир не менее реален... Иными словами, перемещение истинной божественности из мира не лишает его реальности и не делает его просто тенью или иллюзией (как в определенных учениях индийского мистицизма). С теологически серьезной точки зрения, насколько стоический космос был объектом любви, благоговения и доверия, настолько же серьезно гностический космос являлся объектом ненависти, презрения и страха.
И здесь мы вспомним еще раз о роли представления о порядке. Как уже говорилось, вселенная гностического видения, хотя и не обладающая почитанием греческого космоса, все же остается космосом, то есть порядком, и порядком в полном смысле слова. Он называется так теперь с новым и ужасным ударением, ударением, однажды внушившим благоговение, и непочтительным, беспокоящим и мятежным: ведь этот порядок чужд человеческим стремлениям. Чужд Духу Божьему в нас. Недостаток природы лежит не в любом изъяне порядка, но во всеохватной его завершенности. Творение Демиурга, этого антигероя знания, является исчерпывающей системой, управляемой законом. Но космический закон, однажды определенный как выражение ума, с которым человеческий ум может общаться в акте познания и который он может обрести при формировании поведения, виден теперь только в аспекте принуждения, который разрушает человеческую свободу. Космический логос стоиков заменили гемарменом, деспотической космической судьбой. Об этой отдельной особенности мы еще будем говорить. Как общий принцип, обширность, сила и совершенство порядка вызывают больше не созерцание и подражание, но отвращение и протест. Бог этого мира, творя его, "соединился со своим безумием", а не с Истиной.
" Не зная истины, оно (заблуждение) появилось в творении, готовя в силе (и) в красоте замену истине.", - Евангелие Истины.
Гностическое нападение на классическую позицию отобрало это наиболее ценное понятие Космоса для его наиболее радикальной переоценки. Сохраняя это имя для мира, гностики сохранили идею порядка как главную особенность того, что они постановили обесценить. Как мы увидим, когда обратимся к понятию судьбы, это истинные особенности порядка, управления и закона, которые не только покинули гностически переинтерпретированный мир, но даже увеличили свою силу и воздействие на человека – но по своему духовному качеству, своему значению, своей ценности полностью изменились.
Показать спойлер
Будет преувеличением сказать, что божественность космического порядка превратилась в свою противоположность. Порядок и закон здесь тоже являются космосом, но суровым и неблагоприятным порядком, тираническим и злым законом, лишенным смысла и благости, чуждым целям человека и его внутренней сущности, не имеющим предмета сообщения и подтверждения. Мир, освобожденный от божественной сущности, имеет свой порядок: порядок пустоты божественности. Таким образом, метафизическое обесценивание мира доходит до концептуального источника представления о космосе, то есть понятия порядка как такового, и оно, со всеми его искаженными свойствами, включается в новую, менее качественную концепцию физической вселенной. Таким образом, термин "космос", наделенный всеми его семантическими ассоциациями, может перейти в гностическое использование и может там, с перевернутым ценностным знаком, стать столь же символичным, как и в греческой традиции.
"Космос", следовательно, становится во вновь появившемся взгляде на вещи подчеркнуто отрицательным понятием, возможно, довольно сильно подчеркнутым, поскольку здесь оно более эмоционально нагружено, чем когда оно существовало в греческой мысли как позитивное. Эта отрицательная концепция, разумеется, уравновешивает новую положительную концепцию надмирного божества. В отрывке из Цицерона мы находим, что космос есть Все, т.е. ничто не существует за его пределами и не существует ничего, что не было бы его частью, и что это всеобъемлющее целое есть Бог. Это – специфическая позиция стоического пантеизма; но и в структуре Аристотеля отношение Природы к божественному Нусу, хотя последний не присущ миру, приводит в конечном счете к тому же результату представления мира как проявления божественного; и даже высший трансцендентализм Плотина оставляет эту связь нетронутой.
Гностический Бог не просто внемирен и надмирен, но в своем конечном значении противомирен. Возвышенное единство космоса и Бога сломалось, двое разорвались, и открывшаяся пропасть никогда полностью не закроется: Бог и мир, Бог и природа, дух и природа разъединились, стали чужими друг другу, даже противоположными. Но если эти двое чужды друг другу, тогда и человек и мир чужды друг другу, и это с точки зрения чувства действительно подобно первичному явлению. Существует фундаментальный опыт переживания абсолютного разрыва между человеком и тем, где он ощущает себя временно проживающим, – миром. Греческая мысль была способна к грандиозному выражению человеческой принадлежности миру (если не откровенно земной жизни), и через познание, что вызывает любовь, стремилась увеличить близость с родственной сущностью всей природы: гностическая мысль вдохновлялась мучительным открытием человеческого космического одиночества, полной непохожести его бытия на бытие вселенной во всем объеме. Это дуалистическое настроение лежит в основе всей гностической позиции и объединяет очень разнообразные, более или менее систематические выражения, которые эта позиция получила в гностическом ритуале и вере. Это – на первичной основе человеческого дуалистического настроения – страстно прочувствованный опыт человека, который оставили отчетливо выраженные дуалистические доктрины.
Дуализм между человеком и миром постулируется в качестве его метафизического двойника – дуализма между миром и Богом. Это двойственность не дополнительных, но противоположных терминов, полярность несовместимого, и это явление господствует в гностической эсхатологии. Гностическая доктрина выражает двойственность, или скорее ощущение, лежащее в ее основе, с различных объективных позиций. Теологический аспект утверждает, что божественность не принимает участия в заботах о физической вселенной: что истинный Бог, строго надмирный, не открыт и даже не указан миру, и, следовательно, Неизвестный, совершенно Другой, непознаваемый с точки зрения любой мирской аналогии. Соответственно, космологическая позиция утверждает, что мир есть творение не Бога, но некоего низшего начала, чье низкое положение есть искажение божественного, и главные особенности которого – сила и власть. И антропологический аспект утверждает, что внутренняя суть, внутреннее Я человека не является частью мира, творения и владения Демиурга, но появляется в пределах этого мира как всецело запредельная и несоизмеримая со всеми космическими формами бытия, поскольку является их надмирным двойником, неизвестным Богом извне.
Новый словарь отражает переворот значения как свершившийся семантический факт: "космос" и подобные производные выражения, такие как "космический", "из космоса" и т.д., фигурируют в гностической речи как уничижительные термины, и это словоупотребление становится терминологичным.
Но следует отметить, что негативность понятия "космос" не просто знаменует отсутствие божественных значений во вселенной: его сочетание с такими словами как "тьма", "смерть", "неведение" и "зло" показывает его связанным с качеством, противоположным божественному. То есть вопреки современной аналогии, удаление божественного из космоса оставляет последний не нейтральным, ценностно-безразличным, просто физическим явлением, но разделяющей силой, самоопределение которой за пределами Бога увлекает направление воли прочь от Бога; и его существование есть воплощение этой воли.
"Космос", следовательно, становится во вновь появившемся взгляде на вещи подчеркнуто отрицательным понятием, возможно, довольно сильно подчеркнутым, поскольку здесь оно более эмоционально нагружено, чем когда оно существовало в греческой мысли как позитивное. Эта отрицательная концепция, разумеется, уравновешивает новую положительную концепцию надмирного божества. В отрывке из Цицерона мы находим, что космос есть Все, т.е. ничто не существует за его пределами и не существует ничего, что не было бы его частью, и что это всеобъемлющее целое есть Бог. Это – специфическая позиция стоического пантеизма; но и в структуре Аристотеля отношение Природы к божественному Нусу, хотя последний не присущ миру, приводит в конечном счете к тому же результату представления мира как проявления божественного; и даже высший трансцендентализм Плотина оставляет эту связь нетронутой.
Гностический Бог не просто внемирен и надмирен, но в своем конечном значении противомирен. Возвышенное единство космоса и Бога сломалось, двое разорвались, и открывшаяся пропасть никогда полностью не закроется: Бог и мир, Бог и природа, дух и природа разъединились, стали чужими друг другу, даже противоположными. Но если эти двое чужды друг другу, тогда и человек и мир чужды друг другу, и это с точки зрения чувства действительно подобно первичному явлению. Существует фундаментальный опыт переживания абсолютного разрыва между человеком и тем, где он ощущает себя временно проживающим, – миром. Греческая мысль была способна к грандиозному выражению человеческой принадлежности миру (если не откровенно земной жизни), и через познание, что вызывает любовь, стремилась увеличить близость с родственной сущностью всей природы: гностическая мысль вдохновлялась мучительным открытием человеческого космического одиночества, полной непохожести его бытия на бытие вселенной во всем объеме. Это дуалистическое настроение лежит в основе всей гностической позиции и объединяет очень разнообразные, более или менее систематические выражения, которые эта позиция получила в гностическом ритуале и вере. Это – на первичной основе человеческого дуалистического настроения – страстно прочувствованный опыт человека, который оставили отчетливо выраженные дуалистические доктрины.
Дуализм между человеком и миром постулируется в качестве его метафизического двойника – дуализма между миром и Богом. Это двойственность не дополнительных, но противоположных терминов, полярность несовместимого, и это явление господствует в гностической эсхатологии. Гностическая доктрина выражает двойственность, или скорее ощущение, лежащее в ее основе, с различных объективных позиций. Теологический аспект утверждает, что божественность не принимает участия в заботах о физической вселенной: что истинный Бог, строго надмирный, не открыт и даже не указан миру, и, следовательно, Неизвестный, совершенно Другой, непознаваемый с точки зрения любой мирской аналогии. Соответственно, космологическая позиция утверждает, что мир есть творение не Бога, но некоего низшего начала, чье низкое положение есть искажение божественного, и главные особенности которого – сила и власть. И антропологический аспект утверждает, что внутренняя суть, внутреннее Я человека не является частью мира, творения и владения Демиурга, но появляется в пределах этого мира как всецело запредельная и несоизмеримая со всеми космическими формами бытия, поскольку является их надмирным двойником, неизвестным Богом извне.
Новый словарь отражает переворот значения как свершившийся семантический факт: "космос" и подобные производные выражения, такие как "космический", "из космоса" и т.д., фигурируют в гностической речи как уничижительные термины, и это словоупотребление становится терминологичным.
Но следует отметить, что негативность понятия "космос" не просто знаменует отсутствие божественных значений во вселенной: его сочетание с такими словами как "тьма", "смерть", "неведение" и "зло" показывает его связанным с качеством, противоположным божественному. То есть вопреки современной аналогии, удаление божественного из космоса оставляет последний не нейтральным, ценностно-безразличным, просто физическим явлением, но разделяющей силой, самоопределение которой за пределами Бога увлекает направление воли прочь от Бога; и его существование есть воплощение этой воли.
Показать спойлер
Таким образом, тьма мира обозначает не только бытие, чуждое Богу и лишенное его света, но также бытие силы, отчужденной от Бога. Короче говоря, оно обозначает в конечном счете духовное, не просто физическое явление, и парадоксальным путем гностический космос есть теологическая сущность, как и у стоиков. Эта Сущность - Зла и противна Богу. Соответственно, мир имеет свой собственный дух, его Бог – князь этого мира (Дух мира сего по ап. Павлу). Но это не Все, что было у греков: оно ограничено и его превосходит то, что в сущности является немировым и отрицанием всего, что есть мир. Как мир – то, что отчуждено от Бога, так Бог есть то, что отчуждено и освобождено от мира. Бог как отрицание мира обладает нигилистической функцией по отношению ко всем внутренне-мировым приспособлениям и ценностям. Но мир не менее реален... Иными словами, перемещение истинной божественности из мира не лишает его реальности и не делает его просто тенью или иллюзией (как в определенных учениях индийского мистицизма). С теологически серьезной точки зрения, насколько стоический космос был объектом любви, благоговения и доверия, настолько же серьезно гностический космос являлся объектом ненависти, презрения и страха.
