ver
guru
Дочке потребовался как-то. А почему бы в нашем подфоруме не писать свои любимые? 
Ну вот, к примеру, как раз в тему ворон:
Здравствуй, старая ворона!
Как твои дела?
Ты кого там с небосклона целый день звала?
Потеряла вороненка? Ворон твой сбежал?
Что ты каркаешь так громко, черт бы тебя взял!
Тишину всю искромсала, душу рвешь мою…
«Ничего, - она сказала, - это я пою!»
Ну вот, к примеру, как раз в тему ворон:Здравствуй, старая ворона!
Как твои дела?
Ты кого там с небосклона целый день звала?
Потеряла вороненка? Ворон твой сбежал?
Что ты каркаешь так громко, черт бы тебя взял!
Тишину всю искромсала, душу рвешь мою…
«Ничего, - она сказала, - это я пою!»
Телепузъ №5
veteran
Был мой кот простой скотинкой,
Полосатой кискою.
Назову я киску Стингом!
Стингу пузо тискаю...
А когда наступит март,
Он споёт "Shape of My Heart".
Полосатой кискою.
Назову я киску Стингом!
Стингу пузо тискаю...
А когда наступит март,
Он споёт "Shape of My Heart".
Fox-cub
Фокс-мажор
Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
«Прощай, брат,
Хоть жаль мне – не скрою,
Но все же тебя я покину…»
Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.
Собака ни разу не взвыла
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою…
Старик у вокзального входа
Сказал: «Что, оставлен, бедняга,
Эх, будь ты хорошей породы,
А то ведь – простая дворняга…»
Огонь под трубой заметался,
Взревел паровоз что есть мочи,
На месте чуть-чуть потоптался
И ринулся в непогодь ночи.
В вагонах, забыв передряги,
Курили, смеялись, дремали,
Здесь, видно, о рыже дворняге
Не думали, не вспоминали…
Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбиваясь,
За красным мелькающим светом
Собака бежит задыхаясь…
Споткнувшись, бросается снова,
В кровь лапы о шпалы разбиты,
И вылететь сердце готово
Наружу из пасти открытой
Не ведал хозяин, что силы
Вдруг разом оставили тело,
И, стукнувшись лбом о перила,
Собака под мост полетела…
Труп волны снесли на коряги…
Старик! Ты не знаешь природы!
Ведь может быть тело дворняги,
А сердце – чистейшей породы!
Лохматую рыжую спину:
«Прощай, брат,
Хоть жаль мне – не скрою,
Но все же тебя я покину…»
Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.
Собака ни разу не взвыла
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою…
Старик у вокзального входа
Сказал: «Что, оставлен, бедняга,
Эх, будь ты хорошей породы,
А то ведь – простая дворняга…»
Огонь под трубой заметался,
Взревел паровоз что есть мочи,
На месте чуть-чуть потоптался
И ринулся в непогодь ночи.
В вагонах, забыв передряги,
Курили, смеялись, дремали,
Здесь, видно, о рыже дворняге
Не думали, не вспоминали…
Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбиваясь,
За красным мелькающим светом
Собака бежит задыхаясь…
Споткнувшись, бросается снова,
В кровь лапы о шпалы разбиты,
И вылететь сердце готово
Наружу из пасти открытой
Не ведал хозяин, что силы
Вдруг разом оставили тело,
И, стукнувшись лбом о перила,
Собака под мост полетела…
Труп волны снесли на коряги…
Старик! Ты не знаешь природы!
Ведь может быть тело дворняги,
А сердце – чистейшей породы!
У таких стихов надо обязательно автора указывать - Эдуард Асадов. Он вообще исключительные стихи о животных писал. Видно, что любил их сильно.
А еще он был слепым...
А еще он был слепым...
Татьяна_и_КОтята
guru
Только собралась написать: Ребят, давайте авторов указывать - интересно же!
(ну или "пришло через многочисленные пересылки из Инета" как у нас бывает...)
(ну или "пришло через многочисленные пересылки из Инета" как у нас бывает...)
К своему стыду, хотя стих запал в душу с детства - зразу, после первого же прочтения, и навсегда, автора не помню... 
Татьяна_и_КОтята
guru
Так вот именно - у нас у всех так!
Стих западает, а автор - нет
ну что теперь - если кто придёт в форум и затопает ногами - вот я автор - а мы ему подпись "автора не помню, но человек оч хороший"
Стих западает, а автор - нет
ну что теперь - если кто придёт в форум и затопает ногами - вот я автор - а мы ему подпись "автора не помню, но человек оч хороший"
В академ.орг были оч хорошие стихи, уревелись все нах - точно не помню * млин, ну вот опять реву * - "скажите где хозяев бесплатно раздают"
Автор была указана, зашла на её сайт (помоему не персональный, а вообще тех, кто пишет хорошие стихи) спасибо написала, рассказала с какого форума пришла, поблагодарить.
Девушка ответила - она ТАК рада была, сама так благодарила, вот оч сердечно!
Автор была указана, зашла на её сайт (помоему не персональный, а вообще тех, кто пишет хорошие стихи) спасибо написала, рассказала с какого форума пришла, поблагодарить.
Девушка ответила - она ТАК рада была, сама так благодарила, вот оч сердечно!
У меня их ОЧЕНЬ много. Но все какие-то грустные 
Татьяна_и_КОтята
guru
И я об этом же - почитаешь, всё внутри переворачивается 
Мож кто и счастливые стихи пишет?
Ну на самом деле - сколько котей пристроены и живут сыто, счасливо в любви и заботе? И уж как балдеют и хозяев веселят
ну вот, как сейчас Клёпка у Jess 
(вот только ей сейчас самой не до стихов )
Мож кто и счастливые стихи пишет?
Ну на самом деле - сколько котей пристроены и живут сыто, счасливо в любви и заботе? И уж как балдеют и хозяев веселят
ну вот, как сейчас Клёпка у Jess (вот только ей сейчас самой не до стихов )
Татьяна_и_КОтята
guru
zosia а может их начитать на кассету (подготовка к выставкам)? ну как вариант. А почему нет? Тихонечно, между песнями - кто подойдёт к стенду обязательно услышит 
Fox-cub
Фокс-мажор
Пускай душа переворачивается! Может у кого на место встанет! И комментарии не надо из этого топика удалять ИМХО.
Татьяна_и_КОтята
guru
Абсолютно с Вами согласна! 
Вот поднаберется "материал" и всем по контакным листам Аськи и прочих Болтушек ссылочку разослать!
Следом не забыть на "Котёнок/щенок ищет любящий дом"
Вот поднаберется "материал" и всем по контакным листам Аськи и прочих Болтушек ссылочку разослать!
Следом не забыть на "Котёнок/щенок ищет любящий дом"
Ну что ж... Начнем? (Только вот автор не всегда известен.)
ПОСВЯЩАЕТСЯ СОБАКАМ.
Верность
Негромко хлопнув, затворилась дверь,
А в след смотрели карие глаза.
Ну что ж, собака, сделаешь теперь?
А с шерсти на пол сорвалась слеза.
Лежал на полке, слушал стук колес,
А поезд уносил куда-то вдаль.
Вздыхал один в квартире верный пес –
В глазах слеза, застывшая печаль.
Соседка принесла ему еду,
Но отвернулся, в лапы спрятав нос,
Как будто бы в тумане... иль в бреду…
Лишь только вздернулся и опустился хвост.
Четыре дня! Четыре долгих дня,
И вот уж поезд мчит его назад!
Он рад родного города огням
И встрече предстоящей очень рад!
Взбежал по лестнице – и ключ в замок,
Ах, кажется, все было так давно.
Родного дома преступил порог,
А в комнате... Разбитое окно.
Нос по ветру, ища знакомый след,
Собака шла по запаху, но вот,
Упала, обессиленная в снег…
Не веря, что ее он бросить мог.
А карие глаза глядели вдаль,
Замерзли лапы и поджался хвост.
И воем с глотки вырвалась печаль,
Но вдруг задвигался холодный черный нос.
Знакомый запах? Да! Знаком! Знаком!
И лапы позабыли вдруг про боль –
Вперед, за милым слабым ветерком
Влекла его собачая любовь!
Сбивая лапы в кровь о мерзлый лед,
Спешила, красный высунув язык,
Туда, где человек, скучая, ждет.
Что б радостный его услышать вскрик,
Что б заглянуть в счастливые глаза,
Услышать ласковый, знакомый смех!
Но заскрипели, взвизгнув, тормоза,
Отбросив пса на мягкий рыхлый снег…
Ползком вперед, а сзади следом кровь,
Туда, где свет горит в родном окне,
Влекла его собачая любовь
Но... Не дополз... Уткнулся мордой в снег...
И в даль глядят потухшие глаза,
Как будто видят, что не видно мне.
