Ее глаза распространяют свет
Живого благородства, и повсюду
Что ни возьми - при них подобно чуду,
Которому других названий нет.
Увижу их - и трепещу в ответ
И зарекаюсь: "Больше я не буду
Смотреть на них", - но вскоре позабуду
И свой сердечный страх, и тот обет.
И вот опять пеняю виноватым
Моим глазам и тороплюсь туда,
Где, ослепленный, снова их закрою,
Где боязливо тает без следа
Желание, что служит им вожатым.
Амуру ли не ведать, что со мною?
/Данте Алигьери, 1265-1321/
Живого благородства, и повсюду
Что ни возьми - при них подобно чуду,
Которому других названий нет.
Увижу их - и трепещу в ответ
И зарекаюсь: "Больше я не буду
Смотреть на них", - но вскоре позабуду
И свой сердечный страх, и тот обет.
И вот опять пеняю виноватым
Моим глазам и тороплюсь туда,
Где, ослепленный, снова их закрою,
Где боязливо тает без следа
Желание, что служит им вожатым.
Амуру ли не ведать, что со мною?
/Данте Алигьери, 1265-1321/
Скажите ей, что я ушёл
И что не смог её дождаться
Лишь октября зажёг костёр
Чтобы хоть как то попрощаться
Скажите ей, что новый день
Усталым вздохом оборвётся
И невозможной грусти тень
Над одиночеством прольётся
Скажите ей, что я вернусь
Скадите ей, что я останусь
Усталым солнцем разобьюсь
О сердца трепетную малость
Скажите ей, что я люблю
И что в разлуке умираю
И на руках её одну
К закатным далям поднимаю... ©
И что не смог её дождаться
Лишь октября зажёг костёр
Чтобы хоть как то попрощаться
Скажите ей, что новый день
Усталым вздохом оборвётся
И невозможной грусти тень
Над одиночеством прольётся
Скажите ей, что я вернусь
Скадите ей, что я останусь
Усталым солнцем разобьюсь
О сердца трепетную малость
Скажите ей, что я люблю
И что в разлуке умираю
И на руках её одну
К закатным далям поднимаю... ©
ПРИМЕТЫ
Точно гору несла в подоле -
Всего тела боль!
Я любовь узнаю по боли
Всего тела вдоль.
Точно поле во мне разъяли
Для любой грозы.
Я любовь узнаю по дали
Всех и вся вблизи.
Точно нору во мне прорыли
До основ, где смоль.
Я любовь узнаю по жиле,
Всего тела вдоль
Cтонущей. Сквозняком как гривой
Овеваясь гунн:
Я любовь узнаю по срыву
Самых верных струн
Горловых, - горловых ущелий
Ржавь, живая соль.
Я любовь узнаю по щели,
Нет! - по трели
Всего тела вдоль!
(c) (М.Ц.)
Точно гору несла в подоле -
Всего тела боль!
Я любовь узнаю по боли
Всего тела вдоль.
Точно поле во мне разъяли
Для любой грозы.
Я любовь узнаю по дали
Всех и вся вблизи.
Точно нору во мне прорыли
До основ, где смоль.
Я любовь узнаю по жиле,
Всего тела вдоль
Cтонущей. Сквозняком как гривой
Овеваясь гунн:
Я любовь узнаю по срыву
Самых верных струн
Горловых, - горловых ущелий
Ржавь, живая соль.
Я любовь узнаю по щели,
Нет! - по трели
Всего тела вдоль!
(c) (М.Ц.)
Есть существа, которые глядят
На солнце прямо, глаз не закрывая;
Другие, только к ночи оживая,
От света дня оберегают взгляд.
И есть еще такие, что летят
В огонь, от блеска обезумевая:
Несчастных страсть погубит роковая;
Себя недаром ставлю с ними в ряд.
Красою этой дамы ослепленный,
Я в тень не прячусь, лишь ее замечу,
Не жажду, чтоб скорее ночь пришла.
Слезится взор, однако ей навстречу
Я устремляюсь, как завороженный.
Чтобы в лучах ее сгореть дотла.
/Франческо Петрарка, 1304-1374/
На солнце прямо, глаз не закрывая;
Другие, только к ночи оживая,
От света дня оберегают взгляд.
И есть еще такие, что летят
В огонь, от блеска обезумевая:
Несчастных страсть погубит роковая;
Себя недаром ставлю с ними в ряд.
Красою этой дамы ослепленный,
Я в тень не прячусь, лишь ее замечу,
Не жажду, чтоб скорее ночь пришла.
Слезится взор, однако ей навстречу
Я устремляюсь, как завороженный.
Чтобы в лучах ее сгореть дотла.
/Франческо Петрарка, 1304-1374/
О лирика.... я тогда тоже что-нибудь в тему вякну:
На краю большой галактики
Жил простой единорог.
Знал законы космонавтики
И любил мясной пирог.
И рассеянно гуляя
По планете вновь и вновь,
Жил легко, не ожидая
Птицу редкую - Любовь....
(К сожалению, не помню кто автор....)
На краю большой галактики
Жил простой единорог.
Знал законы космонавтики
И любил мясной пирог.
И рассеянно гуляя
По планете вновь и вновь,
Жил легко, не ожидая
Птицу редкую - Любовь....
(К сожалению, не помню кто автор....)
Любовь, любовь! Добра ты иль жестока,
Пускай там циник что угодно врет, -
И годы мук не жаль за дни твоих щедрот!
/Джордж Гордон Байрон, 1788-1824/
Пускай там циник что угодно врет, -
И годы мук не жаль за дни твоих щедрот!
/Джордж Гордон Байрон, 1788-1824/
Сейчас читают
А куда подевалась "презумпция" моя любовь?
82821
491
Довольный дозор
72550
1000
Катер тихоходный
115596
198
Есть в близости людей заветная черта,
Ее не перейти влюбленности и страсти,—
Пусть в жуткой тишине сливаются уста,
И сердце рвется от любви на части.
И дружба здесь бессильна, и года
Высокого и огненного счастья,
Когда душа свободна и чужда
Медлительной истоме сладострастья.
Стремящиеся к ней безумны, а ее
Достигшие — поражены тоскою...
Теперь ты понял, отчего мое
Не бьется сердце под твоей рукою.
(с) А.А.
Ее не перейти влюбленности и страсти,—
Пусть в жуткой тишине сливаются уста,
И сердце рвется от любви на части.
И дружба здесь бессильна, и года
Высокого и огненного счастья,
Когда душа свободна и чужда
Медлительной истоме сладострастья.
Стремящиеся к ней безумны, а ее
Достигшие — поражены тоскою...
Теперь ты понял, отчего мое
Не бьется сердце под твоей рукою.
(с) А.А.
Когда вода всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На берег тихо выбралась любовь
И растворилась в воздухе до срока,
А срока было сорок сороков.
И чудаки - еще такие есть -
Вдыхают полной грудью эту смесь.
И ни наград не ждут, ни наказанья,
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же неровного дыханья...
Только чувству, словно кораблю,
Долго оставаться на плаву,
Прежде чем узнать, что "я люблю",-
То же, что дышу, или живу!
И вдоволь будет странствий и скитаний,
Страна Любви - великая страна!