И здесь мы вспомним еще раз о роли представления о порядке. Как уже говорилось, вселенная гностического видения, хотя и не обладающая почитанием греческого космоса, все же остается космосом, то есть порядком, и порядком в полном смысле слова. Он называется так теперь с новым и ужасным ударением, ударением, однажды внушившим благоговение, и непочтительным, беспокоящим и мятежным: ведь этот порядок чужд человеческим стремлениям. Чужд Духу Божьему в нас. Недостаток природы лежит не в любом изъяне порядка, но во всеохватной его завершенности. Творение Демиурга, этого антигероя знания, является исчерпывающей системой, управляемой законом. Но космический закон, однажды определенный как выражение ума, с которым человеческий ум может общаться в акте познания и который он может обрести при формировании поведения, виден теперь только в аспекте принуждения, который разрушает человеческую свободу. Космический логос стоиков заменили гемарменом, деспотической космической судьбой. Об этой отдельной особенности мы еще будем говорить. Как общий принцип, обширность, сила и совершенство порядка вызывают больше не созерцание и подражание, но отвращение и протест. Бог этого мира, творя его, "соединился со своим безумием", а не с Истиной.
" Не зная истины, оно (заблуждение) появилось в творении, готовя в силе (и) в красоте замену истине.", - Евангелие Истины.
AeliusHadrianus
activist
Для объективности, следует заметить, что с точки зрения античности это не просто странный взгляд, но явное богохульство, и где бы оно ни выражалось, оно характеризуется как таковое – как святотатственное отношение, к которому способна только глубоко не религиозная душа.
Трактат Плотина "Против гностиков" – красноречивое доказательство этой реакции. Даже заглавие провозглашает эту полемику против клеветников мира, и работа полностью дышит негодованием, с которым древнее почитание космоса относилось к самонадеянности подобных учений.
В ней также "клевета" на мир отвергается как богохульство, Ириней: "Сказать, что мир – результат падения и неведения – есть величайшее богохульство" (Iren. Adv. Haer. II. 3. 2). Еще более провоцирует церковную строгость безжалостное презрение Маркиона к Творцу и его работе. Правда всегда глаза колет.
Насмешливый тон, принятый Маркионом против мира, непревзойден даже в гностической литературе. Но только в эту эпоху было возможно говорить о мире так вызывающе и презрительно.
Никогда прежде не возникало учение с подобной пропастью между человеком и миром, и подобное чувство космического одиночества, заброшенности и своего запредельного превосходства не удерживалось в человеческом сознании, - пишет исследователь.
Он просто мало знает, поскольку подобное мировоззрение есть естественное для мыслящего субъекта, вдоволь насладившегося "порядком" и "красотами" мироздания. При условии, что для него совесть и истина, невозможность лжи - не пустой звук.
Человека, рожденного от Духа Истины, в котором грохот мира уже не заглушает Зов неземного Отца.
Трактат Плотина "Против гностиков" – красноречивое доказательство этой реакции. Даже заглавие провозглашает эту полемику против клеветников мира, и работа полностью дышит негодованием, с которым древнее почитание космоса относилось к самонадеянности подобных учений.
"Отрицая славу этого творения и этой земли, они делают вид, что для них была создана новая земля, к которой они уходят отсюда [гл. 5]. Они порицают это Все... и порочат его правителя, и отождествляют Демиурга с Душой, и приписывают ему те же страсти, как и у определенных душ [гл. 6]. Следует указать им, если только они будут благодарны принять указание, относящееся к природе этого, поскольку они отказываются и легкомысленно клевещут на вещи, которые заслуживают чести [гл. 8]. Этот космос также от Бога и смотрит на него [гл. 9].Подобный же протест был провозглашен приобретающей вес Церковью, которая, преодолевая собственно христианские акосмические тенденции, взамен греческой имманентности божественного во вселенной, восприняла иудейскую доктрину творения мира и управления им Богом, - ведь все ее чаяния и устремления находятся по факту именно в мире.
Затем он, который порицает природу космоса, сам до конца не осознает, что делает и куда ведет его подобная наглость [гл. 13]. Кроме того, нельзя сделаться хорошим через презрение к миру, к его богам и прочему прекрасному, что есть в нем... Разве благочестиво утверждать, что Промысел не проникает в здешний мир, и вообще повсюду?.. Кто из вас, высокомерных дураков, может похвастаться таким разумным и прекрасным устройством, как эта вселенная?" [гл. 16]
В ней также "клевета" на мир отвергается как богохульство, Ириней: "Сказать, что мир – результат падения и неведения – есть величайшее богохульство" (Iren. Adv. Haer. II. 3. 2). Еще более провоцирует церковную строгость безжалостное презрение Маркиона к Творцу и его работе. Правда всегда глаза колет.
Насмешливый тон, принятый Маркионом против мира, непревзойден даже в гностической литературе. Но только в эту эпоху было возможно говорить о мире так вызывающе и презрительно.
Никогда прежде не возникало учение с подобной пропастью между человеком и миром, и подобное чувство космического одиночества, заброшенности и своего запредельного превосходства не удерживалось в человеческом сознании, - пишет исследователь.
Он просто мало знает, поскольку подобное мировоззрение есть естественное для мыслящего субъекта, вдоволь насладившегося "порядком" и "красотами" мироздания. При условии, что для него совесть и истина, невозможность лжи - не пустой звук.
Человека, рожденного от Духа Истины, в котором грохот мира уже не заглушает Зов неземного Отца.
AeliusHadrianus
activist
Анализируя "Поймандр" Гермеса Трисмегиста, Ганс Йонас описывает этап нисхождения Изначального Человека в материю. Вхождение Человека в демиургическую сферу определяет начало его истории внутри мира.
Характерным является то, что "дань", уплаченная ему семью Управителями небес Демиурга, каждый из которых причастил его собственной сфере, по-видимому, имеет вид срастания с его собственным бытием: он вбирает природу Гармонии (Космос именовался Гармонией), то есть могущество семи Управителей с подчиненными им сферами, и она становится его собственной сущностью (судьбой). Нужно, однако, помнить, что Управители и их сферы были созданы Демиургом из огня (Демиург, его небеса, как мир души есть энергия. Вселенная в сути есть энергия), который, хоть и является самой чистой стихией, тем не менее, вместе с другими физическими стихиями происходит из Тьмы. Таким образом, уже по этой причине мы можем подозревать, что дары в виде планетарных сил могли бы быть не совсем полезны для существования чистого божества (Человека), а в некоторых аспектах – даже губительны. Эта концепция принадлежит к кругу астрологических идей: каждая из планетарных сил уделяет душе перед ее воплощением какую-то часть самой себя. В утвердительной космогонии это полезные дары, подготавливающие человека к его земному существованию. Владея этими психическими составляющими, человек связан по принципу симпатии с их астральными источниками... Через эту симпатию он также подвержен влиянию звезд, то есть главному принципу – heimarmene (судьбе)... Гностицизм придал этому комплексу идей новую форму, принимая планетарные составляющие души за искажения ее первичной природы, которым подверглась душа во время ее прохождения через космические сферы. Христианский автор Арнобий приводит следующее:
"Когда мы спешно соскальзывали вниз, к людским телам, с космических сфер присоединились к нам вещи (causes), из-за которых мы становимся намного хуже" (Adv. nat. II. 16).
Эти выражения четко указывают: то, что присоединяется к душе во время ее путешествия вниз, носит характер бытий субстанциональных, хотя и нематериальных, которые часто определяются как "покрывала" или "одежды". Появившуюся в результате этого процесса земную "душу" можно сравнить с имеющей много слоев луковицей, по образцу космоса, но в обратном порядке: то, что там наиболее удалено от середины, здесь является наиболее внутренним, но по окончании всего процесса воплощения – то, что в сферической системе космоса является наиболее глубоким, то есть земля, в качестве тела является внешним одеянием человека. То, что тело является для души проклятием, провозглашали когда-то орфики, и это их идеи ожили в эпоху гностицизма. Теперь, однако, также и психические оболочки рассматриваются как нечто, что ослабляет и сковывает внемировой дух.
"Смотря вниз с наивысшей вершины и неизменного света и подумав со скрытой тоской о жажде тела и его "жизни", как ее называют на земле, душа по причине самой тяжести этой земной мысли постепенно погружается в нижний мир... В каждом слое (сфере) [через который она проходит] она покрывается каким-то эфирным одеянием и потому постепенно соглашается с присутствием этой земной одежды. И таким вот образом она проходит через столько смертей, сколько слоев она проходит по дороге до того, что здесь, на земле, называется жизнью" (Макробий, там же, II. 11). Чем же являются эти чуждые "наросты" души? Вообще они накладываются на эмпирический характер человека, охватывающий все способности и качества, через которые человек соотносится с миром природы и общества; это значит, что они составляют то, что мы обычно называем "психе". Чем в таком случае является первичное бытие, скрытое под этими наростами? Это запредельное внекосмическое начало в человеке, обычно скрытое и незаметное среди земных забот или же только отрицательно выдающее свое присутствие в ощущении отчужденности и неполной принадлежности к миру. Оно становится здесь чем-то положительным только при посредничестве гнозиса, который в видении божественного мира придает ему собственный смысл, тем самым возвращая ему его первичное, а в данный момент скрытое во мраке состояние. Как мы уже узнали ранее, это тайное начало часто называют "пневмой", тогда как термин "психе" был оставлен для его видимой, "космической" оболочки. Как я показал ранее подробно, в школе Василида считали, что эти "прицепки" как целость составляют саму душу, как на это указывает название утерянной книги его сына Исидора "О приросшей душе", которая рассматривала "силу прицепок"4. Итогом этого является теория двух душ, относящаяся к человеку земному, которую позднейшее неоплатоновское произведение четко определяет как герметическую доктрину.
"Человек имеет две души: одна происходит от Изначального Ума и участвует в могуществе Демиурга, другая помещена в него из оборота небес, в который включается душа, видящая Бога. По этой причине душа, сошедшая в нас из шаров, стремится за оборотами шаров; но душа, присутствующая в нас как ум из Ума, есть выше движения, которое приводит к становлению, и именно благодаря ей доходит до освобождения из-под власти судьбы и до вхождения в круг умозримых богов". (Ямвлих, "О египетских мистериях", VIII)
Сирийский гностик Бардесан пишет:
"Существуют вражьи силы, звезды и знаки, смертное тело, происходящее от Существа Злого, душа, происходящая от Семи". (Efrem, Hymn. 53) Речь идет о выдвижении совершенно новой идеи человеческой свободы, которая значительно отличается от ее морального понимания, развитого греческими философами. Как бы глубоко человек ни был предопределен природой, существенной частью которой он является, – а углубляясь вовнутрь самого себя при самопознании, он слой за слоем открывал бы эту зависимость, – всегда останется независимый от природы самый духовный "центр" человека, благодаря которому он вырастает выше всех ее соблазнов и необходимостей.
Выше самого Демиурга, поскольку этот центр - от Нус (а) (Ума). Гемармен (судьба) действует по отношению к человеку природному, то есть по отношению к каждому человеку как к части космоса, но она ничего не говорит о находящемся внутри человека природного - Человеке духовном.
Подобным образом мыслили христианские гностики:
"До крещения судьба есть действительная, после же принятия креста предсказания астрологов более не суть правдивые". (Ехс. Theod. 87. 1) Климент Александрийский, Извлечение из Теодота.