На шерсти – белым хрусталем слеза,
А с неба падает пушистый мягкий снег...
(Только вот автор не всегда известен.)ПОСВЯЩАЕТСЯ СОБАКАМ.
Верность
Негромко хлопнув, затворилась дверь,
А в след смотрели карие глаза.
Ну что ж, собака, сделаешь теперь?
А с шерсти на пол сорвалась слеза.
Лежал на полке, слушал стук колес,
А поезд уносил куда-то вдаль.
Вздыхал один в квартире верный пес –
В глазах слеза, застывшая печаль.
Соседка принесла ему еду,
Но отвернулся, в лапы спрятав нос,
Как будто бы в тумане... иль в бреду…
Лишь только вздернулся и опустился хвост.
Четыре дня! Четыре долгих дня,
И вот уж поезд мчит его назад!
Он рад родного города огням
И встрече предстоящей очень рад!
Взбежал по лестнице – и ключ в замок,
Ах, кажется, все было так давно.
Родного дома преступил порог,
А в комнате... Разбитое окно.
Нос по ветру, ища знакомый след,
Собака шла по запаху, но вот,
Упала, обессиленная в снег…
Не веря, что ее он бросить мог.
А карие глаза глядели вдаль,
Замерзли лапы и поджался хвост.
И воем с глотки вырвалась печаль,
Но вдруг задвигался холодный черный нос.
Знакомый запах? Да! Знаком! Знаком!
И лапы позабыли вдруг про боль –
Вперед, за милым слабым ветерком
Влекла его собачая любовь!
Сбивая лапы в кровь о мерзлый лед,
Спешила, красный высунув язык,
Туда, где человек, скучая, ждет.
Что б радостный его услышать вскрик,
Что б заглянуть в счастливые глаза,
Услышать ласковый, знакомый смех!
Но заскрипели, взвизгнув, тормоза,
Отбросив пса на мягкий рыхлый снег…
Ползком вперед, а сзади следом кровь,
Туда, где свет горит в родном окне,
Влекла его собачая любовь
Но... Не дополз... Уткнулся мордой в снег...
И в даль глядят потухшие глаза,
Как будто видят, что не видно мне.
На шерсти – белым хрусталем слеза,
А с неба падает пушистый мягкий снег...
Ты не бросай в собаку камень,
Пусть это лишь бездомный пес.
Но он и так до боли ранен,
Хоть и не знает горьких слез.
Какой хозяин вероломный
Его продал за медный грош?
Чтобы и этот пес бездомный
Узнал предательство и ложь.
Нет, он от боли не заплачет,
Но день за днем, за разом раз,
Он грусть свою собачью прячет
В разрезе умных добрых глаз.
Сидит собака под забором,
Страдая от сердечных мук,
Но не страдает от позора
Его, когда-то, бывший, друг.
Пусть это лишь бездомный пес.
Но он и так до боли ранен,
Хоть и не знает горьких слез.
Какой хозяин вероломный
Его продал за медный грош?
Чтобы и этот пес бездомный
Узнал предательство и ложь.
Нет, он от боли не заплачет,
Но день за днем, за разом раз,
Он грусть свою собачью прячет
В разрезе умных добрых глаз.
Сидит собака под забором,
Страдая от сердечных мук,
Но не страдает от позора
Его, когда-то, бывший, друг.
Полюбите собаку безродную,
Одинокую, беспородную.
Не беда, если шерсть вся в репьях –
Посмотрите на чувства в глазах...
Приглядитесь, как кожа дрожит,
Если ветер ее не щадит.
Хвост опущен и спинка дугой...
Чей-то друг... Что случилось с тобой?
Может быть, столько прожил ты зря,
Познал в детстве вкус дружбы, тепла?
Сколько бед перенес и обид!
И хозяин тобой уж забыт!
Так и ходит он, злой и всклокоченный,
Вечно голоден, весь озабоченный.
Приласкайте его, накормите,
Свое сердце ему подарите.
Не прогадаете, не ошибетесь,
Если другом своим назовете.
Вы поймете тогда, может быть,
Как умеют собаки любить!
Одинокую, беспородную.
Не беда, если шерсть вся в репьях –
Посмотрите на чувства в глазах...
Приглядитесь, как кожа дрожит,
Если ветер ее не щадит.
Хвост опущен и спинка дугой...
Чей-то друг... Что случилось с тобой?
Может быть, столько прожил ты зря,
Познал в детстве вкус дружбы, тепла?
Сколько бед перенес и обид!
И хозяин тобой уж забыт!
Так и ходит он, злой и всклокоченный,
Вечно голоден, весь озабоченный.
Приласкайте его, накормите,
Свое сердце ему подарите.
Не прогадаете, не ошибетесь,
Если другом своим назовете.
Вы поймете тогда, может быть,
Как умеют собаки любить!
Когда потреплют нас в житейской драке
И кажется, напастям нет конца,
Зализывают раны нам собаки.
И слезы слизывают с нашего лица.
Так пусть же человек, венец творенья,
Каких бы в жизни ни достиг вершин,
Склонил чело с любовью и почтеньем
К четвероногим врачевателям души!
Екатерина Нефедова
И кажется, напастям нет конца,
Зализывают раны нам собаки.
И слезы слизывают с нашего лица.
Так пусть же человек, венец творенья,
Каких бы в жизни ни достиг вершин,
Склонил чело с любовью и почтеньем
К четвероногим врачевателям души!
Екатерина Нефедова
У меня была собака – я её любил!
Она съела кусок мяса – я её любил!
Она писала мне в тапки – я её любил!
Новую сожрала шапку – я её любил!
Но, однажды, в воскресенье, после новых мук,
Разом лопнуло терпенье – На хрена мне друг?!
Крикнул: «Как такую бяку столько лет терплю?!»
И ответила собака: Я тебя люблю!
Она съела кусок мяса – я её любил!
Она писала мне в тапки – я её любил!
Новую сожрала шапку – я её любил!
Но, однажды, в воскресенье, после новых мук,
Разом лопнуло терпенье – На хрена мне друг?!
Крикнул: «Как такую бяку столько лет терплю?!»
И ответила собака: Я тебя люблю!
Я приду, как всегда, домой,
Отворю свою дверь ключом.
Меня ждут. Никогда пустой
Не встречает меня мой дом!
Рыжий друг подбежит, скуля,
Улыбаясь глазами мне.
Ты скучала, собака моя?
Что видала сегодня во сне?
И поведает мне мой друг,
Дружно лапы сложив на плечах,
Мордой к уху прижмется вдруг,
Непонятное что-то шепча.
Словно саблей, вертя хвостом,
Неуклюже обняв, слегка,
Поцелует меня языком,
Нежно-нежно... словно щенка...
Обожаю тебя, мой пёс!
Когда грусть забредет в наш дом,
Когда давится сердце от слез –
Все равно мы всегда вдвоем!
Отворю свою дверь ключом.
Меня ждут. Никогда пустой
Не встречает меня мой дом!
Рыжий друг подбежит, скуля,
Улыбаясь глазами мне.
Ты скучала, собака моя?
Что видала сегодня во сне?
И поведает мне мой друг,
Дружно лапы сложив на плечах,
Мордой к уху прижмется вдруг,
Непонятное что-то шепча.
Словно саблей, вертя хвостом,
Неуклюже обняв, слегка,
Поцелует меня языком,
Нежно-нежно... словно щенка...
Обожаю тебя, мой пёс!
Когда грусть забредет в наш дом,
Когда давится сердце от слез –
Все равно мы всегда вдвоем!
Лопоухий щенок любит вкус молока,
А не крови, бегущей из порванных жил.
Если вздыблена шерсть, если страшен оскал,
Расспроси-ка сначала меня, как я жил.
А не крови, бегущей из порванных жил.
Если вздыблена шерсть, если страшен оскал,
Расспроси-ка сначала меня, как я жил.
Твоей любви хватило бы на тысячу,
А верности твоей - на миллион!
Собака - это вечное открытие!
Собака - бесконечный разговор.
Я знаю, нас, собачников, не вылечишь,
Мы вирусом одним заражены,
Мы любим их порой до неприличия,
И видимо, уже обречены!
Е. Кирьянова (г. Орёл)
А верности твоей - на миллион!
Собака - это вечное открытие!
Собака - бесконечный разговор.
Я знаю, нас, собачников, не вылечишь,
Мы вирусом одним заражены,
Мы любим их порой до неприличия,
И видимо, уже обречены!
Е. Кирьянова (г. Орёл)
Ну что ты смотришь на меня,
Своим серьёзным, карим глазом?!
Да, предают порой друзья,
И с этим справишься не сразу!
Обиду сложно пережить,
Переварить, как опыт горький!
И сделав выводы – забыть!
Не склеить дружбу из осколков!
Тебе, мой милый, не понять,
Как тяжелы удары в спину!