И с рыцарей своих для испытаний
Все строже станет спрашивать она.
Потребует разлук и расстояний,
Лишит покоя, отдыха и сна...
Но вспять безумцев не поворотить,
Они уже согласны заплатить.
Любой ценой - и жизнью бы рискнули,
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули...
Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мертвых воскрешал,
Потому что, если не любил,
Значит, и не жил, и не дышал!
Но многих захлебнувшихся любовью,
Не докричишься, сколько не зови...
Им счет ведут молва и пустословье,
Но этот счет замешан на крови.
А мы поставим свечи в изголовье
Погибшим от невиданной любви...
Их голосам дано сливаться в такт,
И душам их дано бродить в цветах.
И вечностью дышать в одно дыханье,
И встретиться со вздохом на устах
На хрупких переправах и мостах,
На узких перекрестках мирозданья...
Я поля влюбленным постелю,
Пусть поют во сне и наяву!
Я дышу - и значит, я люблю!
Я люблю - и, значит, я живу!
В.В.
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На берег тихо выбралась любовь
И растворилась в воздухе до срока,
А срока было сорок сороков.
И чудаки - еще такие есть -
Вдыхают полной грудью эту смесь.
И ни наград не ждут, ни наказанья,
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же неровного дыханья...
Только чувству, словно кораблю,
Долго оставаться на плаву,
Прежде чем узнать, что "я люблю",-
То же, что дышу, или живу!
И вдоволь будет странствий и скитаний,
Страна Любви - великая страна!
И с рыцарей своих для испытаний
Все строже станет спрашивать она.
Потребует разлук и расстояний,
Лишит покоя, отдыха и сна...
Но вспять безумцев не поворотить,
Они уже согласны заплатить.
Любой ценой - и жизнью бы рискнули,
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули...
Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мертвых воскрешал,
Потому что, если не любил,
Значит, и не жил, и не дышал!
Но многих захлебнувшихся любовью,
Не докричишься, сколько не зови...
Им счет ведут молва и пустословье,
Но этот счет замешан на крови.
А мы поставим свечи в изголовье
Погибшим от невиданной любви...
Их голосам дано сливаться в такт,
И душам их дано бродить в цветах.
И вечностью дышать в одно дыханье,
И встретиться со вздохом на устах
На хрупких переправах и мостах,
На узких перекрестках мирозданья...
Я поля влюбленным постелю,
Пусть поют во сне и наяву!
Я дышу - и значит, я люблю!
Я люблю - и, значит, я живу!
В.В.
Ты проходишь своей дорогою.
Руки твоей я не трогаю.
Но тоска во мне - слишком вечная,
Чтоб была ты мне - первой встречною.
Сердце сразу сказало: «Милая!»
Все тебе – наугад – простила я.
Ничего не знав, - даже имени! –
О, люби меня, о, люби меня!
Вижу я по губам – извилиной,
По надменности их усиленной,
По тяжелым надбровным выступам:
Это сердце берется – приступом!
Платье – шелковым черным панцирем,
Голос с чуть хрипотцой цыганскою,
Все в тебе мне до боли нравится, -
Даже то, что ты не красавица!
Красота, не увянешь за лето!
Не цветок – стебелек из стали ты,
Злее злого, острее острого
Увезенный – с какого острова?
Опахалом чудишь иль тросточкой, -
В каждой жилке и в каждой косточке,
В форме каждого злого пальчика, -
Нежность женщины, дерзость мальчика.
Все усмешки стихом парируя,
Открываю тебе и миру я
Все, что нам в тебе уготовано,
Незнакомка с челом Бетховена!
(М. Цветаева Софье Парнок)
Руки твоей я не трогаю.
Но тоска во мне - слишком вечная,
Чтоб была ты мне - первой встречною.
Сердце сразу сказало: «Милая!»
Все тебе – наугад – простила я.
Ничего не знав, - даже имени! –
О, люби меня, о, люби меня!
Вижу я по губам – извилиной,
По надменности их усиленной,
По тяжелым надбровным выступам:
Это сердце берется – приступом!
Платье – шелковым черным панцирем,
Голос с чуть хрипотцой цыганскою,
Все в тебе мне до боли нравится, -
Даже то, что ты не красавица!
Красота, не увянешь за лето!
Не цветок – стебелек из стали ты,
Злее злого, острее острого
Увезенный – с какого острова?
Опахалом чудишь иль тросточкой, -
В каждой жилке и в каждой косточке,
В форме каждого злого пальчика, -
Нежность женщины, дерзость мальчика.
Все усмешки стихом парируя,
Открываю тебе и миру я
Все, что нам в тебе уготовано,
Незнакомка с челом Бетховена!
(М. Цветаева Софье Парнок)
Причуды мыслей вероломных
Не смог дух алчный превозмочь, -
И вот, из тысячи наемных,
Тобой дарована мне ночь.
Тебя учило безразличье
Лихому мастерству любви.
Но вдруг, привычные к добыче,
Объятья дрогнули твои.
Безумен взгляд, тоской задетый,
Угрюм ревниво сжатый рот, -
Меня терзая, мстишь судьбе ты
За опоздалый мой приход.
(Софья Парнок - Марине Цветаевой)
Не смог дух алчный превозмочь, -
И вот, из тысячи наемных,
Тобой дарована мне ночь.
Тебя учило безразличье
Лихому мастерству любви.
Но вдруг, привычные к добыче,
Объятья дрогнули твои.
Безумен взгляд, тоской задетый,
Угрюм ревниво сжатый рот, -
Меня терзая, мстишь судьбе ты
За опоздалый мой приход.
(Софья Парнок - Марине Цветаевой)
Как диалог... Просто замечательно. Я и не думала, что этот топ получит жизнь...
Да, меня тоже приятно удивила живучесть этого топа. Поддержим его жизнь и далее.
Опять диалог (прощальный)
В оны дни ты мне была, как мать,
Я в ночи тебя могла позвать,
Свет горячечный, свет бессонный,
Свет очей моих в ночи оны.
Благодатная, вспомяни,
Незакатные оны дни,
Материнские и дочерние,
Незакатные, невечерние.
Не смущать тебя пришла, прощай,
Только платья поцелую край,
Да взгляну тебе очами в очи,
Зацелованные в оны ночи.
Будет день - умру - и день - умрешь,
Будет день - пойму - и день - поймешь...
И вернется нам в день прощеный
Невозвратное время оно.
(М. Цветаева - С. Парнок)
Краснеть за посвященный стих
И требовать возврата писем, -
Священен дар и независим
От рук кощунственных твоих!
Что возвращать мне? На, лови
Тетрадь исписанной бумаги,
Но не вернуть огня, и влаги,
И ветра ропотов любви!
Не ими ль ночь моя черна,
Пустынен взгляд и нежен голос,
Но знаю ли, который колос
Из твоего взошел зерна?
(С. Парнок - М. Цветаевой)
Опять диалог (прощальный)В оны дни ты мне была, как мать,
Я в ночи тебя могла позвать,
Свет горячечный, свет бессонный,
Свет очей моих в ночи оны.
Благодатная, вспомяни,
Незакатные оны дни,
Материнские и дочерние,
Незакатные, невечерние.