Именно тогда впервые в истории была утверждена онтологическая разница между Человеком и природой
Характерным является то, что "дань", уплаченная ему семью Управителями небес Демиурга, каждый из которых причастил его собственной сфере, по-видимому, имеет вид срастания с его собственным бытием: он вбирает природу Гармонии (Космос именовался Гармонией), то есть могущество семи Управителей с подчиненными им сферами, и она становится его собственной сущностью (судьбой). Нужно, однако, помнить, что Управители и их сферы были созданы Демиургом из огня (Демиург, его небеса, как мир души есть энергия. Вселенная в сути есть энергия), который, хоть и является самой чистой стихией, тем не менее, вместе с другими физическими стихиями происходит из Тьмы. Таким образом, уже по этой причине мы можем подозревать, что дары в виде планетарных сил могли бы быть не совсем полезны для существования чистого божества (Человека), а в некоторых аспектах – даже губительны. Эта концепция принадлежит к кругу астрологических идей: каждая из планетарных сил уделяет душе перед ее воплощением какую-то часть самой себя. В утвердительной космогонии это полезные дары, подготавливающие человека к его земному существованию. Владея этими психическими составляющими, человек связан по принципу симпатии с их астральными источниками... Через эту симпатию он также подвержен влиянию звезд, то есть главному принципу – heimarmene (судьбе)... Гностицизм придал этому комплексу идей новую форму, принимая планетарные составляющие души за искажения ее первичной природы, которым подверглась душа во время ее прохождения через космические сферы. Христианский автор Арнобий приводит следующее:
"Когда мы спешно соскальзывали вниз, к людским телам, с космических сфер присоединились к нам вещи (causes), из-за которых мы становимся намного хуже" (Adv. nat. II. 16).
Эти выражения четко указывают: то, что присоединяется к душе во время ее путешествия вниз, носит характер бытий субстанциональных, хотя и нематериальных, которые часто определяются как "покрывала" или "одежды". Появившуюся в результате этого процесса земную "душу" можно сравнить с имеющей много слоев луковицей, по образцу космоса, но в обратном порядке: то, что там наиболее удалено от середины, здесь является наиболее внутренним, но по окончании всего процесса воплощения – то, что в сферической системе космоса является наиболее глубоким, то есть земля, в качестве тела является внешним одеянием человека. То, что тело является для души проклятием, провозглашали когда-то орфики, и это их идеи ожили в эпоху гностицизма. Теперь, однако, также и психические оболочки рассматриваются как нечто, что ослабляет и сковывает внемировой дух.
"Смотря вниз с наивысшей вершины и неизменного света и подумав со скрытой тоской о жажде тела и его "жизни", как ее называют на земле, душа по причине самой тяжести этой земной мысли постепенно погружается в нижний мир... В каждом слое (сфере) [через который она проходит] она покрывается каким-то эфирным одеянием и потому постепенно соглашается с присутствием этой земной одежды. И таким вот образом она проходит через столько смертей, сколько слоев она проходит по дороге до того, что здесь, на земле, называется жизнью" (Макробий, там же, II. 11). Чем же являются эти чуждые "наросты" души? Вообще они накладываются на эмпирический характер человека, охватывающий все способности и качества, через которые человек соотносится с миром природы и общества; это значит, что они составляют то, что мы обычно называем "психе". Чем в таком случае является первичное бытие, скрытое под этими наростами? Это запредельное внекосмическое начало в человеке, обычно скрытое и незаметное среди земных забот или же только отрицательно выдающее свое присутствие в ощущении отчужденности и неполной принадлежности к миру. Оно становится здесь чем-то положительным только при посредничестве гнозиса, который в видении божественного мира придает ему собственный смысл, тем самым возвращая ему его первичное, а в данный момент скрытое во мраке состояние. Как мы уже узнали ранее, это тайное начало часто называют "пневмой", тогда как термин "психе" был оставлен для его видимой, "космической" оболочки. Как я показал ранее подробно, в школе Василида считали, что эти "прицепки" как целость составляют саму душу, как на это указывает название утерянной книги его сына Исидора "О приросшей душе", которая рассматривала "силу прицепок"4. Итогом этого является теория двух душ, относящаяся к человеку земному, которую позднейшее неоплатоновское произведение четко определяет как герметическую доктрину.
"Человек имеет две души: одна происходит от Изначального Ума и участвует в могуществе Демиурга, другая помещена в него из оборота небес, в который включается душа, видящая Бога. По этой причине душа, сошедшая в нас из шаров, стремится за оборотами шаров; но душа, присутствующая в нас как ум из Ума, есть выше движения, которое приводит к становлению, и именно благодаря ей доходит до освобождения из-под власти судьбы и до вхождения в круг умозримых богов". (Ямвлих, "О египетских мистериях", VIII)
Сирийский гностик Бардесан пишет:
"Существуют вражьи силы, звезды и знаки, смертное тело, происходящее от Существа Злого, душа, происходящая от Семи". (Efrem, Hymn. 53) Речь идет о выдвижении совершенно новой идеи человеческой свободы, которая значительно отличается от ее морального понимания, развитого греческими философами. Как бы глубоко человек ни был предопределен природой, существенной частью которой он является, – а углубляясь вовнутрь самого себя при самопознании, он слой за слоем открывал бы эту зависимость, – всегда останется независимый от природы самый духовный "центр" человека, благодаря которому он вырастает выше всех ее соблазнов и необходимостей.
Выше самого Демиурга, поскольку этот центр - от Нус (а) (Ума). Гемармен (судьба) действует по отношению к человеку природному, то есть по отношению к каждому человеку как к части космоса, но она ничего не говорит о находящемся внутри человека природного - Человеке духовном.
Подобным образом мыслили христианские гностики:
"До крещения судьба есть действительная, после же принятия креста предсказания астрологов более не суть правдивые". (Ехс. Theod. 87. 1) Климент Александрийский, Извлечение из Теодота.
Именно тогда впервые в истории была утверждена онтологическая разница между Человеком и природой
AeliusHadrianus
activist
Космогонический процесс, или погружение души (это сложный процесс - умная сущность Плеромы, Эон София - Премудрость, не получив одобрения Духа и Сизигия для Идее творения и поэтому породив Демиурга - Космократора, основной творящий принцип - Закон без Истины, сама "потемнела", превратившись в Прунику-Блудницу, явившись отражением Софии в водах Хаоса, Душу Мира - уже принадлежа миру, а не Плероме. Именно мать, Душа-Блудница, со своим сыном, породили мир в безумии.), движение божественного начала вниз было начато отблеском высшего Света в лежащей внизу Тьме. Если мы внимательно проанализируем версию, содержащуюся в "Поймандре", то убедимся, что там намеренно соединены три разные идеи: Тьмы, которая влюбляется в Свет и берет его часть в свое владение; Света, который влюбляется во Тьму и добровольно в нее погружается; и, наконец, идея излучения Света, его отражения или образа, высланного во Тьму и задержанного там. Все три идеи нашли в гностической мысли независимых представителей. В первой из них начало процесса, ведущего к окончательному смешению, приписывается низшим силам, и эту версию наиболее полно представляет манихейская система, которой мы будем заниматься отдельно. Вторую версию нам проиллюстрировала герметическая цитата Макробия. То, что она относилась не только к нисхождению частной души, но прежде всего к космогоническому сошествию первичной Души, это доказывает арабское сообщение о харранитах:
"Когда Душа однажды обратилась к материи, она влюбилась в нее и, пылая жаждой вкусить телесные удовольствия, возжелала уже никогда с ней не расставаться. Так родился мир. С этой минуты Душа забыла о себе самой. Забыла о своем первичном местопребывании, о своем истинном очаге, о своем вечном бытии. Бог, который всегда хочет как лучше, соединил ее с материей, ибо знал, что она в нее влюблена, и разместил в материи многочисленные формы. Так возникли сложные творения – небо, стихии [и т.д.: все следует понимать как начинания "Души"]. Не желая, однако, оставлять Душу в ее порче с Материей, Бог наделил ее разумом и способностью наблюдения – ценными дарами, которые должны были ей напоминать о ее высоком происхождении из духовного мира... восстановить знание о самой себе, показать ей, что она чужая здесь, внизу..."
С тех пор, как Душа приняла это поучение через восприятие и разум, с тех пор, как она вновь обрела знание о самой себе, с тех пор она стремится к духовному миру, как человек, перенесенный в чужую страну, тоскует по своему далекому родному очагу. Она убеждена, что чтобы возвратиться к своему первичному состоянию, она должна освободиться от всех пяти мировых уз, от чувственных похотей, от всех материальных вещей" (Chwolson, "Die ssabier, II, с. 493).
Хотя заключительная часть этого фрагмента относится к душе человеческой (ведь именно в человеке мировая душа наделена разумом и восприятием), начальная часть ясно говорит о Душе универсальной, падение которой (миф о падении Софии) является причиной появления мира.
Наиболее же оригинальной нам кажется третья версия, так как она подразумевает идею субстанциональности образа, отражения или тени, составляющего здесь действительную часть первичного бытия, от которого он был отделен. Мы должны признать этот символизм убедительным для тех, кто с его помощью хотел выразить решающую фазу божественной драмы. Именно так используют его в своих рассуждениях гностики, с которыми полемизировал Плотин. Главная идея, общая для всех этих доктрин, следующая: Свет по сути своей освещает Тьму. Это частичное ее освещение можно или сравнить с действием какого-то луча, то есть оно является распространением ясности как таковой, или же, если оно происходит от индивидуального божьего существа (как, например, София или Человек), оно имеет характер существа, посланного в темное место и проявляющегося там как образ или отражение того, что есть божье. В обоих случаях, хотя и не дошло до настоящего снисхождения или падения божественного оригинала, какая-то часть его субстанции погрузилась в низший мир, и Тьма считает ее драгоценной добычей; так непадшее божество вовлеклось в дальнейшую судьбу этой эманации. Тьма охвачена жаждой ясности, появившейся в ее глубине или на поверхности первобытных вод, и, пытаясь полностью смешаться с ней и задержать ее навсегда, тянет ее вниз, поглощает ее и разделяет на бесконечное количество частей. С этого момента высшие силы стараются возвратить эти затянутые частицы Света. С другой стороны, низшие силы в состоянии сотворить этот мир именно благодаря этим частицам. Их первоначальная добыча остается в форме "искр", то есть индивидуальных душ, рассеянных по целому творению. В несколько более рафинированной версии этой идеи низшие силы творят мир или человека с помощью спроецированного образа божественной формы, то есть как имитацию божественного оригинала; но поскольку таким способом в материю Тьмы внедряется также божественная форма, а "образ" рассматривается как действительная часть самого божества, результат получается таким же, как и в случае, когда этот процесс описывается более грубо как поглощение и разложение божественной субстанции. Во всяком случае этот комплекс представлений не видит причины божьей трагедии ни в вине мира высшего, ни в агрессии, идущей снизу. Еще у Плотина одно только плывущее с неизбежной необходимостью излучение Света и его отражение в форме образов, создаваемые новыми ипостасями собственного бытия, составляют первую метафизическую категорию, воздействующую на его общую онтологическую схему. Особенно когда речь идет о связи высшей и низшей душ, он объясняет в том же контексте, в котором он ссылается на платоновское сравнение с видом морского бога Главкоса, что стремление Души, обращенное вниз, есть не что иное, как освещение того, что находится ниже ее, посредством которого появилось eidolon, отражение, то есть подверженная страстям низшая душа; но первичная Душа в действительности никогда не снизошла вниз (Эннеады 1.1. 12). Сторонниками удивительно похожей доктрины были те же гностики, против которых так резко выступил Плотин:
"Тогда поговаривают сначала, что "опустилась" душа и какая-то "мудрость" [sophia – Плотин не уверен, является ли она чем-то другим, или тем же, что и душа]... иные души сошли вместе с ней и суть "члены мудрости", о них говорят, что они облачились в тела... и далее еще говорят, что та, для которой и они сошли, вовсе не "сошла", то есть вроде как "не опустилась", а только "рассветила" тьму, а далее оттуда появился образ (eidolon) в материи, а затем, придумав образ того образа, более или менее здесь, по причине "материи" или "материальности"... – "родят" так называемого у них "творца" [Демиурга] и, сделав его враждебным матери отщепенцем, вкладывают ему в уши, что мир есть от него..." (Эннеады II, 10)6.