И лучше бы тебе не знать,
Всю суетность людского мира!
Не видеть злых и лживых лиц,
Не слышать пошлость жалких сплетен!
В любви не знающий границ –
Ты чист, и бесконечно светел!
Четвероногий Сударь мой,
Мне лапы положи на плечи!
Нам тело лечат доктора,
А души нам собаки лечат!
Е. Кирьянова (г. Орёл)
Своим серьёзным, карим глазом?!
Да, предают порой друзья,
И с этим справишься не сразу!
Обиду сложно пережить,
Переварить, как опыт горький!
И сделав выводы – забыть!
Не склеить дружбу из осколков!
Тебе, мой милый, не понять,
Как тяжелы удары в спину!
И лучше бы тебе не знать,
Всю суетность людского мира!
Не видеть злых и лживых лиц,
Не слышать пошлость жалких сплетен!
В любви не знающий границ –
Ты чист, и бесконечно светел!
Четвероногий Сударь мой,
Мне лапы положи на плечи!
Нам тело лечат доктора,
А души нам собаки лечат!
Е. Кирьянова (г. Орёл)
Старый пёс мой совсем занемог,
Всё скулил и скулил этой ночью,
Расставаться настала пора,
Только сердце щемит и не хочет!
Я не верю, что завтра проснусь,
От будильника, а не от носа…
На душе беспросветная грусть,
На душе беспросветная осень!
Понимаю, иначе нельзя,
Век собачий не нами отмерен!
Только кто завтра встретит меня,
Фейерверком от счастья, у двери?!
Пёс скулил мне: «Хозяин, прости!
Забери мою кость на удачу!
Пусть тебя, на твоём человечьем пути,
Любят все, так как я – по-собачьи!»
Что мне делать теперь? Как мне жить?
Слёзы сами текут – я не плачу!
Мне хотелось от горя скулить,
Точно так же, как ты – по-собачьи!
Всё скулил и скулил этой ночью,
Расставаться настала пора,
Только сердце щемит и не хочет!
Я не верю, что завтра проснусь,
От будильника, а не от носа…
На душе беспросветная грусть,
На душе беспросветная осень!
Понимаю, иначе нельзя,
Век собачий не нами отмерен!
Только кто завтра встретит меня,
Фейерверком от счастья, у двери?!
Пёс скулил мне: «Хозяин, прости!
Забери мою кость на удачу!
Пусть тебя, на твоём человечьем пути,
Любят все, так как я – по-собачьи!»
Что мне делать теперь? Как мне жить?
Слёзы сами текут – я не плачу!
Мне хотелось от горя скулить,
Точно так же, как ты – по-собачьи!
Ты умеешь любить, ты умеешь прощать!
Я тебе доверяю все тайны!
Ты меня никогда не посмеешь предать,
Мой товарищ, надёжный и странный!
Ты умеешь внимательно слушать меня,
Ты тактичен, умён, осторожен,
Настроенье моё ты способен понять,
Словно ты его чувствуешь кожей!
Ты - жилетка моя, в мои трудные дни,
Снимешь боль, защитишь от напасти!
Я не знала такой безграничной любви!
И такого огромного счастья!
Ты умеешь дружить, всей душой, и на век,
Но бывает мне грустно, однако!
И немножечко жаль, что ты не человек,
Ты – лишь лучшая в мире собака!
Я тебе доверяю все тайны!
Ты меня никогда не посмеешь предать,
Мой товарищ, надёжный и странный!
Ты умеешь внимательно слушать меня,
Ты тактичен, умён, осторожен,
Настроенье моё ты способен понять,
Словно ты его чувствуешь кожей!
Ты - жилетка моя, в мои трудные дни,
Снимешь боль, защитишь от напасти!
Я не знала такой безграничной любви!
И такого огромного счастья!
Ты умеешь дружить, всей душой, и на век,
Но бывает мне грустно, однако!
И немножечко жаль, что ты не человек,
Ты – лишь лучшая в мире собака!
Замерла у хозяйки душа,
Не приснится такое и ночью –
Перья, пух по квартире кружат,
Одеяло разорвано в клочья!
- Это что за бардак?! Быстро строиться всем!
Кто виновник таких безобразий?!
Белый пух на собаках, как выпавший снег.
- Новогодний устроили праздник?
Три шкодливые морды лежат и молчат,
Лапы в перьях, и зубы устали…
- Мы играли в охоту, ловили зайчат,
И медведя в куски разорвали!
- Да, фантазиям вашим нет равных, друзья!
Чем теперь накрываться хозяйке?
Превращать одеяло в медведя нельзя!
И подушки, вам тоже не зайки!
Я старалась, купила вам вкусных костей,
Ну а вы здесь медведями сыты,
Так что, кости оставим на суп для гостей…
Не собаки, а просто бандиты!
- Мы хорошие, мама, и кушать хотим!
Подбежали, виляя хвостами.
- Мы же любим тебя! Ну, прости! Ну, прости!
- Да, порой не соскучишься с вами!
Не приснится такое и ночью –
Перья, пух по квартире кружат,
Одеяло разорвано в клочья!
- Это что за бардак?! Быстро строиться всем!
Кто виновник таких безобразий?!
Белый пух на собаках, как выпавший снег.
- Новогодний устроили праздник?
Три шкодливые морды лежат и молчат,
Лапы в перьях, и зубы устали…
- Мы играли в охоту, ловили зайчат,
И медведя в куски разорвали!
- Да, фантазиям вашим нет равных, друзья!
Чем теперь накрываться хозяйке?
Превращать одеяло в медведя нельзя!
И подушки, вам тоже не зайки!
Я старалась, купила вам вкусных костей,
Ну а вы здесь медведями сыты,
Так что, кости оставим на суп для гостей…
Не собаки, а просто бандиты!
- Мы хорошие, мама, и кушать хотим!
Подбежали, виляя хвостами.
- Мы же любим тебя! Ну, прости! Ну, прости!
- Да, порой не соскучишься с вами!
Меня восхищает твоя красота
От носа, до кончика, знаешь, хвоста…
Изящных движений свободный размах,
Что мышцы бугрятся на стройных ногах…
Пушистую шею приятно обнять,
Ты в душу мне смотришь, стараясь понять!
Меня восхищает твоя доброта
Ты с нежной заботой оближешь кота.
Обид ты хранить не умеешь совсем -
Прощаешь шампуни, расческу и фен.
Простишь в обученье рывок поводком,
Простишь насовсем, не припомнишь потом!
Меня восхищает…
Со мною везде твое совершенство
На грешной земле.
От носа, до кончика, знаешь, хвоста…
Изящных движений свободный размах,
Что мышцы бугрятся на стройных ногах…
Пушистую шею приятно обнять,
Ты в душу мне смотришь, стараясь понять!
Меня восхищает твоя доброта
Ты с нежной заботой оближешь кота.
Обид ты хранить не умеешь совсем -
Прощаешь шампуни, расческу и фен.
Простишь в обученье рывок поводком,
Простишь насовсем, не припомнишь потом!
Меня восхищает…
Со мною везде твое совершенство
На грешной земле.
Хитроглазый мой щенок,
шерстяные лапки…
- это кто у нас погрыз
новенькие тапки?!
в глазках вижу я ответ:
- нет, не я это, нет-нет!
тапки сами в рот полезли
и нечаянно разлезлись…
я лежал и мирно спал,
мимо стул вдруг пробегал,
а потом пришла газета –
как её не почитать?
- ты на всё найдешь ответы!
ладно, всё. пошли гулять!
шерстяные лапки…
- это кто у нас погрыз
новенькие тапки?!
в глазках вижу я ответ:
- нет, не я это, нет-нет!
тапки сами в рот полезли
и нечаянно разлезлись…
я лежал и мирно спал,
мимо стул вдруг пробегал,
а потом пришла газета –
как её не почитать?
- ты на всё найдешь ответы!
ладно, всё. пошли гулять!
Я не мечтала о собаке,
В существовании моем
Забот во множестве и всяких
Хватало мне и без нее.
Но что-то в жизни изменилось,
Судьба вмешалась или рок:
Собака все же появилась –
Смешной и ласковый щенок.
Ее растила как ребенка,
И даже видела во сне.
Ее лукавые глазенки
Смотрели прямо в душу мне.
Все было – радость и лишенья,
И одиночество вдвоем…
Я находила утешенье
В простом присутствии ее.
Сынишка мой при ней родился,
Он с ней играл, садился есть,
И с ней ходить он научился,
Держась ручонками за шерсть.
От лая он не просыпался.
И в пасть спокойно руку клал.
Когда заговорить пытался,
собачье имя называл.
Они катались и валялись,
И ползали как два щенка.
А мы смотрели и смеялись,
И было завидно слегка.