Не смущать тебя пришла, прощай,
Только платья поцелую край,
Да взгляну тебе очами в очи,
Зацелованные в оны ночи.
Будет день - умру - и день - умрешь,
Будет день - пойму - и день - поймешь...
И вернется нам в день прощеный
Невозвратное время оно.
(М. Цветаева - С. Парнок)
Краснеть за посвященный стих
И требовать возврата писем, -
Священен дар и независим
От рук кощунственных твоих!
Что возвращать мне? На, лови
Тетрадь исписанной бумаги,
Но не вернуть огня, и влаги,
И ветра ропотов любви!
Не ими ль ночь моя черна,
Пустынен взгляд и нежен голос,
Но знаю ли, который колос
Из твоего взошел зерна?
(С. Парнок - М. Цветаевой)
Быть голубкой его орлиной!
Больше матери быть, — Мариной!
Вестовым — часовым — гонцом —
Знаменосцем — льстецом придворным!
Серафимом и псом дозорным
Охранять непокойный сон.
Сальных карт захватив колоду,
Ногу в стремя! — сквозь огнь и воду!
Где верхом — где ползком — где вплавь!
Тростником — ивняком — болотом,
А где конь не берет, — там лeтом,
Все ветра полонивши в плащ!
Черным вихрем летя беззвучным,
Не подругою быть — сподручным!
Не единою быть — вторым!
Близнецом — двойником — крестовым
Стройным братом, огнем костровым,
Ятаганом его кривым.
Гул кремлевских гостей незваных.
Если имя твое — Басманов,
Отстранись. — Уступи любви!
Распахнула платок нагрудный.
— Руки настежь! — Чтоб в день свой суди
Не в басмановской встал крови.
(с) М.Ц.
Больше матери быть, — Мариной!
Вестовым — часовым — гонцом —
Знаменосцем — льстецом придворным!
Серафимом и псом дозорным
Охранять непокойный сон.
Сальных карт захватив колоду,
Ногу в стремя! — сквозь огнь и воду!
Где верхом — где ползком — где вплавь!
Тростником — ивняком — болотом,
А где конь не берет, — там лeтом,
Все ветра полонивши в плащ!
Черным вихрем летя беззвучным,
Не подругою быть — сподручным!
Не единою быть — вторым!
Близнецом — двойником — крестовым
Стройным братом, огнем костровым,
Ятаганом его кривым.
Гул кремлевских гостей незваных.
Если имя твое — Басманов,
Отстранись. — Уступи любви!
Распахнула платок нагрудный.
— Руки настежь! — Чтоб в день свой суди
Не в басмановской встал крови.
(с) М.Ц.
Пламя
Нет. Уходи скорей. К восторгам не зови.
Любить? -- Любя, убить,-- вот красота любви.
Я только миг люблю, и удаляюсь прочь.
Со мной был яркий день, за мной клубится ночь.
Я не люблю тебя. Мне жаль тебя губить.
Беги, пока еще ты можешь не любить.
Как жернов буду я для полудетских плеч.
Светить и греть?..-- Уйди! Могу я только жечь.
(с) (К.Бальмонт)
Нет. Уходи скорей. К восторгам не зови.
Любить? -- Любя, убить,-- вот красота любви.
Я только миг люблю, и удаляюсь прочь.
Со мной был яркий день, за мной клубится ночь.
Я не люблю тебя. Мне жаль тебя губить.
Беги, пока еще ты можешь не любить.
Как жернов буду я для полудетских плеч.
Светить и греть?..-- Уйди! Могу я только жечь.
(с) (К.Бальмонт)
Она придет
Она придет ко мне безмолвная,
Она придет ко мне бесстрастная,
Непостижимой неги полная,--
Успокоительно-прекрасная.
Она придет как сон таинственный,
Как звук родной во мгле изгнания,
И сладок будет миг единственный
На грани мрака и сознания.
Я буду тихим, буду радостным,
Изведав счастье примирения,
Я буду полон чувством сладостным,
Неизъяснимостью забвения.
Безгласно буду я беседовать
С моей душою улетающей,
Безгласно буду проповедовать
О силе жизни созидающей,--
О силе Правды, не скудеющей
За невозбранными пределами,
И над умершим тихо веющей
В последний раз крылами белыми.
(c) (К.Бальмонт)
Она придет ко мне безмолвная,
Она придет ко мне бесстрастная,
Непостижимой неги полная,--
Успокоительно-прекрасная.
Она придет как сон таинственный,
Как звук родной во мгле изгнания,
И сладок будет миг единственный
На грани мрака и сознания.
Я буду тихим, буду радостным,
Изведав счастье примирения,
Я буду полон чувством сладостным,
Неизъяснимостью забвения.
Безгласно буду я беседовать
С моей душою улетающей,
Безгласно буду проповедовать
О силе жизни созидающей,--
О силе Правды, не скудеющей
За невозбранными пределами,
И над умершим тихо веющей
В последний раз крылами белыми.
(c) (К.Бальмонт)
Тема потрясающая! читаю и отдыхаю, красота такая! решила тоже внести лепту, очень люблю Дениса Давыдова стихи.
РОМАНС
Не пробуждай, не пробуждай
Моих безумств и исступлений,
И мимолетных сновидений
Не возвращай, не возвращай!
Не повторяй мне имя той,
Которой память — мука жизни,
Как на чужбине песть отчизны
Изгнаннику земли родной.
Не воскрешай, не воскрешай
Меня забывшие напасти,
Дай отдохнуть тревогам страсти
И ран живых не раздражай.
Иль нет! Сорви покров долой!..
Мне легче горя своеволье,
Чем ложное холоднокровье
Чем мой обманчивый покой.
это у Дениса Давыдова мой любимый
РОМАНС
Не пробуждай, не пробуждай
Моих безумств и исступлений,
И мимолетных сновидений
Не возвращай, не возвращай!
Не повторяй мне имя той,
Которой память — мука жизни,
Как на чужбине песть отчизны
Изгнаннику земли родной.
Не воскрешай, не воскрешай
Меня забывшие напасти,
Дай отдохнуть тревогам страсти
И ран живых не раздражай.
Иль нет! Сорви покров долой!..
Мне легче горя своеволье,
Чем ложное холоднокровье
Чем мой обманчивый покой.
это у Дениса Давыдова мой любимый
В этот вечер нам было лет по сто.
Темно и не видно, что плачу.
Нас везли по Кузнецкому мосту,
И чмокал извозчик на клячу.
Было все так убийственно просто:
Истерика автомобилей;
Вдоль домов непомерного роста
На вывесках глупость фамилий;
В вашем сердце пустынность погоста;
Рука на моей, но чужая,
И извозчик, кричащий на остов,
Уныло кнутом угрожая.
(C. Парнок)
Темно и не видно, что плачу.
Нас везли по Кузнецкому мосту,
И чмокал извозчик на клячу.
Было все так убийственно просто:
Истерика автомобилей;
Вдоль домов непомерного роста
На вывесках глупость фамилий;
В вашем сердце пустынность погоста;
Рука на моей, но чужая,
И извозчик, кричащий на остов,
Уныло кнутом угрожая.
(C. Парнок)
О, кто, скажи ты мне, кто ты,
Виновница моей мучительной мечты?