Главная и действительно решающая разница между гностиками и Плотином в этом вопросе состоит в том, что когда первые оплакивают "сошествие", вызванное отраженным образом, как причину божьей трагедии и муки, Плотин считает ее неизбежным и положительным проявлением творческого могущества праначала. Но общей для него и для гностиков является вертикальная структура этого деления развития действительности, то есть направление вниз всякого метафизического становления, которое (направление) не может быть ничем иным, как дегенерацией. Вся трагедия Пистис Софии, весь ее путь, несчастье и жалость, ощущаемые в мире тьмы, имеют свой источник в первичном ее заблуждении, состоящем в желании познать Непознаваемое.
"Когда Душа однажды обратилась к материи, она влюбилась в нее и, пылая жаждой вкусить телесные удовольствия, возжелала уже никогда с ней не расставаться. Так родился мир. С этой минуты Душа забыла о себе самой. Забыла о своем первичном местопребывании, о своем истинном очаге, о своем вечном бытии. Бог, который всегда хочет как лучше, соединил ее с материей, ибо знал, что она в нее влюблена, и разместил в материи многочисленные формы. Так возникли сложные творения – небо, стихии [и т.д.: все следует понимать как начинания "Души"]. Не желая, однако, оставлять Душу в ее порче с Материей, Бог наделил ее разумом и способностью наблюдения – ценными дарами, которые должны были ей напоминать о ее высоком происхождении из духовного мира... восстановить знание о самой себе, показать ей, что она чужая здесь, внизу..."
С тех пор, как Душа приняла это поучение через восприятие и разум, с тех пор, как она вновь обрела знание о самой себе, с тех пор она стремится к духовному миру, как человек, перенесенный в чужую страну, тоскует по своему далекому родному очагу. Она убеждена, что чтобы возвратиться к своему первичному состоянию, она должна освободиться от всех пяти мировых уз, от чувственных похотей, от всех материальных вещей" (Chwolson, "Die ssabier, II, с. 493).
Хотя заключительная часть этого фрагмента относится к душе человеческой (ведь именно в человеке мировая душа наделена разумом и восприятием), начальная часть ясно говорит о Душе универсальной, падение которой (миф о падении Софии) является причиной появления мира.
Наиболее же оригинальной нам кажется третья версия, так как она подразумевает идею субстанциональности образа, отражения или тени, составляющего здесь действительную часть первичного бытия, от которого он был отделен. Мы должны признать этот символизм убедительным для тех, кто с его помощью хотел выразить решающую фазу божественной драмы. Именно так используют его в своих рассуждениях гностики, с которыми полемизировал Плотин. Главная идея, общая для всех этих доктрин, следующая: Свет по сути своей освещает Тьму. Это частичное ее освещение можно или сравнить с действием какого-то луча, то есть оно является распространением ясности как таковой, или же, если оно происходит от индивидуального божьего существа (как, например, София или Человек), оно имеет характер существа, посланного в темное место и проявляющегося там как образ или отражение того, что есть божье. В обоих случаях, хотя и не дошло до настоящего снисхождения или падения божественного оригинала, какая-то часть его субстанции погрузилась в низший мир, и Тьма считает ее драгоценной добычей; так непадшее божество вовлеклось в дальнейшую судьбу этой эманации. Тьма охвачена жаждой ясности, появившейся в ее глубине или на поверхности первобытных вод, и, пытаясь полностью смешаться с ней и задержать ее навсегда, тянет ее вниз, поглощает ее и разделяет на бесконечное количество частей. С этого момента высшие силы стараются возвратить эти затянутые частицы Света. С другой стороны, низшие силы в состоянии сотворить этот мир именно благодаря этим частицам. Их первоначальная добыча остается в форме "искр", то есть индивидуальных душ, рассеянных по целому творению. В несколько более рафинированной версии этой идеи низшие силы творят мир или человека с помощью спроецированного образа божественной формы, то есть как имитацию божественного оригинала; но поскольку таким способом в материю Тьмы внедряется также божественная форма, а "образ" рассматривается как действительная часть самого божества, результат получается таким же, как и в случае, когда этот процесс описывается более грубо как поглощение и разложение божественной субстанции. Во всяком случае этот комплекс представлений не видит причины божьей трагедии ни в вине мира высшего, ни в агрессии, идущей снизу. Еще у Плотина одно только плывущее с неизбежной необходимостью излучение Света и его отражение в форме образов, создаваемые новыми ипостасями собственного бытия, составляют первую метафизическую категорию, воздействующую на его общую онтологическую схему. Особенно когда речь идет о связи высшей и низшей душ, он объясняет в том же контексте, в котором он ссылается на платоновское сравнение с видом морского бога Главкоса, что стремление Души, обращенное вниз, есть не что иное, как освещение того, что находится ниже ее, посредством которого появилось eidolon, отражение, то есть подверженная страстям низшая душа; но первичная Душа в действительности никогда не снизошла вниз (Эннеады 1.1. 12). Сторонниками удивительно похожей доктрины были те же гностики, против которых так резко выступил Плотин:
"Тогда поговаривают сначала, что "опустилась" душа и какая-то "мудрость" [sophia – Плотин не уверен, является ли она чем-то другим, или тем же, что и душа]... иные души сошли вместе с ней и суть "члены мудрости", о них говорят, что они облачились в тела... и далее еще говорят, что та, для которой и они сошли, вовсе не "сошла", то есть вроде как "не опустилась", а только "рассветила" тьму, а далее оттуда появился образ (eidolon) в материи, а затем, придумав образ того образа, более или менее здесь, по причине "материи" или "материальности"... – "родят" так называемого у них "творца" [Демиурга] и, сделав его враждебным матери отщепенцем, вкладывают ему в уши, что мир есть от него..." (Эннеады II, 10)6.
Главная и действительно решающая разница между гностиками и Плотином в этом вопросе состоит в том, что когда первые оплакивают "сошествие", вызванное отраженным образом, как причину божьей трагедии и муки, Плотин считает ее неизбежным и положительным проявлением творческого могущества праначала. Но общей для него и для гностиков является вертикальная структура этого деления развития действительности, то есть направление вниз всякого метафизического становления, которое (направление) не может быть ничем иным, как дегенерацией. Вся трагедия Пистис Софии, весь ее путь, несчастье и жалость, ощущаемые в мире тьмы, имеют свой источник в первичном ее заблуждении, состоящем в желании познать Непознаваемое.
AeliusHadrianus
activist
Небесное путешествие возвращающейся души является действительно одним из наиболее постоянных мотивов в довольно разных системах, а его значение для гностической мысли усиливает еще и тот факт, что оно имеет для гностика практическое значение, поскольку целью гнозиса является подготовка к этому заключительному событию, а все его этические, ритуальные и технические поучения имеют целью его успешное осуществление.
В "Поймандре" восхождение описано как поэтапное оголение души, которое оставляет истинное Я "голым", как Прачеловек до своего космического падения, готовым к вхождению в сферу божественного и к новому соединению с Богом. Ранее мы встретились с альтернативной версией восхождения, в котором главным делом было не оголение души от земных наростов, а само ее прохождение через круги. Эта версия подразумевает, что восхождение начинает уже чистая пневма, свободная от земного бремени, и что правители сфер – это враждебные силы, пытающиеся воспрепятствовать ее прохождению и задержать ее в мире. В гностических произведениях есть свидетельства существования обеих этих версий. Где бы мы ни услышали о снятии одеяний, срывании пут или сбрасывании оков в ходе движения вверх – мы имеем дело с этим мотивом, знакомым нам по "Поймандру". Совокупность этих пут называется "психе": это душа, которую снимает с себя пневма (дух) (Iren. 1. 7.1; 21,5). Таким образом, восхождение имеет не только пространственный характер, но и качественный, оно является процессом избавления от земной природы. Концепция более специфически гностического характера, касающаяся пути восхождения через круги, соединенного с постепенным избавлением души от всего, что не духовно, пережила долгие века в мистике и литературе. Тысячу лет спустя после создания "Поймандра" Омар Хаям писал (Рубай 31-32; подстрочное переложение по английскому переводу Фицджералда):
"Я взошел через седьмые врата от центра земли,
Я поднялся и на троне Сатурна воссел,
И многие узлы развязались на этом пути.
Но только не главный узел человеческой судьбы.
Там была дверь, к которой я не нашел ключей,
Там была завеса, за которую не проник мой взгляд,
Короткий разговор там был о "Ты" и "Я".
Но вот уж боле нет ни "Ты", ни "Я".
Иная, менее одухотворенная версия восхождения имеет более грозное выражение. Душа с тревогой ожидает встречи со страшными Архонтами этого мира, решившими сделать невозможным ее бегство. В этом случае у гнозиса два задания: с одной стороны, придать душе магический характер, который бы укрепил ее, а быть может, даже сделал бы ее невидимой для глаз чутких Архонтов (осуществление этой цели могут обеспечить исполняемые в этой жизни сакраменты); с другой стороны, наделить душу знанием имен и эффективных формул, благодаря которым она сможет проложить себе путь, – "знание" этого рода является одним из значений термина "гнозис". Нужно познать тайные имена Архонтов, ведь это незаменимое средство победы над ними, – языческий автор Цельс, писавший на тему этих верований, высмеивает тех, кто "плохо запомнил имена стражей врат" (Ориген, "Против Цельса", VII. 60). Тогда как эта часть "гнозиса" имеет чисто магический характер, формулы, которые должны быть употреблены против Архонтов, проявляют существенные аспекты гностической теологии.
Здесь нужно понимать, что представляют собой эти "формулы" и трактуя их как магические заклинания, мы показываем полное непонимание гнозиса и деградацию учения профанами. Уже Эпифаний писал:
"Они говорят, что душа есть пища Архонтов и Сил, и что она им необходима для жизни, ибо она... дает им силу. Когда владеет знанием... она вступает в небо и отбивает всякую силу, и таким образом выходит выше их к существующим вверху "Матери и Отцу", откуда снизошла в этот мир". (Epif. haer. 40. 2) Конечно - душа наша есть пища Архонтов, для этого и существует мир и она не спасется.
Лишь умная наша сущность, искра и мысль Света, избегнет этой участи, поскольку не одной природу с ними.
В "Поймандре" восхождение описано как поэтапное оголение души, которое оставляет истинное Я "голым", как Прачеловек до своего космического падения, готовым к вхождению в сферу божественного и к новому соединению с Богом. Ранее мы встретились с альтернативной версией восхождения, в котором главным делом было не оголение души от земных наростов, а само ее прохождение через круги. Эта версия подразумевает, что восхождение начинает уже чистая пневма, свободная от земного бремени, и что правители сфер – это враждебные силы, пытающиеся воспрепятствовать ее прохождению и задержать ее в мире. В гностических произведениях есть свидетельства существования обеих этих версий. Где бы мы ни услышали о снятии одеяний, срывании пут или сбрасывании оков в ходе движения вверх – мы имеем дело с этим мотивом, знакомым нам по "Поймандру". Совокупность этих пут называется "психе": это душа, которую снимает с себя пневма (дух) (Iren. 1. 7.1; 21,5). Таким образом, восхождение имеет не только пространственный характер, но и качественный, оно является процессом избавления от земной природы. Концепция более специфически гностического характера, касающаяся пути восхождения через круги, соединенного с постепенным избавлением души от всего, что не духовно, пережила долгие века в мистике и литературе. Тысячу лет спустя после создания "Поймандра" Омар Хаям писал (Рубай 31-32; подстрочное переложение по английскому переводу Фицджералда):
"Я взошел через седьмые врата от центра земли,
Я поднялся и на троне Сатурна воссел,
И многие узлы развязались на этом пути.