Как в нашем детстве не хватало
И мягких лап, и теплых глаз,
И существа, чтоб понимало,
И чтобы так любило нас.
В существовании моем
Забот во множестве и всяких
Хватало мне и без нее.
Но что-то в жизни изменилось,
Судьба вмешалась или рок:
Собака все же появилась –
Смешной и ласковый щенок.
Ее растила как ребенка,
И даже видела во сне.
Ее лукавые глазенки
Смотрели прямо в душу мне.
Все было – радость и лишенья,
И одиночество вдвоем…
Я находила утешенье
В простом присутствии ее.
Сынишка мой при ней родился,
Он с ней играл, садился есть,
И с ней ходить он научился,
Держась ручонками за шерсть.
От лая он не просыпался.
И в пасть спокойно руку клал.
Когда заговорить пытался,
собачье имя называл.
Они катались и валялись,
И ползали как два щенка.
А мы смотрели и смеялись,
И было завидно слегка.
Как в нашем детстве не хватало
И мягких лап, и теплых глаз,
И существа, чтоб понимало,
И чтобы так любило нас.
Господи, ну что вы так орете?
Ну погрыз я туфли у гостей…
Просто обувь этой глупой тете,
Нужно было прятать от детей.
Кто пописал в шкары дяде Боре?
А нечего так в обуви потеть.
Но за то теперь он их помоет.
Правда, если сможет оттереть/
Так… Давайте без инсинуаций.
Мы перчаток отродясь не ели.
Сделал Вам узор из перфораций
Просто, чтобы руки не потели.
Ах, они Вам дороги как память?
Их для Вас пошил сам дядя Гуччи…
Ну, тогда пошел я попу прятать.
Тут над ней сгустились злые тучи…
Под диван уйду. Не слыша криков.
Я собака гордая. Шарпей.
Я там чью-то сумочку заныкал.
Полежу, подумаю над ней.
Вам там весело, у вас там песни пляски,
Музыка и вкусные котлеты…
Я ж сижу без сыра, без колбаски.
Да еще и виноват за это…
Ну погрыз я туфли у гостей…
Просто обувь этой глупой тете,
Нужно было прятать от детей.
Кто пописал в шкары дяде Боре?
А нечего так в обуви потеть.
Но за то теперь он их помоет.
Правда, если сможет оттереть/
Так… Давайте без инсинуаций.
Мы перчаток отродясь не ели.
Сделал Вам узор из перфораций
Просто, чтобы руки не потели.
Ах, они Вам дороги как память?
Их для Вас пошил сам дядя Гуччи…
Ну, тогда пошел я попу прятать.
Тут над ней сгустились злые тучи…
Под диван уйду. Не слыша криков.
Я собака гордая. Шарпей.
Я там чью-то сумочку заныкал.
Полежу, подумаю над ней.
Вам там весело, у вас там песни пляски,
Музыка и вкусные котлеты…
Я ж сижу без сыра, без колбаски.
Да еще и виноват за это…
Утром в ржаном закуте,
Где златятся рогожи в ряд,
Семерых ощенила сука,
Рыжих семерых щенят.
До вечера она их ласкала,
Причесывая языком,
И струился снежок подталый
Под теплым ее животом.
А вечером, когда куры
Обсиживают шесток,
Вышел хозяин хмурый,
Семерых всех поклал в мешок.
По сугробам она бежала,
Поспевая за ним бежать...
И так долго, долго дрожала
Воды незамерзшей гладь.
А когда чуть плелась обратно,
Слизывая пот с боков,
Показался ей месяц над хатой
Одним из ее щенков.
В синюю высь звонко
Глядела она, скуля,
А месяц скользил тонкий
И скрылся за холм в полях.
И глухо, как от подачки,
Когда бросят ей камень в смех,
Покатились глаза собачьи
Золотыми звездами в снег.
Сергей Есенин
Где златятся рогожи в ряд,
Семерых ощенила сука,
Рыжих семерых щенят.
До вечера она их ласкала,
Причесывая языком,
И струился снежок подталый
Под теплым ее животом.
А вечером, когда куры
Обсиживают шесток,
Вышел хозяин хмурый,
Семерых всех поклал в мешок.
По сугробам она бежала,
Поспевая за ним бежать...
И так долго, долго дрожала
Воды незамерзшей гладь.
А когда чуть плелась обратно,
Слизывая пот с боков,
Показался ей месяц над хатой
Одним из ее щенков.
В синюю высь звонко
Глядела она, скуля,
А месяц скользил тонкий
И скрылся за холм в полях.
И глухо, как от подачки,
Когда бросят ей камень в смех,
Покатились глаза собачьи
Золотыми звездами в снег.
Сергей Есенин
Я унесу с собой тоску собачьих глаз
И безнадёжность, и немую отрешённость...
Едва вильнув хвостом, мне седомордый пёс…
Подарит долгий взгляд.
"Прощай" мол... Напряжённость…
Когда-то крепких мышц сожмёт не права боль...
Я придержу рукой измученное тело...
И в благодарность мне лизнёт мою ладонь.
Последнее "прощай"... В душе оцепенелой
Я унесу с собой тоску собачьих глаз...
И маяться мне вновь в плену у мрачных мыслей.
Ещё одна звезда с Созвездья Псов, искрясь,
Прожжёт мятежный сон мой... Вот и всё, дружище…
И безнадёжность, и немую отрешённость...
Едва вильнув хвостом, мне седомордый пёс…
Подарит долгий взгляд.
"Прощай" мол... Напряжённость…
Когда-то крепких мышц сожмёт не права боль...
Я придержу рукой измученное тело...
И в благодарность мне лизнёт мою ладонь.
Последнее "прощай"... В душе оцепенелой
Я унесу с собой тоску собачьих глаз...
И маяться мне вновь в плену у мрачных мыслей.
Ещё одна звезда с Созвездья Псов, искрясь,
Прожжёт мятежный сон мой... Вот и всё, дружище…
Дворовых собак по-особому холят
за то, что они,
на луну подвывая,
от будки до дома
все ходят и ходят
под гулкою проволокой.
Как трамваи…
Я их не тревожу.
Я с ними не знаюсь.
За это
они меня вправе облаивать.
Но жарко читать мне спокойную надпись:
«Собак без ошейников
будут вылавливать…»
За что их?
За внешность?
За клочья репейника?
За пыльную шерсть?
За неясность породы?
За то, что щенками доплыли до берега?
Доплыли
и стали ошибкой природы?
Собаки-изгои.
Собаки-отшельники.
Надрывней поминок.
Ребенка добрее.
Они бы надели любые ошейники,
надели бы!
Если б ошейники грели.
За что их?
У них же – душа нараспашку.
за то, что они,
на луну подвывая,
от будки до дома
все ходят и ходят
под гулкою проволокой.
Как трамваи…
Я их не тревожу.
Я с ними не знаюсь.
За это
они меня вправе облаивать.
Но жарко читать мне спокойную надпись:
«Собак без ошейников
будут вылавливать…»
За что их?
За внешность?
За клочья репейника?
За пыльную шерсть?
За неясность породы?
За то, что щенками доплыли до берега?
Доплыли
и стали ошибкой природы?
Собаки-изгои.
Собаки-отшельники.
Надрывней поминок.
Ребенка добрее.
Они бы надели любые ошейники,
надели бы!
Если б ошейники грели.
За что их?
У них же – душа нараспашку.
Едва мы
Чуть-чуть обогнали мартышку,
К высотам прогресса направив шаги,
За нами сейчас же
Помчались вприпрыжку
Мордочка, хвост и четыре ноги.
Порою
С пути нам случается сбиться
(Кругом темнота, и не видно ни зги).
Но нам не дадут
Насовсем заблудиться
Мордочка, хвост и четыре ноги!
Пусть в чаще
Свирепые хищники воют –
Тебе не страшны никакие враги:
- Не бойся, мы рядом! - тебя успокоят
Мордочка, хвост и четыре ноги.
А если порою
Тоска тебя гложет
(Бывает такая тоска, хоть беги),
Поверь,
Что никто тебе так не поможет,
Как
Мордочка, хвост и четыре ноги.
Маленечко мяса,
Маленечко каши...
(Короче – влезать не придётся в долги).
Матрасик в углу...
И вот они наши:
Мордочка, хвост и четыре ноги!
Борис Заходер.
Чуть-чуть обогнали мартышку,
К высотам прогресса направив шаги,
За нами сейчас же
Помчались вприпрыжку
Мордочка, хвост и четыре ноги.
Порою
С пути нам случается сбиться
(Кругом темнота, и не видно ни зги).
Но нам не дадут
Насовсем заблудиться
Мордочка, хвост и четыре ноги!
Пусть в чаще
Свирепые хищники воют –
Тебе не страшны никакие враги:
- Не бойся, мы рядом! - тебя успокоят
Мордочка, хвост и четыре ноги.