Скажи мне, кто же ты? — Мой ангел ли хранитель
Иль злобных гений-разрушитель
Всех радостей моих? — Не знаю, но я твой!
Ты смяла на главе венок мой боевой,
Ты из души моей изгнала жажду славы
И грезы гордые, и дыму величавы.
Я не хочу войны, я разлюбил войну, —
Я в мыслях, я в душе храню тебя одну.
Ты сердцу моему нужна для трепетанья,
Как свет очам моим, как воздух для дыханья.
Ах! чтоб без трепета, без ропыта терпеть
Разгневанной судьбы и грозы и волненья,
Мне надо на тебя глядеть, всегда глядеть,
Глядеть без устали, как на звезду спасенья!
Уходишь — и за тобою вслед
Стремится мысль, душа несется,
И стынет кровь, и жизни нет!..
Но только что во мне твой шорох отзовется,
Я жизнь чувствую прилив, я вижу свет,
И возвращается душа, и сердце бьется!..
Д Давыдов.
Виновница моей мучительной мечты?
Скажи мне, кто же ты? — Мой ангел ли хранитель
Иль злобных гений-разрушитель
Всех радостей моих? — Не знаю, но я твой!
Ты смяла на главе венок мой боевой,
Ты из души моей изгнала жажду славы
И грезы гордые, и дыму величавы.
Я не хочу войны, я разлюбил войну, —
Я в мыслях, я в душе храню тебя одну.
Ты сердцу моему нужна для трепетанья,
Как свет очам моим, как воздух для дыханья.
Ах! чтоб без трепета, без ропыта терпеть
Разгневанной судьбы и грозы и волненья,
Мне надо на тебя глядеть, всегда глядеть,
Глядеть без устали, как на звезду спасенья!
Уходишь — и за тобою вслед
Стремится мысль, душа несется,
И стынет кровь, и жизни нет!..
Но только что во мне твой шорох отзовется,
Я жизнь чувствую прилив, я вижу свет,
И возвращается душа, и сердце бьется!..
Д Давыдов.
Легкомыслие! – Милый грех,
Милый спутник и враг мой милый!
Ты в глаза мои вбрызнул смех,
Ты мазурку мне вбрызнул в жилы.
Научил не хранить кольца, -
С кем бы жизнь меня ни венчала!
Начинать наугад с конца
И кончать еще до начала.
Быть как стебель и быть как сталь
В жизни, где мы так мало можем.
- Шоколадом лечить печаль,
И смеяться в лицо прохожим!
(М. Ц.)
Милый спутник и враг мой милый!
Ты в глаза мои вбрызнул смех,
Ты мазурку мне вбрызнул в жилы.
Научил не хранить кольца, -
С кем бы жизнь меня ни венчала!
Начинать наугад с конца
И кончать еще до начала.
Быть как стебель и быть как сталь
В жизни, где мы так мало можем.
- Шоколадом лечить печаль,
И смеяться в лицо прохожим!
(М. Ц.)
"Любовь должна быть счастливой -
Это право любви.
Любовь должна быть красивой -
Это мудрость любви.
Где ты видел такую любовь?
У господ писарей генерального штаба?
На эстраде, где бритый тенор,
Прижимая к манишке перчатку,
Взбивает сладкие сливки
Из любви, соловья и луны?
В лирических строчках поэтов,
Где любовь рифмуется с кровью
И почти всегда голодна?..
К ногам Прекрасной Любви
Кладу этот жалкий венок из полыни,
Которая сорвана мной в её опустелых садах."
(Саша Черный)
Это право любви.
Любовь должна быть красивой -
Это мудрость любви.
Где ты видел такую любовь?
У господ писарей генерального штаба?
На эстраде, где бритый тенор,
Прижимая к манишке перчатку,
Взбивает сладкие сливки
Из любви, соловья и луны?
В лирических строчках поэтов,
Где любовь рифмуется с кровью
И почти всегда голодна?..
К ногам Прекрасной Любви
Кладу этот жалкий венок из полыни,
Которая сорвана мной в её опустелых садах."
(Саша Черный)
* * *
С.Э.
Писала я на аспидной доске,
И на листочках вееров поблeклых,
И на речном, и на морском песке,
Коньками по льду и кольцом на стеклах, —
И на стволах, которым сотни зим,
И, наконец — чтоб было всем известно! —
Что ты любим! любим! любим! — любим!
Расписывалась — радугой небесной.
Как я хотела, чтобы каждый цвел
В веках со мной! под пальцами моими!
И как потом, склонивши лоб на стол,
Крест — накрест перечеркивала — имя...
Но ты, в руке продажного писца
Зажатое! ты, что мне сердце жалишь!
Непроданное мной! внутри кольца!
Ты — уцелеешь на скрижалях.
М.Ц.
С.Э.
Писала я на аспидной доске,
И на листочках вееров поблeклых,
И на речном, и на морском песке,
Коньками по льду и кольцом на стеклах, —
И на стволах, которым сотни зим,
И, наконец — чтоб было всем известно! —
Что ты любим! любим! любим! — любим!
Расписывалась — радугой небесной.
Как я хотела, чтобы каждый цвел
В веках со мной! под пальцами моими!
И как потом, склонивши лоб на стол,
Крест — накрест перечеркивала — имя...
Но ты, в руке продажного писца
Зажатое! ты, что мне сердце жалишь!
Непроданное мной! внутри кольца!
Ты — уцелеешь на скрижалях.
М.Ц.
Владимир Леви
***
Я садился в Поезд Встречи. Стук колес баюкал утро.
Я уснул. Мне снились птицы. Птицеруки, птицезвуки
опускались мне на плечи. Я недвижен был как кукла.
Вдруг проснулся. Быть не может. Как же так, я точно помню.
Я садился в Поезд Встречи. Еду в Поезде Разлуки.
Мчится поезд, мчится поезд сквозь туннель в каменоломне.
***
Я садился в Поезд Встречи. Стук колес баюкал утро.
Я уснул. Мне снились птицы. Птицеруки, птицезвуки
опускались мне на плечи. Я недвижен был как кукла.
Вдруг проснулся. Быть не может. Как же так, я точно помню.
Я садился в Поезд Встречи. Еду в Поезде Разлуки.
Мчится поезд, мчится поезд сквозь туннель в каменоломне.
Ты письмо мое, милый, не комкай.
До конца его, друг, прочти.
Надоело мне быть незнакомкой,
Быть чужой на твоем пути.
Не гляди так, не хмурься гневно,
Я любимая, я твоя.
Не пастушка, не королевна
И уже не монашенка я -
В этом сером, будничном платье,
На стоптанных каблуках...
Но, как прежде, жгуче объятье,
Тот же страх в огромных глазах.
Ты письмо мое, милый, не комкай,
Не плачь о заветной лжи
Ты его в твоей бедной котомке
На самое дно положи.
© А.А.
До конца его, друг, прочти.
Надоело мне быть незнакомкой,
Быть чужой на твоем пути.
Не гляди так, не хмурься гневно,
Я любимая, я твоя.
Не пастушка, не королевна
И уже не монашенка я -
В этом сером, будничном платье,
На стоптанных каблуках...