Но только не главный узел человеческой судьбы.
Там была дверь, к которой я не нашел ключей,
Там была завеса, за которую не проник мой взгляд,
Короткий разговор там был о "Ты" и "Я".
Но вот уж боле нет ни "Ты", ни "Я".
Иная, менее одухотворенная версия восхождения имеет более грозное выражение. Душа с тревогой ожидает встречи со страшными Архонтами этого мира, решившими сделать невозможным ее бегство. В этом случае у гнозиса два задания: с одной стороны, придать душе магический характер, который бы укрепил ее, а быть может, даже сделал бы ее невидимой для глаз чутких Архонтов (осуществление этой цели могут обеспечить исполняемые в этой жизни сакраменты); с другой стороны, наделить душу знанием имен и эффективных формул, благодаря которым она сможет проложить себе путь, – "знание" этого рода является одним из значений термина "гнозис". Нужно познать тайные имена Архонтов, ведь это незаменимое средство победы над ними, – языческий автор Цельс, писавший на тему этих верований, высмеивает тех, кто "плохо запомнил имена стражей врат" (Ориген, "Против Цельса", VII. 60). Тогда как эта часть "гнозиса" имеет чисто магический характер, формулы, которые должны быть употреблены против Архонтов, проявляют существенные аспекты гностической теологии.
Здесь нужно понимать, что представляют собой эти "формулы" и трактуя их как магические заклинания, мы показываем полное непонимание гнозиса и деградацию учения профанами. Уже Эпифаний писал:
"Они говорят, что душа есть пища Архонтов и Сил, и что она им необходима для жизни, ибо она... дает им силу. Когда владеет знанием... она вступает в небо и отбивает всякую силу, и таким образом выходит выше их к существующим вверху "Матери и Отцу", откуда снизошла в этот мир". (Epif. haer. 40. 2) Конечно - душа наша есть пища Архонтов, для этого и существует мир и она не спасется.
Лишь умная наша сущность, искра и мысль Света, избегнет этой участи, поскольку не одной природу с ними.
AeliusHadrianus
activist
Платон употребляет следующее яркое сравнение для представления настоящего состояния души по отношению к ее истинной природе:
"Мы сейчас о ней [о душе] говорили правду – так, как она сейчас себя представляет. Мы ее узрели и видим в таком состоянии, как видят морского бога Главкоса; нелегко разглядеть его древнюю природу. Ведь прежние части его тела либо отломились, либо стерлись, либо всячески искажены волнами, а кроме того он оброс раковинами, водорослями и камешками – в итоге он более подобен чудовищу, чем тому, чем он был по своей природе. Так мы видим и душу людскую - такой, какой ее сделало зло. А между тем... нужно взглянуть на стремление души к мудрости и поразмыслить над тем, каких предметов она касается, к какому обществу тянется, раз уж она сродни божественному, бессмертному и вечно сущему, и какой она стала бы, если бы, всецело следуя подобному началу, вынырнула бы из моря, в котором она теперь пребывает, стряхнула бы с себя эти земные камушки и ракушки, которые в нее вросли. Поскольку она вкушает земное - упивается и объедается тем, в чем здесь считается счастье, и поэтому к ней пристает много дикого, состоящего из земли и камня. Только тогда можно было бы увидеть ее подлинную природу..." ("Государство", 611с-612а).
Через шестьсот лет после Платона к этому фрагменту "Государства" обращается Плотин в своих чрезвычайно интересных размышлениях на тему высшей и низшей душ (Enn. I.1.12), на которые у нас еще раз будет случай сослаться в связи с символом отраженного образа.
"Гермес утверждает, что те, кто знает Бога, не только защищены от нападения демонов, но даже суть вне власти судьбы" (Лактанций, "Божественные установления", II.15.6).
Признаюсь, что не до конца понимаю мифологию высшей, разумной части Души, "смотрящей" на Предвечное и низшей, ее чувственной части. На самом деле идея кажущейся сложности крайне проста.
Полнота, Плерома - истинное Бытие в разуме Божества. Но поскольку она есть множество, она не равна Единому.
Более того, она не знает Единого! Поскольку Единое - непознаваемо и качественно Ему не равна. Даже Христос говорит - Отец мой больше меня!
Это Бытие, в отличии от нашего чувственно-воспринимаемого "бытия"- сна, есть мир Идей. Господь - Дух, Ум мыслит, рождая Эоны-Идеи, идолоны, архетипы. Им присущи следующие неизменные качества - Провидение, Предвидение, Нерушимость, Вечная Жизнь и Истина.
Эти качества составляют Образ Незримого Духа или Первого Человека и являются основой Плеромы.
Мы должны понимать, что Идеи, Мысли обладают непобедимым творящим началом. Мысль Бога - творит.
И вот один из Эонов, София, в попытке уподобиться Единому, задумала творение - но Дух его не одобрил, как и ее сизигий, Христос. А это значит, что идея эта была с изъяном!
Вы понимаете? Отец Истины не выделил от Истины. И прочих указанных непреложных частей Плеромы.
София не могла не "родить" - Идея родила "проект" с ошибкой, несшей заблуждение.
Но София не перестала существовать, и "потемнела", родив своего Сына - Ялдаваофа. Кто это? Это огненный дракон с головой льва, тот самый Левиафан, кусающий себя за хвост и опоясывающий вселенную. Он изначально не из мира Идей, изначально принадлежит огненному миру - миру Энергий, является Первопринципом Вселенной и не имея истины он что? Правильно, творит "соединившись со своим безумием".
Во многих гностических текстах указано, что Уже не София, а ее подобие, подобие "потемневшее", лишь образ Софии в мутных водах моря Хаоса - помогает сыну оформлять мир!
И это понятно - идея то в мире есть (как творить без проекта и идеи?), но это не изначальная Идея - София (Мудрость), а Пруника - Блудница. Она - Душа нашего Мира. Не имея Истины, нерушимости и вечной жизни, будучи слепа, поскольку не содержит Провидения Бога - она , передав свои качества сыну, вдохновила его на творение ограниченное и не вечное (Большой Взрыв, создав пространство и время, создав энергию и материю), творение с изъяном и не содержащем Истины, творение конечное и смертное, творение постоянно изменяющееся, нестабильное, чувственное. Творение основанное не на Единстве - любви, не на Благе, а на разделении и приспособлении под постоянно меняющийся мир.
Ничего более понятнее и красивее, ничего более соответствующего науке я среди учений не видел.
Сын - Демиург творит великие Небеса для себя - семь небес огненных и пять небес преисподни.
Он творит сначала душу человека - передав ей все страсти Семи Небес и в итоге поселяет его в плотский слепок.
Сила Матери, идеи, оживляет его, а утаенная в Адаме Пронойя Всего - Образ Божий и Первочеловек, способствует через Ум восстановлению - подчеркну, по Образу Незримого Духа, перстного животного в Человека, ангела с Неба.
Восстановлению изначальной Идеи Бога о Человеке!
Можно сказать, что Бог спасает сам Себя в нас! Свой Образ очищает от заблуждения и изъяна.
Ибо никто, кроме Первой Мысли Бога - Духа Его не знает. По Его Первой Мысли, как по лекалу, человек обретает знание о Себе и знание Отца. Человек есть Мысль Незримого Девственного Духа, Блага!
Единое, Благо, субъект, через свою Протенойю, мысль о Себе и в Себе, проявило Себя, проявившись в Своих Идеях, объектах - формах.
И мы своими мыслями творим наш мир. Мы знаем уже, что мысль есть энергия, материальна, и несет последствия.
Какие мысли, таков и мир... Есть ли в них Истина?
Подобное к подобному.
"Мы сейчас о ней [о душе] говорили правду – так, как она сейчас себя представляет. Мы ее узрели и видим в таком состоянии, как видят морского бога Главкоса; нелегко разглядеть его древнюю природу. Ведь прежние части его тела либо отломились, либо стерлись, либо всячески искажены волнами, а кроме того он оброс раковинами, водорослями и камешками – в итоге он более подобен чудовищу, чем тому, чем он был по своей природе. Так мы видим и душу людскую - такой, какой ее сделало зло. А между тем... нужно взглянуть на стремление души к мудрости и поразмыслить над тем, каких предметов она касается, к какому обществу тянется, раз уж она сродни божественному, бессмертному и вечно сущему, и какой она стала бы, если бы, всецело следуя подобному началу, вынырнула бы из моря, в котором она теперь пребывает, стряхнула бы с себя эти земные камушки и ракушки, которые в нее вросли. Поскольку она вкушает земное - упивается и объедается тем, в чем здесь считается счастье, и поэтому к ней пристает много дикого, состоящего из земли и камня. Только тогда можно было бы увидеть ее подлинную природу..." ("Государство", 611с-612а).
Через шестьсот лет после Платона к этому фрагменту "Государства" обращается Плотин в своих чрезвычайно интересных размышлениях на тему высшей и низшей душ (Enn. I.1.12), на которые у нас еще раз будет случай сослаться в связи с символом отраженного образа.
"Гермес утверждает, что те, кто знает Бога, не только защищены от нападения демонов, но даже суть вне власти судьбы" (Лактанций, "Божественные установления", II.15.6).
Признаюсь, что не до конца понимаю мифологию высшей, разумной части Души, "смотрящей" на Предвечное и низшей, ее чувственной части. На самом деле идея кажущейся сложности крайне проста.
Полнота, Плерома - истинное Бытие в разуме Божества. Но поскольку она есть множество, она не равна Единому.
Более того, она не знает Единого! Поскольку Единое - непознаваемо и качественно Ему не равна. Даже Христос говорит - Отец мой больше меня!
Это Бытие, в отличии от нашего чувственно-воспринимаемого "бытия"- сна, есть мир Идей. Господь - Дух, Ум мыслит, рождая Эоны-Идеи, идолоны, архетипы. Им присущи следующие неизменные качества - Провидение, Предвидение, Нерушимость, Вечная Жизнь и Истина.
Эти качества составляют Образ Незримого Духа или Первого Человека и являются основой Плеромы.
Мы должны понимать, что Идеи, Мысли обладают непобедимым творящим началом. Мысль Бога - творит.
И вот один из Эонов, София, в попытке уподобиться Единому, задумала творение - но Дух его не одобрил, как и ее сизигий, Христос. А это значит, что идея эта была с изъяном!
Вы понимаете? Отец Истины не выделил от Истины. И прочих указанных непреложных частей Плеромы.
София не могла не "родить" - Идея родила "проект" с ошибкой, несшей заблуждение.
Но София не перестала существовать, и "потемнела", родив своего Сына - Ялдаваофа. Кто это? Это огненный дракон с головой льва, тот самый Левиафан, кусающий себя за хвост и опоясывающий вселенную. Он изначально не из мира Идей, изначально принадлежит огненному миру - миру Энергий, является Первопринципом Вселенной и не имея истины он что? Правильно, творит "соединившись со своим безумием".
Во многих гностических текстах указано, что Уже не София, а ее подобие, подобие "потемневшее", лишь образ Софии в мутных водах моря Хаоса - помогает сыну оформлять мир!