А если порою
Тоска тебя гложет
(Бывает такая тоска, хоть беги),
Поверь,
Что никто тебе так не поможет,
Как
Мордочка, хвост и четыре ноги.
Маленечко мяса,
Маленечко каши...
(Короче – влезать не придётся в долги).
Матрасик в углу...
И вот они наши:
Мордочка, хвост и четыре ноги!
Борис Заходер.
Уходит друг...
На сердце боль и тьма...
И удивленье неожиданной разлуки.
Дрожит душа, проглатывая звуки,
И ставшие ненужными слова.
Тускнеет взгляд, и сердце, спотыкаясь,
Стучит, живет из всех собачьих сил...
Меня с собою рядом ощутил,
И бьет хвостом, обрадовать стараясь.
Спешит мой друг, спешит к своей свободе,
Бессильности своей не принимая,
И что такое смерть не понимая...
Уходит друг...
Любимый друг...
Уходит...
На сердце боль и тьма...
И удивленье неожиданной разлуки.
Дрожит душа, проглатывая звуки,
И ставшие ненужными слова.
Тускнеет взгляд, и сердце, спотыкаясь,
Стучит, живет из всех собачьих сил...
Меня с собою рядом ощутил,
И бьет хвостом, обрадовать стараясь.
Спешит мой друг, спешит к своей свободе,
Бессильности своей не принимая,
И что такое смерть не понимая...
Уходит друг...
Любимый друг...
Уходит...
Я прожил десять лет с тобой, я счастлив!
Пусть даже и своим, собачьим, счастьем.
Я стар, и хвост облез, и нету слуха
Как не пытаюсь развернуть я ухо
И глаз не тот... Не узнаю с порога я своего хозяина и Бога.
Прости... За то, что утром встретил лаем, прости, хозяин!
Я прощен? Я извиняем?
А кто, скажи, хозяин,эти люди?
У них такие белые халаты?
Зачем меня скрутили без прелюдий?
Зачем им шприц в руках?
Комочек ваты?
Я понял... Что ж, пусть так оно и будет -
Так, как решат собачьи Боги - люди,
Но знаешь, вы слегка ошиблись раем -
Рай там, где ты, МОЙ БОГ И МОЙ ХОЗЯИН!
И пусть я стар, и даже нету слуха,
Слова твои услышит мое ухо:
-Прости, мой друг, - и морду на ладони - Прощай!
Прощай, я счастлив был с тобою...
А через год хозяйская рука
Внесла в тот дом мохнатого щенка.
Пусть даже и своим, собачьим, счастьем.
Я стар, и хвост облез, и нету слуха
Как не пытаюсь развернуть я ухо
И глаз не тот... Не узнаю с порога я своего хозяина и Бога.
Прости... За то, что утром встретил лаем, прости, хозяин!
Я прощен? Я извиняем?
А кто, скажи, хозяин,эти люди?
У них такие белые халаты?
Зачем меня скрутили без прелюдий?
Зачем им шприц в руках?
Комочек ваты?
Я понял... Что ж, пусть так оно и будет -
Так, как решат собачьи Боги - люди,
Но знаешь, вы слегка ошиблись раем -
Рай там, где ты, МОЙ БОГ И МОЙ ХОЗЯИН!
И пусть я стар, и даже нету слуха,
Слова твои услышит мое ухо:
-Прости, мой друг, - и морду на ладони - Прощай!
Прощай, я счастлив был с тобою...
А через год хозяйская рука
Внесла в тот дом мохнатого щенка.
...Говорят, как человек - собака,
Что за чушь! Собака много лучше.
Можно разговаривать часами,
Будет пёс внимательно Вас слушать.
Человек обидет Вас легко,
И предаст, и грубо Вам ответит.
А собака любит Вас за то,
Что Вы просто есть на белом свете...
Что за чушь! Собака много лучше.
Можно разговаривать часами,
Будет пёс внимательно Вас слушать.
Человек обидет Вас легко,
И предаст, и грубо Вам ответит.
А собака любит Вас за то,
Что Вы просто есть на белом свете...
Бежала собака, приюта искала
В подъездах высоток бездушных;
От молний оскала собаку пугало,
Но больше от глаз равнодушных.
Все наглухо двери ненастье закрыло,
Нет места, где можно укрыться;
И ей бы повыть,
но бездомной не вылось,
А просто хотелось забыться.
Не грела промокшая шерсть бедолагу,
Но рядом вдруг скрипнула дверца,
Малыш приподнял, прижимая дворнягу,
Позвал её в детское сердце.
В подъездах высоток бездушных;
От молний оскала собаку пугало,
Но больше от глаз равнодушных.
Все наглухо двери ненастье закрыло,
Нет места, где можно укрыться;
И ей бы повыть,
но бездомной не вылось,
А просто хотелось забыться.
Не грела промокшая шерсть бедолагу,
Но рядом вдруг скрипнула дверца,
Малыш приподнял, прижимая дворнягу,
Позвал её в детское сердце.
Убили собаку, лучшего друга,
Убили собаку, всадив в спину нож.
"Утром убили, - сказала подруга, -
Беги вон на поле, может, найдёшь!"
И я побежала по белой тропинке,
Без шапки, раздетой, почти босиком.
Текли по лицу непрерывно слезинки.
И я утирала их кулаком.
"Не верю, не верю!" - в мозгу всё стучало.
Ну где же она?! Да вот, на снегу
Застывшая кровь: И я закричала,
А слёзы из глаз всё быстрее бегут.
И вспомнились, псина, те дни, что когда-то
Бежали по лугу с тобой до реки,
Играли, рыбачили там до заката,
Любили тебя детвора, старики.
И всё же кому-то она помешала,
Собачья незлая, простая душа.
Я слёз уже больше не вытирала,
Домой потихоньку её принесла.
"Убили собаку? Да что тут такого?" -
Сказал наш сосед, постояв у дверей.
Как страшно, что так вот, ну проще простого,
Мы, люди, бываем опасней зверей.
В. Немеш
Убили собаку, всадив в спину нож.
"Утром убили, - сказала подруга, -
Беги вон на поле, может, найдёшь!"
И я побежала по белой тропинке,
Без шапки, раздетой, почти босиком.
Текли по лицу непрерывно слезинки.
И я утирала их кулаком.
"Не верю, не верю!" - в мозгу всё стучало.
Ну где же она?! Да вот, на снегу
Застывшая кровь: И я закричала,
А слёзы из глаз всё быстрее бегут.
И вспомнились, псина, те дни, что когда-то
Бежали по лугу с тобой до реки,
Играли, рыбачили там до заката,
Любили тебя детвора, старики.
И всё же кому-то она помешала,
Собачья незлая, простая душа.
Я слёз уже больше не вытирала,
Домой потихоньку её принесла.
"Убили собаку? Да что тут такого?" -
Сказал наш сосед, постояв у дверей.
Как страшно, что так вот, ну проще простого,
Мы, люди, бываем опасней зверей.
В. Немеш
Собака по улице бродит,
Собака ищет еды,
Но всё никак не находит,
Обойдя все помойки свои.
У бедной дворняги нет дома,
По улице ходит одна.
И душу ей гложет истома,
Знает, что она не нужна.
Вдруг ветер завыл, но дворняга
Не хочет для тела тепла…
Дворняга, она ищет дуга,
А в мире одна темнота.
Зайдя в сырой переулок,
Вдруг слышит бродяжка шаги.
Она затаила дыханье, и смотрит на свет фонарей:
Быть может, это за ней?
Идёт человек нахмурясь,
Печальна его душа…
Собака встала с земли
И тихонько за ним пошла.
Вдруг человек оглянулся,
Увидел несчастного пса,
Увидел его глаза,
И ласково улыбнулся.
Он руку псу протянул,
Дворняжка лизнула пальцы.
И человек сказал:
«Ведь ты такой же несчастный?!
Ты будешь собакой моей?
Мне друга давно не хватает…»
И кто это сказал,
Счастливых концов не бывает
Собака ищет еды,
Но всё никак не находит,
Обойдя все помойки свои.
У бедной дворняги нет дома,
По улице ходит одна.
И душу ей гложет истома,
Знает, что она не нужна.
Вдруг ветер завыл, но дворняга
Не хочет для тела тепла…
Дворняга, она ищет дуга,
А в мире одна темнота.
Зайдя в сырой переулок,
Вдруг слышит бродяжка шаги.
Она затаила дыханье, и смотрит на свет фонарей:
Быть может, это за ней?
Идёт человек нахмурясь,
Печальна его душа…
Собака встала с земли
И тихонько за ним пошла.
Вдруг человек оглянулся,
Увидел несчастного пса,
Увидел его глаза,
И ласково улыбнулся.
Он руку псу протянул,
Дворняжка лизнула пальцы.