Но, как прежде, жгуче объятье,
Тот же страх в огромных глазах.
Ты письмо мое, милый, не комкай,
Не плачь о заветной лжи
Ты его в твоей бедной котомке
На самое дно положи.
© А.А.
Дверь полуоткрыта,
Веют липы сладко...
На столе забыты
Хлыстик и перчатка.
Круг от лампы жетлый...
Шорохам внимаю.
Отчего ушел ты?
Я не понимаю...
Радостно и ясно
Завтра будет утро.
Эта жизнь прекрасна,
Сердце, будь же мудро.
Ты совсем устало,
Бьешься тише, глуше...
Знаешь, я читала,
Что бессмертны души.
© тот же
Веют липы сладко...
На столе забыты
Хлыстик и перчатка.
Круг от лампы жетлый...
Шорохам внимаю.
Отчего ушел ты?
Я не понимаю...
Радостно и ясно
Завтра будет утро.
Эта жизнь прекрасна,
Сердце, будь же мудро.
Ты совсем устало,
Бьешься тише, глуше...
Знаешь, я читала,
Что бессмертны души.
© тот же
* * *
Любовь измеряется мерой прощения,
привязанность - болью прощания,
а ненависть - силой того отвращения,
с которым ты помнишь свои обещания.
И тою же мерой, с припадками ревности,
тебя обгрызают, как рыбы-пирании,
друзья и заботы, источники нервности,
и все-то ты знаешь заранее...
Кошмар возрастает в пропорции к сумме
развеявшихся иллюзий.
Ты это предвидел. Ты благоразумен,
ты взгляд своевременно сузил.
Но время взрывается. Новый обычай
родится как частное мнение.
Права человека по сущности - птичьи,
а суть естества - отклонение,
свобода - вот ужас. Проклятье всевышнее
Адаму, а Еве напутствие...
Не с той ли поры, как нагрузка излишняя,
она измеряется мерой отсутствия?
И в липких объятиях сладкой беспечности
напомнит назойливый насморк,
что ценность мгновенья равна Бесконечности,
деленной на жизнь и помноженной на смерть.
Итак - подытожили. Жизнь - возвращение
забытого займа, сиречь - завещание.
Любовь измеряется мерой прощения,
привязанность - болью прощания...
В.Леви
Любовь измеряется мерой прощения,
привязанность - болью прощания,
а ненависть - силой того отвращения,
с которым ты помнишь свои обещания.
И тою же мерой, с припадками ревности,
тебя обгрызают, как рыбы-пирании,
друзья и заботы, источники нервности,
и все-то ты знаешь заранее...
Кошмар возрастает в пропорции к сумме
развеявшихся иллюзий.
Ты это предвидел. Ты благоразумен,
ты взгляд своевременно сузил.
Но время взрывается. Новый обычай
родится как частное мнение.
Права человека по сущности - птичьи,
а суть естества - отклонение,
свобода - вот ужас. Проклятье всевышнее
Адаму, а Еве напутствие...
Не с той ли поры, как нагрузка излишняя,
она измеряется мерой отсутствия?
И в липких объятиях сладкой беспечности
напомнит назойливый насморк,
что ценность мгновенья равна Бесконечности,
деленной на жизнь и помноженной на смерть.
Итак - подытожили. Жизнь - возвращение
забытого займа, сиречь - завещание.
Любовь измеряется мерой прощения,
привязанность - болью прощания...
В.Леви
* * *
Мне дела нет, что миллионы раз
Картины небосвода повторялись.
Я ухожу за поволоку глаз,
Туда, где карты мира потерялись,
Я ухожу в Тебя, бездонный мир.
В незримые поля под тонкой кожей,
В иное вещество, в другой эфир,
Где все так страшно близко, так похоже,
Что не узнать - ни неба, ни себя -
И сны, как птицы покидают гнезда,
И тайно зреют, взрывами слепя,
Поющие невидимые звезды.
Я ухожу в Тебя - для бытия
В не бывших звуках, я освобождаюсь
Для снов. Твоих - где, может быть, и я,
Не узнанный, в последний раз рождаюсь...
В.Леви
Мне дела нет, что миллионы раз
Картины небосвода повторялись.
Я ухожу за поволоку глаз,
Туда, где карты мира потерялись,
Я ухожу в Тебя, бездонный мир.
В незримые поля под тонкой кожей,
В иное вещество, в другой эфир,
Где все так страшно близко, так похоже,
Что не узнать - ни неба, ни себя -
И сны, как птицы покидают гнезда,
И тайно зреют, взрывами слепя,
Поющие невидимые звезды.
Я ухожу в Тебя - для бытия
В не бывших звуках, я освобождаюсь
Для снов. Твоих - где, может быть, и я,
Не узнанный, в последний раз рождаюсь...
В.Леви
Я без сказок любви не хочу!
Ничего в том не вижу хорошего,
Что за счастье свое не плачу,
Что любовь достается так дешево.
Знала, море и горе пройду,
Чтоб коснуться руки твоей с трепепом.
Ты себе, да и мне на беду
Оказался прирученным стрепетом.
Значит, мог ты прижиться везде,
Ненавижу подобные вещи я!
Где же сказки? Горынычи где?
Где замки на воротах зловещие?
За тобой далеко-далеко
Я пошла бы по лезвию месяца...
С тем расстаться бывает легко,
Кто годами ночами не грезится...
Ничего в том не вижу хорошего,
Что за счастье свое не плачу,
Что любовь достается так дешево.
Знала, море и горе пройду,
Чтоб коснуться руки твоей с трепепом.
Ты себе, да и мне на беду
Оказался прирученным стрепетом.
Значит, мог ты прижиться везде,
Ненавижу подобные вещи я!
Где же сказки? Горынычи где?
Где замки на воротах зловещие?
За тобой далеко-далеко
Я пошла бы по лезвию месяца...
С тем расстаться бывает легко,
Кто годами ночами не грезится...
Я оставлю в стороне все дела,
Мне сегодня даже Бог не судья...
В этом доме не хватает тепла -
Это значит - не хватает тебя.
В остальном же все идет как всегда:
Бродят тени безымянных картин,
И кукушка подгоняет года,
И стоит без дела старый камин.
Здесь по-прежнему смеются легко
И привычно принимают гостей,
Убегает на плиту молоко,
Улыбаются портреты со стен...
В общем, жизнь такая, как и была,
Да и незачем ее торопить.
Ну а то, что не хватает тебя -
Так ведь можно и камин затопить...
ПС: Все, девчонки! Меня пробило!
ПСС: Да пошел ты к черту, дарлинг!!!
Мне сегодня даже Бог не судья...
В этом доме не хватает тепла -
Это значит - не хватает тебя.
В остальном же все идет как всегда:
Бродят тени безымянных картин,
И кукушка подгоняет года,
И стоит без дела старый камин.
Здесь по-прежнему смеются легко
И привычно принимают гостей,
Убегает на плиту молоко,
Улыбаются портреты со стен...
В общем, жизнь такая, как и была,
Да и незачем ее торопить.
Ну а то, что не хватает тебя -
Так ведь можно и камин затопить...
ПС: Все, девчонки! Меня пробило!