И это понятно - идея то в мире есть (как творить без проекта и идеи?), но это не изначальная Идея - София (Мудрость), а Пруника - Блудница. Она - Душа нашего Мира. Не имея Истины, нерушимости и вечной жизни, будучи слепа, поскольку не содержит Провидения Бога - она , передав свои качества сыну, вдохновила его на творение ограниченное и не вечное (Большой Взрыв, создав пространство и время, создав энергию и материю), творение с изъяном и не содержащем Истины, творение конечное и смертное, творение постоянно изменяющееся, нестабильное, чувственное. Творение основанное не на Единстве - любви, не на Благе, а на разделении и приспособлении под постоянно меняющийся мир.
Ничего более понятнее и красивее, ничего более соответствующего науке я среди учений не видел.
Сын - Демиург творит великие Небеса для себя - семь небес огненных и пять небес преисподни.
Он творит сначала душу человека - передав ей все страсти Семи Небес и в итоге поселяет его в плотский слепок.
Сила Матери, идеи, оживляет его, а утаенная в Адаме Пронойя Всего - Образ Божий и Первочеловек, способствует через Ум восстановлению - подчеркну, по Образу Незримого Духа, перстного животного в Человека, ангела с Неба.
Восстановлению изначальной Идеи Бога о Человеке!
Можно сказать, что Бог спасает сам Себя в нас! Свой Образ очищает от заблуждения и изъяна.
Ибо никто, кроме Первой Мысли Бога - Духа Его не знает. По Его Первой Мысли, как по лекалу, человек обретает знание о Себе и знание Отца. Человек есть Мысль Незримого Девственного Духа, Блага!
Единое, Благо, субъект, через свою Протенойю, мысль о Себе и в Себе, проявило Себя, проявившись в Своих Идеях, объектах - формах.
И мы своими мыслями творим наш мир. Мы знаем уже, что мысль есть энергия, материальна, и несет последствия.
Какие мысли, таков и мир... Есть ли в них Истина?
Подобное к подобному.
Antonov459
member
Хочу представить читателям ряд статей уважаемого и талантливого исследователя, Влада Вальберга, поскрипеть мозгами. Он детально на материале Нового Завета открывает настоящие, сокрытые в нем истины:
http://spinavig.s62.in.ua/ihcr_jud_bibleistics_polikarp_and_apostle.pdf
http://spinavig.s62.in.ua/ihcr_jud_pavel.htm
http://spinavig.s62.in.ua/ihcr_jud_breaks_in_the_apostolic_history.htm
И целую подборку - чрезвычайно познавательно!
http://spinavig.s62.in.ua/rub_ihcr_jud.htm
Приятного прочтения!
http://spinavig.s62.in.ua/ihcr_jud_bibleistics_polikarp_and_apostle.pdf
http://spinavig.s62.in.ua/ihcr_jud_pavel.htm
http://spinavig.s62.in.ua/ihcr_jud_breaks_in_the_apostolic_history.htm
И целую подборку - чрезвычайно познавательно!
http://spinavig.s62.in.ua/rub_ihcr_jud.htm
Приятного прочтения!
Antonov459
member
https://ru-gnostik.livejournal.com/306974.html
Хоть и не со всем я с ними согласен.
В различной, как апологетической, так и научной, с сожалению, литературе, и в беседах на – в т.ч. и христианских – форумах мне неоднократно приходилось сталкиваться в выражениями "Бог Ветхого Завета" и "Бог Нового Завета". Обычно это выглядит как вполне ортодоксальное утверждение: "Бог Ветхого Завета и Бог Нового Завета — один и тот же Бог", или напротив, вполне "гностическое": "Бог Ветхого Завета не имеет ничего общего с Богом Нового Завета", откуда с неизбежностью вытекает утверждение, что "гностицизм" — бывший к тому же "смесью греческой философии с восточным мистицизмом, возникшим до христианства и независимо от него" — "отвергал Ветхий Завет и Бога Ветхого Завета".Рассуждения на заданную тему Дмитрия Алексеева, выдающегося переводчика текстов из Наг Хаммади на русский язык.
Все эти утверждения глубоко ошибочны. И вот почему.
Хоть и не со всем я с ними согласен.
И здесь у нас есть надёжный свидетель, достойнейший иудей Филон Александрийский, который, может быть, и не был вполне "кашерен" с точки зрения ревнителей, роившихся вокруг Храма, но, по крайней мере, не замечен ни в какой "стр-р-рашной эзотерике" – как языческой, так и иудейской. Вот его слова:
"(69) После всего прочего, как уже было сказано, возникает человек, как говорит Моисей, «по образу Божию и по подобию» (Быт.1:26). Весьма хорошо, что ничто из возникшего не уподоблено Богу более, чем человек. Но пусть никто не представляет это подобие в чертах телесных, ибо ни Бог не имеет вида человека, ни тело человеческое не богоподобно. Об «образе» же говорится по отношению к водительствующему души уму. Ведь в соответствии с тем единым для всего [умом, послужившим] как бы первообразом, был создан [ум], существующий у каждого в отдельности, и в некотором смысле являющийся богом того, кто его содержит и хранит. Ведь тем Логосом, которым обладает величайший Водительствующий во всем мире, обладает, как видно, и человеческий ум в человеке. Ибо, оставаясь невидимым, сам он все видит и, имея непонятную сущность, постигает сущности других. И искусствами и науками проторяя людям все бесчисленное множество путей, он обходит землю и море, постигая их природу. (70) И затем, взмывая птицей и исследуя воздух и его состояния, он устремляется еще выше, к эфиру и небесным круговращениям, следуя за хороводом блуждающих и неблуждающих светил, [движущихся] по совершенным законам мусического искусства, и, бросаясь вослед путеводной жажде мудрости, оставляя позади всякую чувственную сущность, он достигает умопостигаемой. (71) Там он созерцает образцы и идеи, превосходную красоту того, что он видел здесь чувственным, и объятый трезвым опьянением, словно вдохновением корибанты, но исполнившись иного желания и вожделения лучшего и достигнув благодаря этому высот свода умопостигаемого, он как бы попадает к самому великому царю. Лучи невыносимого для зрения насыщенного света, чистые и беспримесные, изливаются, как поток, так что око рассудка слепнет от их блеска. Поскольку же не всякий образ соответствует архетипическому образцу, но многие из них суть неподобные, [Моисей] уточняет, прибавляя к «по образу» еще и «по подобию», чтобы подчеркнуть точность изображения, имеющего четкий оттиск."
И далее:
"(134) После этого он говорит, что «создал Господь Бог человека, взяв прах земной, и вдунул в лице его дыхание жизни» (Быт.2:7). Со всей очевидностью и здесь Моисей указывает, что существует огромная разница между созданным теперь человеком и тем, что возник ранее по образу Божию. Ведь последний, созданный чувственным, уже участвует в качественности, составленный из души и тела, являясь мужчиной или женщиной, смертный по природе. Другой же — некий вид по образу Божию, или род, или печать, умопостигаемый, бестелесный, еще ни мужского, ни женского пола, по природе нетленный. Создание же чувственного и частного человека, говорит он, было составным, из земляной сущности и божественного духа. Ведь тело возникло, когда Создатель взял персть и придал ей форму человека, а душа — вовсе не от рожденного, но от Отца и Владыки всего. Ведь то, что Он вдохнул, было не чем иным, как божественным Духом, посланным от блаженной и благословенной природы, словно ее колония, в помощь нашему роду, чтобы он, хотя и смертный в видимой своей части, в невидимой обретал бы таким образом бессмертие. Поэтому и можно в собственном смысле сказать, что человек — смертной и бессмертной природы, пограничный и участвующий в обеих [природах], насколько это необходимо, и возник он одновременно смертным и бессмертным, смертным по своему телу, а бессмертным по своему разуму."
Antonov459
member
https://ru-gnostik.livejournal.com/197395.html
О том, что в мире и том, кто в мире, от Дмитрия Алексеева.
Все основано на анализе текста Нового Завета.
О том, что в мире и том, кто в мире, от Дмитрия Алексеева.
Все основано на анализе текста Нового Завета.
Antonov459
member
Дорогие друзья!
В эти значимые для всех верующих христиан дни я хочу выложить еще одно древнее христианское произведение "Поучения Силуана", которое не относится к гностической традиции, и тем не менее, со всей очевидностью показывает, каковым на самом деле являлось первоначальное христианство в своей ранней истории.
Оно снабжено исчерпывающей о нем работой хорошо нам уже известного Александра Леоновича Хосроева, доктора исторических наук, главного научного сотрудника Института восточных рукописей РАН РАН:
http://khazarzar.skeptik.net/books/siluan.pdf
Тем не менее оно обнаружено и в собрании текстов из Наг Хаммади, что говорит о его особой ценности. Текст приписывается как спутнику ап. Павла, так и Антонию Великому, исходя из ранее обнаруженного независимого отрывка. Набор понятий, которыми оперирует автор ПС, является общим почти для всей философской мысли первых веков, что подтверждает выводы о родстве идей истинного христианства с античной философией.
Я не буду много говорить, прочтите внимательно текст Поучения и комментарии специалиста - вы все поймете. Я лишь приведу наиболее ценные с моей точки зрения выдержки. Это Христианство:
Будь человеком! Твоя сила в помышлении (λογισµός), и (этим) ты победишь их, - так мог написать только знающий человек!
В эти значимые для всех верующих христиан дни я хочу выложить еще одно древнее христианское произведение "Поучения Силуана", которое не относится к гностической традиции, и тем не менее, со всей очевидностью показывает, каковым на самом деле являлось первоначальное христианство в своей ранней истории.
Оно снабжено исчерпывающей о нем работой хорошо нам уже известного Александра Леоновича Хосроева, доктора исторических наук, главного научного сотрудника Института восточных рукописей РАН РАН:
http://khazarzar.skeptik.net/books/siluan.pdf
Тем не менее оно обнаружено и в собрании текстов из Наг Хаммади, что говорит о его особой ценности. Текст приписывается как спутнику ап. Павла, так и Антонию Великому, исходя из ранее обнаруженного независимого отрывка. Набор понятий, которыми оперирует автор ПС, является общим почти для всей философской мысли первых веков, что подтверждает выводы о родстве идей истинного христианства с античной философией.
Я не буду много говорить, прочтите внимательно текст Поучения и комментарии специалиста - вы все поймете. Я лишь приведу наиболее ценные с моей точки зрения выдержки. Это Христианство:
Расстанься со всяким детским возрастом (λικία) и приобрети себе крепость ума (νοàς) и души (ψυχή).Сейчас подобного нигде не услышишь, истины учения Христа бояться произносить даже!
Усиль войну (πόλεµος) против всякого безумия страстей (πάθος), эроса (⁄ρως), дурной злобы (πονηρία), любви к славе, любви к раздорам, мучительной зависти, негодования, гнева (Ñργή), жажды (œπιθυµία), стяжательства (χρήµα). Охраняйте свою крепость (παρεµβολή) оружием (Óπλον) и копьями! Вооружись всеми воинами, т.е. словами (λόγος), начальниками (¥ρχων), т.е. советами и своим умом (νοàς) как руководящим принципом (γεµονικόν)... Удали все это, несчастная (ταλαίπωρος) душа (ψυχή)! Положись на своего предводителя (ηγούµενος) (и) своего учителя. Ум (νοàς) — это предводитель (ηγούµενος µεν), а (δέ) Логос (λόγος) — учитель: и они выведут тебя из погибели и опасности (κίνδυνος).