И человек сказал:
«Ведь ты такой же несчастный?!
Ты будешь собакой моей?
Мне друга давно не хватает…»
И кто это сказал,
Счастливых концов не бывает
Отдавая друга, обернусь назад -
Разревелась в голос… Живодер не рад.
Век собачий короток, что теперь тужить.
Если б не саркома, ты могла бы жить.
Разрывает душу мне собачий лай -
В жалком этом тявканье слышу: "Не бросай!"
А перед глазами черной клетки дверь.
Как мне не хотелось, чтоб страдал мой зверь!
Ну не увозили б, усыпили б тут…
Это не агония, несколько секунд.
Но не я решала - в доме мы чужом.
Мне мое предательство - по сердцу ножом.
Родственники сердятся: "Что сидишь одна?
Ты опять из мухи сделала слона!
Век собачий короток - для чего тужить?"
Первое предательство… Как мне с этим жить
Разревелась в голос… Живодер не рад.
Век собачий короток, что теперь тужить.
Если б не саркома, ты могла бы жить.
Разрывает душу мне собачий лай -
В жалком этом тявканье слышу: "Не бросай!"
А перед глазами черной клетки дверь.
Как мне не хотелось, чтоб страдал мой зверь!
Ну не увозили б, усыпили б тут…
Это не агония, несколько секунд.
Но не я решала - в доме мы чужом.
Мне мое предательство - по сердцу ножом.
Родственники сердятся: "Что сидишь одна?
Ты опять из мухи сделала слона!
Век собачий короток - для чего тужить?"
Первое предательство… Как мне с этим жить
На свете множество собак
И на цепи и просто так.
Собак служебных - пограничных,
Дворовых Шариков обычных,
И молодых пугливых шавок,
Что тявкать любят из-под лавок,
И тех изнеженных болонок,
Чей нос курнос, а голос тонок,
И ни на что уже не годных -
Бродячих псов всегда голодных.
В любой момент готовы к драке
Псы-драчуны и забияки.
Псы гордецы и недотроги
Спокойно дремлют на пороги.
А сладкоежки-лизоблюды
Всё лижут из любой посуды.
Среди собак любой породы
Есть и красавцы и уроды.
Есть великаны - это доги!
Коротконогие бульдоги,
И жесткошёрстные терьеры,
Одни - черны, другие - серы,
И на иных смотреть обидно:
Так заросли, что глаз не видно!
Известны всем собачьи свойства:
И ум, и чуткость и геройство,
Любовь и верность, и коварство,
И отвратительное барство.
И с полуслова послушанье,
И это всё - от воспитанья!
Ленива сытая хозяйка,
И такса-кнопочка - лентяйка!
Бесстрашен пограничник - воин,
И пёс Руслан его достоин!
Хозяин пса кулак и скряга,
Под стать ему репей-дворняга!
Не зря собака тех кусает,
Кто камень зря в неё бросает.
Но если кто с собакой дружит,
Тому собака верно служит!
Но верный пёс - хороший друг
Зависит от хороших рук.
С. Михалков
И на цепи и просто так.
Собак служебных - пограничных,
Дворовых Шариков обычных,
И молодых пугливых шавок,
Что тявкать любят из-под лавок,
И тех изнеженных болонок,
Чей нос курнос, а голос тонок,
И ни на что уже не годных -
Бродячих псов всегда голодных.
В любой момент готовы к драке
Псы-драчуны и забияки.
Псы гордецы и недотроги
Спокойно дремлют на пороги.
А сладкоежки-лизоблюды
Всё лижут из любой посуды.
Среди собак любой породы
Есть и красавцы и уроды.
Есть великаны - это доги!
Коротконогие бульдоги,
И жесткошёрстные терьеры,
Одни - черны, другие - серы,
И на иных смотреть обидно:
Так заросли, что глаз не видно!
Известны всем собачьи свойства:
И ум, и чуткость и геройство,
Любовь и верность, и коварство,
И отвратительное барство.
И с полуслова послушанье,
И это всё - от воспитанья!
Ленива сытая хозяйка,
И такса-кнопочка - лентяйка!
Бесстрашен пограничник - воин,
И пёс Руслан его достоин!
Хозяин пса кулак и скряга,
Под стать ему репей-дворняга!
Не зря собака тех кусает,
Кто камень зря в неё бросает.
Но если кто с собакой дружит,
Тому собака верно служит!
Но верный пёс - хороший друг
Зависит от хороших рук.
С. Михалков
Вот купили Вы щеночка… Добермана иль овчарку…
Или что-нибудь покруче… Замечательный малыш!
Он пока еще не страшный… Зубки очень небольшие…
И порой - совсем не больно - он Вас за руку куснет.
Вот он треплет за штанину благодушного владельца
И бросается, играя, или лает на него…
Никогда не пресекайте это ценное занятье, а за ушком почешите
И печенье суньте в пасть.
А когда щеночек милый превратится в волкодава,
В благодарность за науку он Вам руку отгрызет.
Если, дань, отдавши моде, не болонку и не мопса,
А бойцовую собаку Вы себе приобрели,
На площадку на собачью даже носа не кажите
И с инструктором не знайтесь -
Это форменный злодей!
Пусть любимая собака резво бегает на воле,
Ну, а Вы как можно дальше уберите поводок.
Пусть Ваш пес бойцовым нравом окружающих стращает,
И кусает то и дело всех гуляющих собак.
Это страшно интересно для хозяина другого
Видеть, как его собаку Ваш питомец в клочья рвет.
Если вышли Вы с собачкой прогуляться ненадолго,
И собачка села какать тротуара посреди,
Не ругайте бедолажку и в сторонку не тащите,
Пусть покакает спокойно, чтоб ей было хорошо!
Если ж бабушка-старушка, или маленький ребенок,
Или просто дядя с тетей в эту кучку попадут,
Усмехнитесь, беззаботно, эту сцену наблюдая,
И скажите им, что чаще надо под ноги смотреть.
Если Вы своей собакой заниматься не хотите,
А собака то и дело проявляет злобный нрав,
Ни намордник, ни ошейник на нее не надевайте,
И к себе не подзывайте, если лает на кого.
Политически не зрелый, песик сделает ошибку,
И в запальчивости глупой на крутого налетит.
Тот его пристрелит сразу из своей огромной пушки.
И таким манером сразу Вас избавит от проблем.
Если Ваш любимый песик, Ваш заласканный любимец,
Флегматичен и вальяжен, и покушать не дурак,
Вы мяском его кормите, до краев плескайте в миску,
И свежайшею сарделькой не забудьте угощать.
Также оченно полезно, если каждый член семейства
От щедрот своих хозяйских ему что-то поднесет.
И пришедшие к Вам гости, спутав песика с комодом,
На лежащую собаку свои вещи водрузят.
Если кто-то обнаружит, что в обычной средней школе
Недостаточно прилежно зоологию учил,
Пусть позволит своей псине поселиться на диване
И раздел "Глисты" и "Блохи" он отлично будет знать.
Этим следую советам, преуспеете Вы быстро
В размышлениях на тему: "И куда б собаку сбыть?"
Л. Н. Резанова
Или что-нибудь покруче… Замечательный малыш!
Он пока еще не страшный… Зубки очень небольшие…
И порой - совсем не больно - он Вас за руку куснет.
Вот он треплет за штанину благодушного владельца
И бросается, играя, или лает на него…
Никогда не пресекайте это ценное занятье, а за ушком почешите
И печенье суньте в пасть.
А когда щеночек милый превратится в волкодава,
В благодарность за науку он Вам руку отгрызет.
Если, дань, отдавши моде, не болонку и не мопса,
А бойцовую собаку Вы себе приобрели,
На площадку на собачью даже носа не кажите
И с инструктором не знайтесь -
Это форменный злодей!
Пусть любимая собака резво бегает на воле,
Ну, а Вы как можно дальше уберите поводок.
Пусть Ваш пес бойцовым нравом окружающих стращает,
И кусает то и дело всех гуляющих собак.
Это страшно интересно для хозяина другого
Видеть, как его собаку Ваш питомец в клочья рвет.
Если вышли Вы с собачкой прогуляться ненадолго,
И собачка села какать тротуара посреди,
Не ругайте бедолажку и в сторонку не тащите,
Пусть покакает спокойно, чтоб ей было хорошо!
Если ж бабушка-старушка, или маленький ребенок,
Или просто дядя с тетей в эту кучку попадут,
Усмехнитесь, беззаботно, эту сцену наблюдая,
И скажите им, что чаще надо под ноги смотреть.
Если Вы своей собакой заниматься не хотите,
А собака то и дело проявляет злобный нрав,
Ни намордник, ни ошейник на нее не надевайте,
И к себе не подзывайте, если лает на кого.
Политически не зрелый, песик сделает ошибку,
И в запальчивости глупой на крутого налетит.