ПСС: Да пошел ты к черту, дарлинг!!!
* * *
Широк и желт вечерний свет,
Нежна апрельская прохлада.
Ты опоздал на много лет,
Но все-таки тебе я рада.
Сюда ко мне поближе сядь,
Гляди веселыми глазами:
Вот эта синяя тетрадь -
С моими детскими стихами.
Прости, что я жила скорбя
И солнцу радовалась мало.
Прости, прости, что за тебя
Я слишком многих принимала.
© А.А.
Широк и желт вечерний свет,
Нежна апрельская прохлада.
Ты опоздал на много лет,
Но все-таки тебе я рада.
Сюда ко мне поближе сядь,
Гляди веселыми глазами:
Вот эта синяя тетрадь -
С моими детскими стихами.
Прости, что я жила скорбя
И солнцу радовалась мало.
Прости, прости, что за тебя
Я слишком многих принимала.
© А.А.
Все, девчонки! Меня пробило!Да уж… :)))
А мне буквально вчера пеняли — на другом форуме, что перестала _там_ со стихами, как бы тайм-аут взяла...
Ehidn@
veteran
А вот еще вспомнила:
Долгим взглядом твоим истомленная
И сама науилась томить,
Из ребра твоего сотворенная,
Как могу я тебя не любить?
Быть твоею сестрою отрадною
Мне завещано древней судьбой,
А я стала лукавой и жадною,
И сладчайшей твоею рабой.
Но когда замираю смиренная
На груди твоей снега белей,
Как ликует твое умудренное
Сердце - солнце отчизны моей...
Долгим взглядом твоим истомленная
И сама науилась томить,
Из ребра твоего сотворенная,
Как могу я тебя не любить?
Быть твоею сестрою отрадною
Мне завещано древней судьбой,
А я стала лукавой и жадною,
И сладчайшей твоею рабой.
Но когда замираю смиренная
На груди твоей снега белей,
Как ликует твое умудренное
Сердце - солнце отчизны моей...
Ну, что ж... Повторим собственный постинг, случайно удаленный модератором...
ЛИЛИЧКА!
Вместо письма
Дым табачный воздух выел.
Комната -
глава в крученыховском аде.
Вспомни -
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще -
выгонишь,
можешь быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя -
тяжкая гиря ведь -
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят -
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон -
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек...
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.
В.Маяковский,
26 мая 1916, Петроград
З.Ы. Вот хоть и не особая поклонница я Маяковского, но...
Кстати, написано, получается, именно в этот день, как раз сегодня было бы 26 мая по старому стилю...
ЛИЛИЧКА!
Вместо письма
Дым табачный воздух выел.
Комната -
глава в крученыховском аде.
Вспомни -
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще -
выгонишь,
можешь быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя -
тяжкая гиря ведь -
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят -
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон -
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек...
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.
В.Маяковский,
26 мая 1916, Петроград
З.Ы. Вот хоть и не особая поклонница я Маяковского, но...
Кстати, написано, получается, именно в этот день, как раз сегодня было бы 26 мая по старому стилю...
Обманите меня... но совсем, навсегда...
Чтоб не думать зачем, чтоб не помнить когда...
Чтоб поверить обману свободно, без дум,
Чтоб за кем-то идти в темноте наобум...
И не знать, кто пришел, кто глаза завязал,
Кто ведет лабиринтом неведомых зал,
Чье дыханье порою горит на щеке,
Кто сжимает мне руку так крепко в руке...
А очнувшись, увидеть лишь ночь и туман...
Обманите и сами поверьте в обман.
М.Волошин
Чтоб не думать зачем, чтоб не помнить когда...
Чтоб поверить обману свободно, без дум,
Чтоб за кем-то идти в темноте наобум...
И не знать, кто пришел, кто глаза завязал,
Кто ведет лабиринтом неведомых зал,
Чье дыханье порою горит на щеке,
Кто сжимает мне руку так крепко в руке...
А очнувшись, увидеть лишь ночь и туман...
Обманите и сами поверьте в обман.
М.Волошин
Девочки, может, восстановите сами из мусорки? Просто жалко было бы терять это -- ИМХО...
Белый танец - кружит ветер
Листья на земле
И я рвусь остаться в танце
И в крутящей мгле
Рвусь остаться, рвусь без танца,
Только здесь, сейчас
Ветер, ветер, может статься
Ты закружишь нас...
Облака сжимает ветер
В призрачных руках
И дождем их слезы тают
На твоих плечах
Только как-то так нелепо
Нас разносит вдаль
Белый танец - небо, ветер,
Грусть, тоска, печаль......
Листья на земле
И я рвусь остаться в танце
И в крутящей мгле
Рвусь остаться, рвусь без танца,
Только здесь, сейчас
Ветер, ветер, может статься
Ты закружишь нас...
Облака сжимает ветер
В призрачных руках
И дождем их слезы тают
На твоих плечах
Только как-то так нелепо
Нас разносит вдаль
Белый танец - небо, ветер,
Грусть, тоска, печаль......
Ты выбрался из колыбели,
И от неё ты еле-еле
Доковыляешь до окна.
Оттуда улица видна.
Оттуда виден город, поле
Лес, моря, вершины - воля.
Весь этот мир доступен, прост.
И хочется уже до звезд
Лететь в необозримой бездне.
Неслыханной и странной песней
Манит к себе беззвучный рой....
Но ты, сначала, дверь открой.
*************************************
Тот-же голос, тот-же взгляд,
Те-же волосы льняные.
Все как год тому назад.
Сквозь стекло лучи дневные
Известь белых стен пестрят.
Лилий свежих аромат.
И слова твои простые...
И от неё ты еле-еле
Доковыляешь до окна.
Оттуда улица видна.
Оттуда виден город, поле
Лес, моря, вершины - воля.
Весь этот мир доступен, прост.
И хочется уже до звезд
Лететь в необозримой бездне.
Неслыханной и странной песней
Манит к себе беззвучный рой....
Но ты, сначала, дверь открой.
*************************************
Тот-же голос, тот-же взгляд,
Те-же волосы льняные.
Все как год тому назад.
Сквозь стекло лучи дневные
Известь белых стен пестрят.
Лилий свежих аромат.
И слова твои простые...
Pascale
v.i.p.
Вы, идущие мимо меня
К не моим и сомнительным чарам, -
Если б знали Вы сколько огня,
Сколько жизни, растраченной даром,
И какой героический пыл
На случайную тень и на шорох...
- И как сердце мне испепелил
Этот даром истраченный порох!
О, летящие в ночь поезда,
Уносящие сон на вокзале...
Впрочем, знаю я, что и тогда
Не узнали бы вы – если б знали –
Почему мои речи резки
В вечном дыме моей папиросы, -
Сколько темной и грозной тоски
В голове моей светловолосой.
К не моим и сомнительным чарам, -
Если б знали Вы сколько огня,
Сколько жизни, растраченной даром,
И какой героический пыл
На случайную тень и на шорох...
- И как сердце мне испепелил
Этот даром истраченный порох!
О, летящие в ночь поезда,
Уносящие сон на вокзале...
Впрочем, знаю я, что и тогда
Не узнали бы вы – если б знали –
Почему мои речи резки
В вечном дыме моей папиросы, -
Сколько темной и грозной тоски
В голове моей светловолосой.