Показать спойлер
Пусть Бог обитает в твоей крепости (παρεµβολή) и Дух (πνεàµα) его защищает твои ворота (πύλη)! Ум (νοàς) божества (20) пусть защищает стены. Святой Логос (λόγος) пусть станет факелом (φανός) твоего ума (νοàς), сжигающим дерево, т.е. весь грех... Мой сын, возьми себе (за основу) воспитание (παιδεία) и учение. Не беги
от воспитания (παιδεία) и учения... Отбрось от себя скотскую природу (φύσις), которая внутри тебя, и не держи дурного (φαàλος) помышления (λογισµός) в себе... Почему ты пьешь плохую воду, когда у тебя есть хорошая вода? [Со]фия (σοφία) призывает [тебя], а ты стремишься к глупости... Что есть дурная смерть, как не (ε≥ µήτι) незнание? Что есть дурная тьма, как не (ε≥ µήτι) забвение познания? Возложи свою заботу на одного Бога. Не
становись любящим золото и серебро, которые не содержат в себе пользы, но (¢λλά) облачи себя в мудрость (σοφία), как в одежду (στολή), и возложи на себя знание, как венок, сядь на трон (θρόνος) понимания (α∏σθησις), так как они твои, (и) ты получишь их снова сверху. Ибо (γάρ) глупый человек одевается в глупость, как в одежду (στολή), и как в траурную (πένθος) одежду облачается в позор, и венчает себя незнанием, и садится на трон (θρόνος) не [понимания]. Ибо, (γάρ) будучи [неразумным] ([¥λο]γος), он сам заблуждается. Ведь (γάρ) им руководит незнание, и он идет дорогами желания (œπιθυµία), всяких страстей (πάθος)...
Соблюдай святые заповеди (œντολή) Иисуса Христа, и ты будешь царем над всяким местом (τόπος) земли и ты станешь почитаем ангелами (¥γγελος) и архангелами (¢ρχάγγελος)... Но (¢λλά) прежде всего познай свое рождение. Познай себя, что ты есть, из какой ты сущности (οÙσία), или из какого рода (γένος), или из какого колена (φύλη). Знай, что ты произошел из трех родов (γένος): из земли, из сформированного (πλάσµα) и из созданного. Тело (σîµα) произошло из земли, из земной сущности (οÙσία), а (δέ) сформированное (πλάσµα) произошло ради души (ψυχή) из божественной (θε√ος) мысли. Созданное же (δέ) — это Ум (νοàς), который произошел по образу (κατ¦ ε∏κων) Бога. Божественный (θε√ος) ум (νοàς) имеет сущность (οÙσία) от божественного (θε√ον). Α (δέ) душа (ψυχή) это то, что он сформировал (πλάσσω) в их собственных сердцах. Α (δέ) тело (σîµα), которое произошло из [зем]ли, его сущность (οÙσία) — материя (Ûλη). [Если] ТЫ смешаешься,
ты обретешь [себе] три части (µέρος), поскольку ты упал из добродетели (¢ρετή) в неполноценность.
Живи (-πολιτεύω), следуя (κατά) уму (νοàς). Не думай о плотском (-σάρξ). Приобретай себе силу, так как ум (νοàς) — это сила... Я же (δέ) сказал, что Бог духовный (πνευµατικός). Человек принял образ (µορφή) от сущности (οÙσία) Бога. Божественная (θε√ος) душа (ψυχή) имеет общение (κοινωνέω) частью (µέρος) с ним; с другой стороны (πάλιν), душа (ψυχή) имеет общение (κοινωνέω) частью (µέρος) с плотью (σάρξ)... Лучше же (µάλλον δέ) общайся (κοινωνέω) с истинной природой (φύσις) жизни. Скотство (+µέν) будет направлять тебя в род (γένος) земли, а
(δέ) умная (νοερός) природа (φύσις) будет направлять тебя к умным (νοερός) образам...
Глупый же (δέ) человек не остерегается говорить сокровенное (µυστήριον), мудрый (σόφος) человек не бросает любое слово, но (¢λλά) становится созерцателем (-θεωρέω) того, что слышит. Не бросай каждое слово в присутствии тех, кого ты не знаешь. Имей множество друзей, но (¢λλά) не советников... Ибо (γάρ) когда (Óταν) они подумают, что стали надежным другом, тогда (τοτέ) они лживо обратятся к тебе и сбросят тебя в грязь (βόρβορος). Не доверяйся никому как другу... Вся земля наполнена страданиями и печалью: в них нет пользы. Если ты хочешь прожить свою жизнь спокойно, не общайся ни с кем. Даже если (κ¥ν) ты общаешься с ними, будь, как если бы ты не общался...
Живи (πολιτεύω) с Христом, и он спасет тебя. Ибо (γάρ) он истинный свет и солнце жизни. Ведь (γάρ) (как) всякий слепой [не может] видеть его, [так и] тот, у кого нет здорового ума (νοàς), лишен удовольствия (δύνω) приобрести себе свет Христа, т.е. разум (λόγος). Все находится в Боге, Бог же (δέ) (не вмещается) ни в чем.
Что же (δέ) такое познать Бога? Все (+δέ), что пребывает в истине, есть Бог... Христос есть все. Тот, у кого нет всего, не может познать Христа. Мой сын, не дерзай (τολµάω) говорить слова о нем и не ограничивай для себя
Бога всего умственными образами...
Мой сын, береги себя от зла (πονηρία) и духа (πνεàµα) зла (πονηρία), не позволяй ему, чтобы он сбросил тебя в бездну... ибо (γάρ) вспоминать о нем — это смерть. Α (δέ) любому человеку подпасть смерти — лишено пользы. Ибо (γ£ρ) душа (ψυχή), которая подпала смерти, оказывается лишенной разума (¥λογος). Ибо (γάρ) лучше не жить совсем, чем обрести жизнь скота... Ты была храмом, а сделала себя могилой (τάφος). Перестань быть могилой (τάφος) и стань храмом, чтобы праведность и божество могли пребывать в тебе! Свет, который в тебе, зажги и
не гаси его! Ибо (γάρ) древо жизни — Христос. Он — мудрость (σοφία). Ибо (γάρ) он — мудрость (σοφία). Он также
Логос (λόγος). Он — жизнь, сила (δύναµις) и дверь... Ради тебя мудрость (σοφία) Бога стала образом (τύπος) глупости, чтобы тебя, глупого, вознести и сделать мудрым. Вверь себя Логосу (λόγος) и удали от себя скотство. Ибо (γάρ) животное являет то, что не имеет разума (λόγος). Ведь (γάρ) многие думают, что у них есть разум (λόγος), но (¢λλά) если ты посмотришь на них внимательно, их речь оказывается скотством. Не будь мертвецом, чтобы не (µήποτε) попрали (καταπατέω) они тебя. Будь человеком! Твоя сила в помышлении (λογισµός), и (этим) ты победишь их.
Α (δέ) человек, который ничего не делает, не достоин (называться) разумным (λογικός) человеком. Разумный (λογικός) человек — это тот, кто боится Бога. Α (δέ) тот, кто боится Бога, не делает никакого безрассудства (τολµηρία)... Место же (δέ), в котором Христос,— там грех бездействует. Пусть один Христос войдет в твой мир (κόσµος), и пусть он искоренит все силы (δύναµις), которые сошли на тебя. Пусть он войдет в храм, который внутри тебя, чтобы изгнать всех торговцев...
Познай, кто есть Христос и обрети его себе как друга, ибо (γάρ) он — верный друг. Он тот, кто возвысил человека, и тот стал подобен Богу, не для того чтобы свести Бога вниз к человеку, но (¢λλά) чтобы человек стал подобен Богу.... Напротив (πάλιν), трудно постичь его и трудно обрести Христа. Ибо (γάρ) он тот, кто обитает во всяком месте (τόπος) и в то же время — ни в каком месте (τόπος). Ведь (γάρ) никто, кто хочет, не сможет познать Бога, как он существует, ни Христа, ни Духа (πνεàµα), ни хора (χορός) ангелов (¥γγελος), ни архангелов (¢ρχάγγελος) и тронов (θρόνος) духов (πνεàµα), ни возвышенные господства, ни великий ум (νοàς).
Если ты не познаешь себя, ты не сможешь познать их всех. Мой сын, готовь себя уйти от правителя мира (κοσµοκράτωρ) тьмы и от такого воздуха (¢ήρ), который полон сил (δύναµις). Α (δέ) если у тебя есть Христос,
ты победишь весь этот мир (κόσµος).
от воспитания (παιδεία) и учения... Отбрось от себя скотскую природу (φύσις), которая внутри тебя, и не держи дурного (φαàλος) помышления (λογισµός) в себе... Почему ты пьешь плохую воду, когда у тебя есть хорошая вода? [Со]фия (σοφία) призывает [тебя], а ты стремишься к глупости... Что есть дурная смерть, как не (ε≥ µήτι) незнание? Что есть дурная тьма, как не (ε≥ µήτι) забвение познания? Возложи свою заботу на одного Бога. Не
становись любящим золото и серебро, которые не содержат в себе пользы, но (¢λλά) облачи себя в мудрость (σοφία), как в одежду (στολή), и возложи на себя знание, как венок, сядь на трон (θρόνος) понимания (α∏σθησις), так как они твои, (и) ты получишь их снова сверху. Ибо (γάρ) глупый человек одевается в глупость, как в одежду (στολή), и как в траурную (πένθος) одежду облачается в позор, и венчает себя незнанием, и садится на трон (θρόνος) не [понимания]. Ибо, (γάρ) будучи [неразумным] ([¥λο]γος), он сам заблуждается. Ведь (γάρ) им руководит незнание, и он идет дорогами желания (œπιθυµία), всяких страстей (πάθος)...
Соблюдай святые заповеди (œντολή) Иисуса Христа, и ты будешь царем над всяким местом (τόπος) земли и ты станешь почитаем ангелами (¥γγελος) и архангелами (¢ρχάγγελος)... Но (¢λλά) прежде всего познай свое рождение. Познай себя, что ты есть, из какой ты сущности (οÙσία), или из какого рода (γένος), или из какого колена (φύλη). Знай, что ты произошел из трех родов (γένος): из земли, из сформированного (πλάσµα) и из созданного. Тело (σîµα) произошло из земли, из земной сущности (οÙσία), а (δέ) сформированное (πλάσµα) произошло ради души (ψυχή) из божественной (θε√ος) мысли. Созданное же (δέ) — это Ум (νοàς), который произошел по образу (κατ¦ ε∏κων) Бога. Божественный (θε√ος) ум (νοàς) имеет сущность (οÙσία) от божественного (θε√ον). Α (δέ) душа (ψυχή) это то, что он сформировал (πλάσσω) в их собственных сердцах. Α (δέ) тело (σîµα), которое произошло из [зем]ли, его сущность (οÙσία) — материя (Ûλη). [Если] ТЫ смешаешься,
ты обретешь [себе] три части (µέρος), поскольку ты упал из добродетели (¢ρετή) в неполноценность.
Живи (-πολιτεύω), следуя (κατά) уму (νοàς). Не думай о плотском (-σάρξ). Приобретай себе силу, так как ум (νοàς) — это сила... Я же (δέ) сказал, что Бог духовный (πνευµατικός). Человек принял образ (µορφή) от сущности (οÙσία) Бога. Божественная (θε√ος) душа (ψυχή) имеет общение (κοινωνέω) частью (µέρος) с ним; с другой стороны (πάλιν), душа (ψυχή) имеет общение (κοινωνέω) частью (µέρος) с плотью (σάρξ)... Лучше же (µάλλον δέ) общайся (κοινωνέω) с истинной природой (φύσις) жизни. Скотство (+µέν) будет направлять тебя в род (γένος) земли, а
(δέ) умная (νοερός) природа (φύσις) будет направлять тебя к умным (νοερός) образам...