Тот его пристрелит сразу из своей огромной пушки.
И таким манером сразу Вас избавит от проблем.
Если Ваш любимый песик, Ваш заласканный любимец,
Флегматичен и вальяжен, и покушать не дурак,
Вы мяском его кормите, до краев плескайте в миску,
И свежайшею сарделькой не забудьте угощать.
Также оченно полезно, если каждый член семейства
От щедрот своих хозяйских ему что-то поднесет.
И пришедшие к Вам гости, спутав песика с комодом,
На лежащую собаку свои вещи водрузят.
Если кто-то обнаружит, что в обычной средней школе
Недостаточно прилежно зоологию учил,
Пусть позволит своей псине поселиться на диване
И раздел "Глисты" и "Блохи" он отлично будет знать.
Этим следую советам, преуспеете Вы быстро
В размышлениях на тему: "И куда б собаку сбыть?"
Л. Н. Резанова
Собачье сердце устроено так:
Полюбило - значит, навек!
Был славный малый и не дурак
Ирландский сеттер Джек.
Как полагается, был он рыж,
По лапам оброс бахромой,
Коты и кошки окрестных крыш
Называли его чумой.
Клеенчатый нос рылся в траве,
Вынюхивал влажный грунт;
Уши висели, как замшевые,
И каждое весило фунт.
Касательно всяких собачьих дел
Совесть была чиста.
Хозяин Джека любил и жалел,
Что нет у него хвоста.
В первый раз на аэродром
Он пришел зимой, в снег.
Хозяин сказал:"Не теперь, потом
Полетишь и ты, Джек!"
Биплан взметнул снежную пыль,
У Джека - ноги врозь:
"Если это автомобиль,
То как же оно поднялось?"
Но тут у Джека замер дух:
Хозяин взмыл над людьми.
Джек сказал: "Одно из двух -
Останься или возьми!"
Но его хозяин все выше лез,
Треща, Как стрекоза.
Джек смотрел, и вода небес
Заливала ему глаза.
Люди, не заботясь о псе,
Возились у машин.
Джек думал:"Зачем все,
Если нужен один?"
Прошло бесконечно много лет
(По часам пятнадцать минут),
Сел в снег летучий предмет,
Хозяин снова был тут...
Пришли весною. Воздушный причал
Был бессолнечно - сер.
Хозяин надел шлем и сказал:
"Сядьте и вы, сэр!"
Джек вздохнул, почесал бок
Сел, облизнулся, и в путь!
Взглянул вниз и больше не смог, -
Такая напала жуть.
"Земля бежит от меня так,
Будто я ее съем,
Люди не крупнее собак,
А собак не видно совсем".
Хозяин смеется. Джек смущен
И думает: "Я свинья:
Если это может он,
Значит, могу и я".
После чего спокойнее стал
И, повизгивая слегка,
Только судорожно зевал
И лаял на облака.
Солнце, скрытое до сих пор,
Согрело одно крыло.
Но почему задохнулся мотор?
Но что произошло?
Но почему земля опять
Стала так близка?
Но почему начала дрожать
Кожаная рука?
Ветер свистел, выл, сек
По полным слез глазам.
Хозяин крикнул: "Прыгай, Джек,
Потому что...ты видишь сам!"
Но Джек, припав к нему головой
И сам дрожа весь,
Успел сказать "Господин мой,
Я останусь здесь..."
На земле уже полумертвый нос
Положил на труп Джек,
И люди сказали: "Был пес,
А умер, как человек".
ВЕРА ИНБЕР
Полюбило - значит, навек!
Был славный малый и не дурак
Ирландский сеттер Джек.
Как полагается, был он рыж,
По лапам оброс бахромой,
Коты и кошки окрестных крыш
Называли его чумой.
Клеенчатый нос рылся в траве,
Вынюхивал влажный грунт;
Уши висели, как замшевые,
И каждое весило фунт.
Касательно всяких собачьих дел
Совесть была чиста.
Хозяин Джека любил и жалел,
Что нет у него хвоста.
В первый раз на аэродром
Он пришел зимой, в снег.
Хозяин сказал:"Не теперь, потом
Полетишь и ты, Джек!"
Биплан взметнул снежную пыль,
У Джека - ноги врозь:
"Если это автомобиль,
То как же оно поднялось?"
Но тут у Джека замер дух:
Хозяин взмыл над людьми.
Джек сказал: "Одно из двух -
Останься или возьми!"
Но его хозяин все выше лез,
Треща, Как стрекоза.
Джек смотрел, и вода небес
Заливала ему глаза.
Люди, не заботясь о псе,
Возились у машин.
Джек думал:"Зачем все,
Если нужен один?"
Прошло бесконечно много лет
(По часам пятнадцать минут),
Сел в снег летучий предмет,
Хозяин снова был тут...
Пришли весною. Воздушный причал
Был бессолнечно - сер.
Хозяин надел шлем и сказал:
"Сядьте и вы, сэр!"
Джек вздохнул, почесал бок
Сел, облизнулся, и в путь!
Взглянул вниз и больше не смог, -
Такая напала жуть.
"Земля бежит от меня так,
Будто я ее съем,
Люди не крупнее собак,
А собак не видно совсем".
Хозяин смеется. Джек смущен
И думает: "Я свинья:
Если это может он,
Значит, могу и я".
После чего спокойнее стал
И, повизгивая слегка,
Только судорожно зевал
И лаял на облака.
Солнце, скрытое до сих пор,
Согрело одно крыло.
Но почему задохнулся мотор?
Но что произошло?
Но почему земля опять
Стала так близка?
Но почему начала дрожать
Кожаная рука?
Ветер свистел, выл, сек
По полным слез глазам.
Хозяин крикнул: "Прыгай, Джек,
Потому что...ты видишь сам!"
Но Джек, припав к нему головой
И сам дрожа весь,
Успел сказать "Господин мой,
Я останусь здесь..."
На земле уже полумертвый нос
Положил на труп Джек,
И люди сказали: "Был пес,
А умер, как человек".
ВЕРА ИНБЕР
Возле рынка щенка торговали,
торговали – цены не давали,
говорили, что он - беспородный...
Был замерзший щенок, голодный.
Подходили старухи, подростки,
Копошились в доверчивой шерстке,
тормошили за уши, за лапы...
Он один был, без мамы, без папы.
Но еще не понявший разлуки,
всем лизал любопытные руки,
и дрожал, и скулил еле-еле,
а глаза его влажно блестели.
Мне бы взять его тут, незадаром,
приспособить на коврике старом,
обласкать, отогреть, успокоить...
И свою, глядишь, жизнь мне устроить!
ЛЮДМИЛА БАРБАС
торговали – цены не давали,
говорили, что он - беспородный...
Был замерзший щенок, голодный.
Подходили старухи, подростки,
Копошились в доверчивой шерстке,
тормошили за уши, за лапы...
Он один был, без мамы, без папы.
Но еще не понявший разлуки,
всем лизал любопытные руки,
и дрожал, и скулил еле-еле,
а глаза его влажно блестели.
Мне бы взять его тут, незадаром,
приспособить на коврике старом,
обласкать, отогреть, успокоить...
И свою, глядишь, жизнь мне устроить!
ЛЮДМИЛА БАРБАС
Щенок был одинок - он в детстве потерялся
И вот теперь с трудом в собаки выбивался,
Тут переспит, там драку обойдет,
Где выпросит кусок, где стянет, где найдет.
Короче говоря, жилось бедняге туго,
Бездомный, он искал в любом мальчишке друга.
Однажды увязался за одним,
Весь день сопровождал, хвостом виляя,
В глаза смотрел, подобострастно лая,
Но от порога был опять гоним.
За чьим-нибудь крыльцом, под чей-нибудь забор,
Когда бы спать бродяжка ни ложился,
Один мираж ему туманил взор,
Один блаженный сон ему упорно снился,
Один и тот же сон, сегодня, как вчера:
Ошейник. Цепь. Собачья конура!
И он на привязи с утра и до утра!
СЕРГЕЙ МИХАЛКОВ
И вот теперь с трудом в собаки выбивался,
Тут переспит, там драку обойдет,
Где выпросит кусок, где стянет, где найдет.
Короче говоря, жилось бедняге туго,
Бездомный, он искал в любом мальчишке друга.
Однажды увязался за одним,
Весь день сопровождал, хвостом виляя,
В глаза смотрел, подобострастно лая,
Но от порога был опять гоним.
За чьим-нибудь крыльцом, под чей-нибудь забор,
Когда бы спать бродяжка ни ложился,
Один мираж ему туманил взор,
Один блаженный сон ему упорно снился,
Один и тот же сон, сегодня, как вчера:
Ошейник. Цепь. Собачья конура!
И он на привязи с утра и до утра!