Открою дверь ! Леса и горы,
Поля, моря, вершины - воля
Она - твоя, она - моя,
Свобода в мир доступная
А звезды, что ж, они глядят
Жемчужинами в бархат ночи
А мысли вдаль и вдаль летят
И сердце умолкать не хочет.
Поля, моря, вершины - воля
Она - твоя, она - моя,
Свобода в мир доступная
А звезды, что ж, они глядят
Жемчужинами в бархат ночи
А мысли вдаль и вдаль летят
И сердце умолкать не хочет.
В ТИШИ
Там, где сумрак словно дым,
Под навесом из ветвей, -
Мы молчаньем упоим
Глубину любви своей.
Наши души и сердца,
И волненье наших снов
Мы наполним до конца
Миром сосен и кустов.
Ты смежишь глаза в тени,
Руки сложишь на груди...
Все забудь, все отгони,
Что манило впереди.
Пусть нас нежно убедит
Легкий ветер, что порой,
Пролетая, шелестит
Порыжелою травой.
И когда с дубов немых
Вечер, строго, ниспадет,
Голос всех скорбей земных -
Соловей нам запоет.
(c) (П.Верлен)
Там, где сумрак словно дым,
Под навесом из ветвей, -
Мы молчаньем упоим
Глубину любви своей.
Наши души и сердца,
И волненье наших снов
Мы наполним до конца
Миром сосен и кустов.
Ты смежишь глаза в тени,
Руки сложишь на груди...
Все забудь, все отгони,
Что манило впереди.
Пусть нас нежно убедит
Легкий ветер, что порой,
Пролетая, шелестит
Порыжелою травой.
И когда с дубов немых
Вечер, строго, ниспадет,
Голос всех скорбей земных -
Соловей нам запоет.
(c) (П.Верлен)
И не спасут ни стансы, ни созвездья.
А это называется — возмездье
За то, что каждый раз,
Стан разгибая над строкой упорной,
Искала я над лбом своим просторным
Звезд только, а не глаз.
Что самодержцем Вас признав на веру,
— Ах, ни единый миг, прекрасный Эрос,
Без Вас мне не был пуст!
Что по ночам, в торжественных туманах,
Искала я у нежных уст румяных —
Рифм только, а не уст.
Возмездие за то, что злейшим судьям
Была — как снег, что здесь, под левой грудью
Вечный апофеоз!
Что с глазу на глаз с молодым Востоком
Искала я на лбу своем высоком
Зорь только, а не роз!
М.Ц.
А это называется — возмездье
За то, что каждый раз,
Стан разгибая над строкой упорной,
Искала я над лбом своим просторным
Звезд только, а не глаз.
Что самодержцем Вас признав на веру,
— Ах, ни единый миг, прекрасный Эрос,
Без Вас мне не был пуст!
Что по ночам, в торжественных туманах,
Искала я у нежных уст румяных —
Рифм только, а не уст.
Возмездие за то, что злейшим судьям
Была — как снег, что здесь, под левой грудью
Вечный апофеоз!
Что с глазу на глаз с молодым Востоком
Искала я на лбу своем высоком
Зорь только, а не роз!
М.Ц.
В небо ручонками тянется,
Строит в песке купола:
Нежно вечерняя странница
В небо его позвала.
Пусть на земле увядание,
Над колыбелькою крест!
Мальчик ушел на свидание
С самою нежной из звезд.
**************
Ах, недаром лучше хлеба
Жадным глазкам балаган.
Темнокудрый мальчуган,
Он недаром смотрит в небо!
По душе ему курган,
Воля, поле, даль без меры:
Он рожден в лучах Венеры,
Голубой звезды цыган.
М.Ц.
Строит в песке купола:
Нежно вечерняя странница
В небо его позвала.
Пусть на земле увядание,
Над колыбелькою крест!
Мальчик ушел на свидание
С самою нежной из звезд.
**************
Ах, недаром лучше хлеба
Жадным глазкам балаган.
Темнокудрый мальчуган,
Он недаром смотрит в небо!
По душе ему курган,
Воля, поле, даль без меры:
Он рожден в лучах Венеры,
Голубой звезды цыган.
М.Ц.
Восстановим :), "спасибо" дедушке 
Любовь моя жаждет так много,
Рыдая, прося, упрекая...
Люблю тебя молча и строго,
Люблю тебя медленно тая...
Свечу тебе пламенем белым:
Бездымно, безгрустно, безвольно.
Люблю тебя радостно телом,
А сердцем люблю тебя - больно.
Пусть призрак творимый любовью
Лица не заслонит иного...
Люблю тебя с плотью и кровью:
Простого, живого, земного...
Храню я твой знак суеверно,
Врага не боясь в иноверце.
Люблю тебя метко и верно,
Люблю тебя в самое сердце
Любовь моя жаждет так много,
Рыдая, прося, упрекая...
Люблю тебя молча и строго,
Люблю тебя медленно тая...
Свечу тебе пламенем белым:
Бездымно, безгрустно, безвольно.
Люблю тебя радостно телом,
А сердцем люблю тебя - больно.
Пусть призрак творимый любовью
Лица не заслонит иного...
Люблю тебя с плотью и кровью:
Простого, живого, земного...
Храню я твой знак суеверно,
Врага не боясь в иноверце.
Люблю тебя метко и верно,
Люблю тебя в самое сердце
Боюсь повториться, но... из любимого:
Двадцать первое. Ночь. Понедельник.
Очертанья столицы во мгле.
Сочинил же какой-то бездельник,
Что бывает любовь на земле...
И от лености, или от скуки
Все поверили - так и живут:
Ждут свиданий, боятся разлуки
И любовные песни поют.
Но иным открывается тайна,
И почиет на них тишина.
Я на это наткнулась случайно
И с тех пор все как будто больна...
Двадцать первое. Ночь. Понедельник.
Очертанья столицы во мгле.
Сочинил же какой-то бездельник,
Что бывает любовь на земле...
И от лености, или от скуки
Все поверили - так и живут:
Ждут свиданий, боятся разлуки
И любовные песни поют.
Но иным открывается тайна,
И почиет на них тишина.
Я на это наткнулась случайно
И с тех пор все как будто больна...
Образ твой, мучительный и зыбкий,
Я не мог в тумане осязать.
«Господи!» — сказал я по ошибке,
Сам того не думая сказать.
Божье имя, как большая птица,
Вылетало из моей груди.
Впереди густой туман клубится,
И пустая клетка позади.
© О.М.
Я не мог в тумане осязать.
«Господи!» — сказал я по ошибке,
Сам того не думая сказать.
Божье имя, как большая птица,
Вылетало из моей груди.
Впереди густой туман клубится,
И пустая клетка позади.
© О.М.
Девочки, может, восстановите сами из мусорки? Просто жалко было бы терять это -- ИМХО...Восстанавливаем.
Всюду бегут дороги,
Всюду бегут дороги
По лесу, по пустыне,
В ранний и поздний час.
Люди по ним ходят,
Люди по ним ходят,
Ходят по ним дроги
В ранний и поздний час.