Глупый же (δέ) человек не остерегается говорить сокровенное (µυστήριον), мудрый (σόφος) человек не бросает любое слово, но (¢λλά) становится созерцателем (-θεωρέω) того, что слышит. Не бросай каждое слово в присутствии тех, кого ты не знаешь. Имей множество друзей, но (¢λλά) не советников... Ибо (γάρ) когда (Óταν) они подумают, что стали надежным другом, тогда (τοτέ) они лживо обратятся к тебе и сбросят тебя в грязь (βόρβορος). Не доверяйся никому как другу... Вся земля наполнена страданиями и печалью: в них нет пользы. Если ты хочешь прожить свою жизнь спокойно, не общайся ни с кем. Даже если (κ¥ν) ты общаешься с ними, будь, как если бы ты не общался...
Живи (πολιτεύω) с Христом, и он спасет тебя. Ибо (γάρ) он истинный свет и солнце жизни. Ведь (γάρ) (как) всякий слепой [не может] видеть его, [так и] тот, у кого нет здорового ума (νοàς), лишен удовольствия (δύνω) приобрести себе свет Христа, т.е. разум (λόγος). Все находится в Боге, Бог же (δέ) (не вмещается) ни в чем.
Что же (δέ) такое познать Бога? Все (+δέ), что пребывает в истине, есть Бог... Христос есть все. Тот, у кого нет всего, не может познать Христа. Мой сын, не дерзай (τολµάω) говорить слова о нем и не ограничивай для себя
Бога всего умственными образами...
Мой сын, береги себя от зла (πονηρία) и духа (πνεàµα) зла (πονηρία), не позволяй ему, чтобы он сбросил тебя в бездну... ибо (γάρ) вспоминать о нем — это смерть. Α (δέ) любому человеку подпасть смерти — лишено пользы. Ибо (γ£ρ) душа (ψυχή), которая подпала смерти, оказывается лишенной разума (¥λογος). Ибо (γάρ) лучше не жить совсем, чем обрести жизнь скота... Ты была храмом, а сделала себя могилой (τάφος). Перестань быть могилой (τάφος) и стань храмом, чтобы праведность и божество могли пребывать в тебе! Свет, который в тебе, зажги и
не гаси его! Ибо (γάρ) древо жизни — Христос. Он — мудрость (σοφία). Ибо (γάρ) он — мудрость (σοφία). Он также
Логос (λόγος). Он — жизнь, сила (δύναµις) и дверь... Ради тебя мудрость (σοφία) Бога стала образом (τύπος) глупости, чтобы тебя, глупого, вознести и сделать мудрым. Вверь себя Логосу (λόγος) и удали от себя скотство. Ибо (γάρ) животное являет то, что не имеет разума (λόγος). Ведь (γάρ) многие думают, что у них есть разум (λόγος), но (¢λλά) если ты посмотришь на них внимательно, их речь оказывается скотством. Не будь мертвецом, чтобы не (µήποτε) попрали (καταπατέω) они тебя. Будь человеком! Твоя сила в помышлении (λογισµός), и (этим) ты победишь их.
Α (δέ) человек, который ничего не делает, не достоин (называться) разумным (λογικός) человеком. Разумный (λογικός) человек — это тот, кто боится Бога. Α (δέ) тот, кто боится Бога, не делает никакого безрассудства (τολµηρία)... Место же (δέ), в котором Христос,— там грех бездействует. Пусть один Христос войдет в твой мир (κόσµος), и пусть он искоренит все силы (δύναµις), которые сошли на тебя. Пусть он войдет в храм, который внутри тебя, чтобы изгнать всех торговцев...
Познай, кто есть Христос и обрети его себе как друга, ибо (γάρ) он — верный друг. Он тот, кто возвысил человека, и тот стал подобен Богу, не для того чтобы свести Бога вниз к человеку, но (¢λλά) чтобы человек стал подобен Богу.... Напротив (πάλιν), трудно постичь его и трудно обрести Христа. Ибо (γάρ) он тот, кто обитает во всяком месте (τόπος) и в то же время — ни в каком месте (τόπος). Ведь (γάρ) никто, кто хочет, не сможет познать Бога, как он существует, ни Христа, ни Духа (πνεàµα), ни хора (χορός) ангелов (¥γγελος), ни архангелов (¢ρχάγγελος) и тронов (θρόνος) духов (πνεàµα), ни возвышенные господства, ни великий ум (νοàς).
Если ты не познаешь себя, ты не сможешь познать их всех. Мой сын, готовь себя уйти от правителя мира (κοσµοκράτωρ) тьмы и от такого воздуха (¢ήρ), который полон сил (δύναµις). Α (δέ) если у тебя есть Христос,
ты победишь весь этот мир (κόσµος).
Показать спойлер
Antonov459
member
Александр Леонидович Хосроев в комментарии на ПС упоминает и довольно подробно разбирает еще одно произведение "христианско-александрийской школы" - Изречения Секста:
https://www.rulit.me/books/izrecheniya-seksta-read-432027-1.html
Текст его очень краток (большая часть его не сохранилась) и я позволю себе привести его сейчас, поскольку в нем изложены идеи, так же имеющие глубокую связь с античной мыслью (оно так же находит свое место в 12 кодексе Библиотеки Наг Хаммади), что позволило многим исследователям находить его корни в учении Пифагора. Можно сказать определенно только что оно написано конечно не папой Сикстом 2, поскольку его понтификат приходится на 257-258 гг., а произведение впервые цитируется Оригеном, который умер в 253 году и по словам последнего, "Изречения Секста" уже читались многими.
Иероним относит его создание к годам правления императора Септимия Севера (193-211).
Наш памятник получил церковное признание практически во всем христианском мире - его читали от Британии до Месопотамии. Его цитирует даже неоплатоник Порфирий и много позже ссылается Василий Великий. В нем ни разу не упомянут Христос, церковь или "таинства", но нужно подчеркнуть, что в "Изречениях" немало явных и скрытых ссылок на Новый Завет. Это соединение библейского и античного начал сближает "Изречения" с писаниями Климента Александрийского.
Помимо сказанного об идейной близости двух этих текстов Хосроевым, следует упомянуть, что сквозным лейтмотивом всего произведения служит тема уподобления человека Богу. В свою очередь, человек - второй после Бога, выше по достоинству, чем ангелы, ему дана Богом власть и свобода. Но человек находится под началом Бога и должен всегда об этом помнить.
В составе человека различаются тело и душа. Душа иерархически выше тела, а последнее оттиск души: через него испытывается Богом человеческая душа. Важным является также выделение в человеке мыслящего начала - оно и должно считаться, по мысли автора "Изречений", человеком в собственном смысле слова!
Основание благочестия - воздержание. Суетное и бесполезное многознание, многоглаголание, сластолюбие, чревоугодие, раздражительность - всякая неумеренность и невоздержанность должны быть побеждены и отложены "мудрым и верным мужем". Автор "Изречений" подчеркивает огромную ответственность берущегося говорить Боге. Сам он должен постоянно помнить, что будет судим Богом - души же слушающих должен считать своими заложницами. О Боге нельзя говорить когда угодно и кому попало. А главное - чтобы высказываться о Нем, надо быть наученным Им Самим.
Обида, нанесенная человеку, есть также оскорбление Бога. Важно отметить, что Секст постоянно подчеркивает необходимость сознательности любых действий. Человек должен знать цель своей жизни и должен познавать самого себя. Мудрый муж, достигший такого совершенства, должен почитаться как живой образ Божий, как бог в человеческом теле. Достигший богоподобия человек уже обладает высшей верой и высшим знанием.
"Верный муж" Секста является, так сказать, родным братом "истинного гностика" Климента Александрийского, о котором мы не раз упоминали. Я приведу лишь некоторые тезисы произведения:
https://www.rulit.me/books/izrecheniya-seksta-read-432027-1.html
Текст его очень краток (большая часть его не сохранилась) и я позволю себе привести его сейчас, поскольку в нем изложены идеи, так же имеющие глубокую связь с античной мыслью (оно так же находит свое место в 12 кодексе Библиотеки Наг Хаммади), что позволило многим исследователям находить его корни в учении Пифагора. Можно сказать определенно только что оно написано конечно не папой Сикстом 2, поскольку его понтификат приходится на 257-258 гг., а произведение впервые цитируется Оригеном, который умер в 253 году и по словам последнего, "Изречения Секста" уже читались многими.
Иероним относит его создание к годам правления императора Септимия Севера (193-211).
Наш памятник получил церковное признание практически во всем христианском мире - его читали от Британии до Месопотамии. Его цитирует даже неоплатоник Порфирий и много позже ссылается Василий Великий. В нем ни разу не упомянут Христос, церковь или "таинства", но нужно подчеркнуть, что в "Изречениях" немало явных и скрытых ссылок на Новый Завет. Это соединение библейского и античного начал сближает "Изречения" с писаниями Климента Александрийского.
Помимо сказанного об идейной близости двух этих текстов Хосроевым, следует упомянуть, что сквозным лейтмотивом всего произведения служит тема уподобления человека Богу. В свою очередь, человек - второй после Бога, выше по достоинству, чем ангелы, ему дана Богом власть и свобода. Но человек находится под началом Бога и должен всегда об этом помнить.
В составе человека различаются тело и душа. Душа иерархически выше тела, а последнее оттиск души: через него испытывается Богом человеческая душа. Важным является также выделение в человеке мыслящего начала - оно и должно считаться, по мысли автора "Изречений", человеком в собственном смысле слова!
Основание благочестия - воздержание. Суетное и бесполезное многознание, многоглаголание, сластолюбие, чревоугодие, раздражительность - всякая неумеренность и невоздержанность должны быть побеждены и отложены "мудрым и верным мужем". Автор "Изречений" подчеркивает огромную ответственность берущегося говорить Боге. Сам он должен постоянно помнить, что будет судим Богом - души же слушающих должен считать своими заложницами. О Боге нельзя говорить когда угодно и кому попало. А главное - чтобы высказываться о Нем, надо быть наученным Им Самим.
Обида, нанесенная человеку, есть также оскорбление Бога. Важно отметить, что Секст постоянно подчеркивает необходимость сознательности любых действий. Человек должен знать цель своей жизни и должен познавать самого себя. Мудрый муж, достигший такого совершенства, должен почитаться как живой образ Божий, как бог в человеческом теле. Достигший богоподобия человек уже обладает высшей верой и высшим знанием.
"Верный муж" Секста является, так сказать, родным братом "истинного гностика" Климента Александрийского, о котором мы не раз упоминали. Я приведу лишь некоторые тезисы произведения:
165. [Лучше] тебе быть побежденным, [говоря правду], чем победить [обманом]. Побеждающий [обманом побеждается] правдой. [Слова лживые] становятся [свидетельством з]лых. Велика [опасность,] если ложь становится [необходима.]Церковное христианство долгое время было не единственным, а лишь одним из многочисленных пониманий и способов существования христианства. Пока не определился общецерковный канон Писания, пока понятие "ортодоксия" только еще начало формироваться, все эти учения были равноправны и влияли друг на друга.
167. Мудрость ведет [душу] до места Бога.
307. [Мудрый человек представляет Бога] людям.
309. Пос[ле] Бога никто не свобо[ден] так, как мудрый человек.
332. Подвизайся побеждать всякого человека благоразумием.
336. Лучше служить другим, чем принуждать других служить себе.
358. Говори слово о Боге как если бы говорил его перед Богом.
366. Луч[ше] тебе молчать о слове Бо[га,] чем говорить [необду]манно.
371. Начало благочестия это человеколюбие.
383. Верные не говорят много слов, дела же их велики.
392. Не философа телесного, внешнего, следует почитать, но философа по человеку внутреннему.