СЕРГЕЙ МИХАЛКОВ
Говорят, усыпляют собак,
Избавляя наш мир от кусачих,
От больных...
За малейший пустяк,
За невинную шалость собачью...
Говорят, засыпают они.
Говорят...
А с больными морока.
А с больными так много возни.
И собак усыпляют...
Но, током...
Лапы спутал веревочный жгут,
И собаки,
Глотая прохладу,
Обреченно и преданно ждут
От хозяев последнего взгляда,
Ощущая неведомый страх...
Но страшна им не смерть,
А разлука...
...И отсюда та горькая мука,
Что и в мертвых осталась глазах..
Владимир Плющиков
Избавляя наш мир от кусачих,
От больных...
За малейший пустяк,
За невинную шалость собачью...
Говорят, засыпают они.
Говорят...
А с больными морока.
А с больными так много возни.
И собак усыпляют...
Но, током...
Лапы спутал веревочный жгут,
И собаки,
Глотая прохладу,
Обреченно и преданно ждут
От хозяев последнего взгляда,
Ощущая неведомый страх...
Но страшна им не смерть,
А разлука...
...И отсюда та горькая мука,
Что и в мертвых осталась глазах..
Владимир Плющиков
Жжет мороз. Метель косая
Высекает искры слёз.
Лапы грустно поджимая,
Издрожался бедный пёс.
Ждёт Снегурочку из сказки
С доброй мордой и хвостом.
Принесёт она колбаски,
Пустит в тёплый, сытный дом.
Где мороз уже едва ли
Сможет злиться и кусать,
Где на тёплом одеяле
Можно запросто поспать.
Где хозяин осторожно
Ходит, чтоб не разбудить,
Где задорно лаять можно,
А не жалобно скулить...
Он сражается отважно
За любимую мечту
У домов многоэтажных,
Погруженных в темноту.
Утешается надеждой
На такой прекрасный мир,
Состоящий из подъездов
И заманчивых квартир.
Где-то в городе огромном
Одинок собачий след...
...Очень грустно быть бездомным,
Ничего грустнее нет...
Владимир Плющиков
Высекает искры слёз.
Лапы грустно поджимая,
Издрожался бедный пёс.
Ждёт Снегурочку из сказки
С доброй мордой и хвостом.
Принесёт она колбаски,
Пустит в тёплый, сытный дом.
Где мороз уже едва ли
Сможет злиться и кусать,
Где на тёплом одеяле
Можно запросто поспать.
Где хозяин осторожно
Ходит, чтоб не разбудить,
Где задорно лаять можно,
А не жалобно скулить...
Он сражается отважно
За любимую мечту
У домов многоэтажных,
Погруженных в темноту.
Утешается надеждой
На такой прекрасный мир,
Состоящий из подъездов
И заманчивых квартир.
Где-то в городе огромном
Одинок собачий след...
...Очень грустно быть бездомным,
Ничего грустнее нет...
Владимир Плющиков
Пододвинули миску со вкусной едой.
Вполовину измерив свой жизненный круг,
Он постиг благодать человеческих рук.
И, впервые найдя по душе уголок,
На уютной лежанке свернулся в клубок...
Так оно и пошло. Стал он жить-поживать,
Стал по улице чинно с Хозяйкой гулять.
Поводок и ошейник — немалая честь:
«У меня теперь тоже Хозяева есть!
Я не тот, что вчера, — подзаборная голь.
Я себе Своего Человека завёл!»
И Хозяйка гордилась. Достигнута цель —
Только ей покорялся могучий кобель...
А потом на прогулке, от .дома вдали,
Трое наглых верзил к ней в лесу подошли.
И услышали над головой небеса,
Как она призывала любимого пса...
Вот вам первый исход. Спрятав хвост между ног,
Кобелина трусливо рванул наутёк.
Без оглядки бежал он сквозь зимнюю тьму:
«Этак, братцы, недолго пропасть самому!
Ну и что, если с ней приключится беда?
Я другую Хозяйку найду без труда.
Ту, что будет ласкать, подзывая к столу,
И матрасик постелет в кухонном углу...»
А второй был на первый исход непохож.
Пёс клыки показал им, и каждый — как нож!
«Кто тут смеет обидеть Хозяйку мою?
Подходите — померимся в честном бою!
Я пощаду давать не намерен врагу!
Я Хозяйку, покуда живой, — сберегу!
Это право и честь, это высший закон,
Мне завещанный с первоначальных времён!»
А теперь отвечай, правоверный народ:
Сообразнее с жизнью который исход?
Вполовину измерив свой жизненный круг,
Он постиг благодать человеческих рук.
И, впервые найдя по душе уголок,
На уютной лежанке свернулся в клубок...
Так оно и пошло. Стал он жить-поживать,
Стал по улице чинно с Хозяйкой гулять.
Поводок и ошейник — немалая честь:
«У меня теперь тоже Хозяева есть!
Я не тот, что вчера, — подзаборная голь.
Я себе Своего Человека завёл!»
И Хозяйка гордилась. Достигнута цель —
Только ей покорялся могучий кобель...
А потом на прогулке, от .дома вдали,
Трое наглых верзил к ней в лесу подошли.
И услышали над головой небеса,
Как она призывала любимого пса...
Вот вам первый исход. Спрятав хвост между ног,
Кобелина трусливо рванул наутёк.
Без оглядки бежал он сквозь зимнюю тьму:
«Этак, братцы, недолго пропасть самому!
Ну и что, если с ней приключится беда?
Я другую Хозяйку найду без труда.
Ту, что будет ласкать, подзывая к столу,
И матрасик постелет в кухонном углу...»
А второй был на первый исход непохож.
Пёс клыки показал им, и каждый — как нож!
«Кто тут смеет обидеть Хозяйку мою?
Подходите — померимся в честном бою!
Я пощаду давать не намерен врагу!
Я Хозяйку, покуда живой, — сберегу!
Это право и честь, это высший закон,
Мне завещанный с первоначальных времён!»
А теперь отвечай, правоверный народ:
Сообразнее с жизнью который исход?
Если жизнь покатилась к дурной полосе,
На закате особенно черного дня
Я скажу: "Ну и что? А подите вы все!
Лишь бы дома, как прежде, любили меня!"
Если дома хоть кто-то мне искренне рад,
Если с визгом навстречу бросается пес,
Это будет награда превыше наград,
Что бы прожитый день на хвосте ни принес.
Если кошка, мурлыча, прижмется к душе,
Этот теплый комок - оборона от бед,
И Вселенная сразу начнет хорошеть,
И растает, исчезнет недоброго след.
Ну а если чей дом - это просто ночлег,
Не согретый биением верных сердец,
Беззащитен на свете такой человек,
Кто не сеет добра - тот ему и не жнец.
На закате особенно черного дня
Я скажу: "Ну и что? А подите вы все!
Лишь бы дома, как прежде, любили меня!"
Если дома хоть кто-то мне искренне рад,
Если с визгом навстречу бросается пес,
Это будет награда превыше наград,
Что бы прожитый день на хвосте ни принес.
Если кошка, мурлыча, прижмется к душе,
Этот теплый комок - оборона от бед,
И Вселенная сразу начнет хорошеть,
И растает, исчезнет недоброго след.
Ну а если чей дом - это просто ночлег,
Не согретый биением верных сердец,
Беззащитен на свете такой человек,
Кто не сеет добра - тот ему и не жнец.
Я приду, как всегда, домой,
Отворю свою дверь ключом.
Меня ждут. Никогда пустой
Не встречает меня мой дом!
Рыжий друг подбежит, скуля,
Улыбаясь глазами мне.
Ты скучала, собака моя?
Что видала сегодня во сне?
И поведает мне мой друг,
Дружно лапы сложив на плечах,
Мордой к уху прижмется вдруг,
Непонятное что-то шепча.
Словно саблей, вертя хвостом,
Неуклюже обняв, слегка,
Поцелует меня языком,
Нежно нежно... словно, щенка...
Обожаю тебя, мой пес!
Когда грусть забредет в наш дом,
Когда давится сердце от слез -
Все равно мы всегда вдвоем!
Наташа Брискин
Отворю свою дверь ключом.
Меня ждут. Никогда пустой
Не встречает меня мой дом!
Рыжий друг подбежит, скуля,
Улыбаясь глазами мне.
Ты скучала, собака моя?
Что видала сегодня во сне?
И поведает мне мой друг,
Дружно лапы сложив на плечах,
Мордой к уху прижмется вдруг,
Непонятное что-то шепча.
Словно саблей, вертя хвостом,
Неуклюже обняв, слегка,
Поцелует меня языком,
Нежно нежно... словно, щенка...
Обожаю тебя, мой пес!
Когда грусть забредет в наш дом,
Когда давится сердце от слез -
Все равно мы всегда вдвоем!
Наташа Брискин