Так по земной пустыне,
Так по земной пустыне,
Кинув земную пажить
И сторонясь жилья,
Нищенствуют и княжат,
Нищенствуют и княжат
Каторжные княгини,
Каторжные князья.
Вот и сошлись дороги,
Вот и сошлись дороги,
Вот мы и сшиблись клином.
Тёмен, ох, тёмен час...
Это не я с тобою,
Это не я с тобою,
Это - беда с бедою
Каторжная сошлась.
(М.Ц.)
Так дурно жить, как я вчера жила!
В чужом пиру, где все мертвы друг к другу
И пошлости нетрезвая жара
Свистит в мозгу по замкнутому кругу.
Чудовищем ручным в чужих домах
Нести две влажных черноты в глазницах
И пребывать не сведеньем в умах,
А вожделенной притчей во языцах.
Довольствоваться роскошью беды
В злорадном, нерадивом нетерпении
Следить за увяданием звезды,
Втемяшенной в мой разум при рождении,
Втемяшенной в мой разум при рождении.
Пережимать иссякшую педаль,
Без тех, без лучших, мыкалась по свету,
А без себя - не велика ль печаль -
Уж не копить ли драгоценность эту?
Дразнить плащом горячий гнев машин,
И снова выжить, как это ни сложно,
Под доблестной защитою мужчин,
Что и в невесты брать неосторожно.
Какая тайна влюблена в меня?
Чьей выгоде мое спасенье сладко?
Коль мне дано по окончаньи дня
Стать оборотнем, алчущим порядка,
Какая тайна влюблена в меня?
Так дурно жить, как я вчера жила...
(Б. Ахмадуллина)
В чужом пиру, где все мертвы друг к другу
И пошлости нетрезвая жара
Свистит в мозгу по замкнутому кругу.
Чудовищем ручным в чужих домах
Нести две влажных черноты в глазницах
И пребывать не сведеньем в умах,
А вожделенной притчей во языцах.
Довольствоваться роскошью беды
В злорадном, нерадивом нетерпении
Следить за увяданием звезды,
Втемяшенной в мой разум при рождении,
Втемяшенной в мой разум при рождении.
Пережимать иссякшую педаль,
Без тех, без лучших, мыкалась по свету,
А без себя - не велика ль печаль -
Уж не копить ли драгоценность эту?
Дразнить плащом горячий гнев машин,
И снова выжить, как это ни сложно,
Под доблестной защитою мужчин,
Что и в невесты брать неосторожно.
Какая тайна влюблена в меня?
Чьей выгоде мое спасенье сладко?
Коль мне дано по окончаньи дня
Стать оборотнем, алчущим порядка,
Какая тайна влюблена в меня?
Так дурно жить, как я вчера жила...
(Б. Ахмадуллина)
Есть имена, как душные цветы.
И взгляды есть как пляшущее пламя...
Есть темные извилистые рты
С глубокими и влажными углами.
Есть женщины. – Их волосы как шлем,
Их веер пахнет гибельно и тонко.
Им тридцать лет. – Зачем тебе, зачем
Моя душа спартанского ребенка?
(М. Ц.)
И взгляды есть как пляшущее пламя...
Есть темные извилистые рты
С глубокими и влажными углами.
Есть женщины. – Их волосы как шлем,
Их веер пахнет гибельно и тонко.
Им тридцать лет. – Зачем тебе, зачем
Моя душа спартанского ребенка?
(М. Ц.)
Моя любовь — как странный сон,
Предутренний, печальный...
Молчаньем звезд заворожен
Ее призыв прощальный!
Как стая белых, смелых птиц
Летят ее желанья
К пределам пламенных зарниц
Последнего сгоранья!..
Моя любовь — немым богам
Зажженная лампада.
Моей любви, моим устам —
Твоей любви не надо!
Тэффи
+++++++++++++++++++++++
Вообще…Забавной ведь бывает порой реакция. Когда вдруг что-либо прочтешь вслух…
Один приятель у меня так решил, что я в любви ему объясняюсь: вот такие
глаза… Еще один — просто исчез, выпал из поля моего зрения на некоторое время (как потом оказалось, закомплексовал парниша, решив, что отвечать нужно в том же стиле, в том же духе).
Вот хоть заобъясняйся, что-де, ребята, да настроение у меня просто такое… навеяло…
Предутренний, печальный...
Молчаньем звезд заворожен
Ее призыв прощальный!
Как стая белых, смелых птиц
Летят ее желанья
К пределам пламенных зарниц
Последнего сгоранья!..
Моя любовь — немым богам
Зажженная лампада.
Моей любви, моим устам —
Твоей любви не надо!
Тэффи
+++++++++++++++++++++++
Вообще…
Забавной ведь бывает порой реакция. Когда вдруг что-либо прочтешь вслух…Один приятель у меня так решил, что я в любви ему объясняюсь: вот такие
глаза… Еще один — просто исчез, выпал из поля моего зрения на некоторое время (как потом оказалось, закомплексовал парниша, решив, что отвечать нужно в том же стиле, в том же духе). Вот хоть заобъясняйся, что-де, ребята, да настроение у меня просто такое… навеяло…
Любовь ко всем и ненависть в любви,
перерождаясь в ревность, злобу;
злой местью решает отомстить она порою,
не ведая рассудка и стыда.
Но, всё ж, приходит и любовь - желаний,
из страстных прошлых знаний,
и опыт, не ушедший в облака;
желаем вновь увидеться.., пока,
судьбою были мы разлучены с тобою.
Страдали и мечтали быть во век - влюблёнными;
какой же человек желал бы получить другого:
страдания насилья, боль... души и,
недопонимания в своих проблемах –
жизненных решений.
Я думаю, что нет таких. Так думаете Вы.
В Любви других - прекрасные мечты и нежные порывы, творят,
преобразуя всё вокруг. Предвосхищая будущих событий
и украшая свой очаг, творите, Вы, преград не зная –
вновь светом озаряя мрак от тьмы.
Кому-то, всё это покажется пространным -
ненужным, непонятным, странным;
наивным неразумным пустяком,
в котором мы находимся тайком.
Но что же, может быть и так, –
сказал бы..., что он наивен и чудак.
Чье это? Кто знает?
перерождаясь в ревность, злобу;
злой местью решает отомстить она порою,
не ведая рассудка и стыда.
Но, всё ж, приходит и любовь - желаний,
из страстных прошлых знаний,
и опыт, не ушедший в облака;
желаем вновь увидеться.., пока,
судьбою были мы разлучены с тобою.
Страдали и мечтали быть во век - влюблёнными;
какой же человек желал бы получить другого:
страдания насилья, боль... души и,
недопонимания в своих проблемах –
жизненных решений.
Я думаю, что нет таких. Так думаете Вы.
В Любви других - прекрасные мечты и нежные порывы, творят,
преобразуя всё вокруг. Предвосхищая будущих событий
и украшая свой очаг, творите, Вы, преград не зная –
вновь светом озаряя мрак от тьмы.
Кому-то, всё это покажется пространным -
ненужным, непонятным, странным;
наивным неразумным пустяком,
в котором мы находимся тайком.
Но что же, может быть и так, –
сказал бы..., что он наивен и чудак.
Чье это? Кто знает?